Право - Пуп Руси или Руский контекст - часть 6-ая

 Пуп Руси или Руский контекст
  (из серии «Рассказы детям о Языке»)

  Часть 6-ая

  Право

  Ещё раз, - в структуре значений знания звучания объединения “ва” древнего языка помимо знания признака “вода” были тогда знания признаков  “река”, “речка”, “ручей”, “исток”, “источник” и т.д., вобщем всех тех признаков, что так или иначе сами были связаны с признаком “вода”. Признак действительности “река” использовался (древними человеками) для путешествий по нему тогда исключительно только зимой, когда на нём уже появлялся достаточно крепкий лёд, и по нему уже можно было ходить. (Это не считая небольших мелких речек, по ним можно было ходить и летом, потому как мелкие.) При том, что сами леса, через которые реки текли, и зимой, и летом оставались в те времена очень даже непроходимыми. (Проще говоря, именно только зимой и никогда больше в этих местах и возникала возможность путешествовать (по сравнительно большим рекам) на значительные (по сравнению с летом) уже расстояния.)

  Но, однажды в тысячелетиями отлаженном этом искусственном признаке действительности (путешествиям) происходят некие изменения, о которых мы узнаём по изменению соответствовавшего ему знания звучания с “ва” на “во”. А если вспомнить, что в древнем языке знание звучание “о” соответствовало значению [солнце (и вообще все признаки, что так или иначе с ним связаны, - в смысле и “лето” в том числе)], то уместно предположить, что теперь древние люди могли путешествовать по рекам не только зимой, но и летом тоже. Мысль абсолютно абсурдная, если вспомнить, что в те времена уплыть куда-то по реке значило назад уже никогда не вернуться, - о каких таких тогда путешествиях можно так говорить? Если с таким процессом любое знание не только не сможет накопиться, но даже и как следует сформироваться? Получается, что врёт нам так язык, если просто так в знании звучания “ва” меняет “а” на “о”, - “во”?

  В том-то и дело, что не врёт, и совсем это изменение в нём не просто так, если допустить, что руси из своих путешествий в отличии от всех прочих других человеков назад уже обязательно возвращались. Сама такая возможность в том или ином контексте имеет место быть в единственном только случае, - это когда в нём обязательно существует замкнутый водный путь. Сама эта возможность безоговорочна уже потому, что наша Земля является эквипотенциальной повехностью. А это значит, что гораздо более было бы странно, если бы такого пути на ней не было. Тем более, что мы как минимум один такой путь сегодня уже знаем, - это на реке Ориноко, в Южной Америке.

  (Кстати, дети, я понимаю, что вы находитесь сейчас в ситуации, как если бы вам пытались объяснять знания Высшей математики тогда, когда вы до конца не знаете ещё даже знания и Арифметики. А потому я советую вам начинать чтение любой книги из серии “Рассказы детям о Языке” именно с первой книги этой серии “Инструкция к “прочтению”. Потому, как не понять вам Высшей математики без Арифметики, точно также не понять вам книги серии “Рассказы детям о Языке” без “Инструкция к “прочтению”. А это значит, что нет у меня желания постоянно доказывать вам очевидное (что до этого я уже объяснил в “Инструкция к “прочтению”) - в нашем случае этим очевидным является возможность существования в контексте Земли замкнутых водных путей, - тем более, что это каждый раз так трудоёмко. В конце концов всем тем, кто начал читать эту книгу, но по каким-то причинам до этого не прочитал “Инструкция к “прочтению”, мне гораздо легче привести в пример соответствующий факт (реализованную возможность), в смысле таким образом доказать так вообще её (возможности) существование, чем строить для этого огромные логические построения, которые вы, один чёрт, вряд ли потом поймёте.
 
  Ещё раз, дети, здесь серьёзное научное знание, а не какая-нибудь там лингвистика. Потому и отнеситесь к осознанию структуры этого знания так, как это вообще и положено для научного знания, в смысле последовательно. Только так и никак иначе вы сможете тогда понять, о чём вообще я здесь пишу.)

  И этот путь в этом контексте есть! В смысле он вовсе так даже не замкнутый, - на нём, что и тогда, когда он возник (примерно 50 - 70 тысяч лет назад), что и сейчас, всегда были сухопутные участки. Но, если сегодня их два, и каждый длиной не более полутора километров, то, когда он возник, из них был похоже только один. Согласитесь, для водного пути с суммарной длиной в почти две тысячи километров, сухопутный участок (которого тоже вполне могло когда-то там и не быть, и вовсе не обязательно круглый год, а хотя бы по весне, во время половодья) с собственной длиной в полтора километра, - это вообще ничего!

  Т.е. так я допускаю, что в те времена, пусть и не круглый год, а в определённое его время, в этом географическом контексте уже мог существовать полностью замкнутый речной (водный) путь. Но, даже если и не существовал, а были на нём и крохотные сухопутные участки, то это значит, что в результате накопления соответствующих знаний, он один чёрт бы однажды там возник, правда с опозданием на несколько тысячелетий, но не более.

  Знание о существовании замкнутого речного пути сразу, как только оно появилось в соответствующем коллективном сознании этого географического контекста, сразу стало там формировать с другими (до него там существовавшими) знаниями, структуры уже новых знаний. А это и был процесс детализации  единого до того там Коллективного знания. В смысле так возникли из одного прежде Коллективного (древнего) сознания, два разных Коллективных сознания, - коми и руси. Которые тем и отличались друг друг от друга, что в структуре своей имели уже частично разные знания. Проще говоря, в структуре Коллективного сознания руси были уже такие знания, которые коми просто понять не могли, потому как их не имели. А это значит, что так самих знаний в коллективном сознании руси было уже больше, чем это было у коми. (Короче, умней они так уже были, чем коми.) Давайте разберёмся, что это были за знания.

  И первое, на что я обращу ваше внимание, так это то, что знание звучания “во” появилось тогда ВОвсе не для всех “ва”, а только для тех, по которым руси путешествовали именно летом. В смысле только для тех “ва”, которые и составляли для них замкнутый речной путь. Другие же ва как были “ва”, так ими у них и остались. А всё потому, что само это новое знание, - знание замкнутого речного пути, по которому возможно было путешествовать только летом (в отличии от всех прочих, по которым можно было путешествовать только зимой), - не могло не изменить, и так потом и изменило, структуру значений древнего знания звучания “о”.

  Если до этого в древнем языке в структуре знания звучания “о” было [солнце и все прочие признаки, что были с ним связаны], то теперь с ним (а потому как уже с ним, то это значит, что так уже вовсе не в древнем, а именно в руском языке) в структуре значений знания звучания “о” появляется знание “замкнутый”, которого, - ещё раз, - не было и быть не могло быть в древнем языке (а с появлением руского языка, уже не могло быть в языке у коми). И не потому, что руси были такими на знания жадными, нет, - просто передать любое знание кому-то, было тогда вовсе и не так просто, как это представляется нам сегодня. (Проще говоря, все те коми, что так или иначе обретали соответствующее знание, тут же становились руси. Обращаю внимание, таким образом признаком совместности коллектива руси тогда был не процесс п-п генетической информации между его членами, а общее у них знание.) Вместе с новым знанием формируется знание связи руского языка “объединение” с соответствующим ему знанием звучания “о”. По сути именно это знание и определило в последующем всю дальнейшую структуру руского языка. Именно это новое знание, - знание существования замкнутого речного пути, - мы и можем считать начальной точкой формирования Руского языка.

  Ещё раз, появление нового знания, - знания существования замкнутого речного пути, - приводит к детализации единого до этого Коллектива древних человеков того географического контекста уже на два коллектива, - прежний, - коми и новый, - руси, - каждый со своим коллективным сознанием и соответствующим языком.

  (Кстати, чтобы лучше понять образ мыслей тогдашних руси, советую вам обратить внимание, как они в то же самое время сформировали знания звучаний объединений “зима”, “весна”, “лето” и “осень”. Исследование обещает офигенные результаты! Нет, конечно, я его совсем ещё не закончил, - а вы что подумали? Просто одно только “о” на конце “лето” и в начале “осень” у руси очень многого так стоит! Впрочем, я так отвлёкся, продолжаю.)

  Каждое новое знание в Коллективном сознании можно сравнить с камнем брошенным в воду, - от него тут же в разные стороны начинают расходится уже всё новые знания. Со знанием “существование замкнутого речного пути” случилось то же самое, - оно взаимодействовало со всеми уже известными руси знаниями, и так в их коллективном сознании формировались уже абсолютно новые знания. И самым поразительным результатом такого взаимодействия безусловно является появление у знания признака “река” из структуры значений объединения “во” знания звучания “река”. Рассмотрим же процесс самой этой детализации подробнее.

  Замкнутый путь, это хорошо, - откуда его начал, туда обязательно и вернёшься. Но это только в том случае, когда он действительно замкнутый. Наш же нет, - в нашем было два участка по суше (пусть и небольшие, - один пол километра, другой полтора, - но всё же были) и два участка против течения. Отличались они от участков по течению тем, что передвижение по ним предполагало возможность выбора. А возможность выбора, это всегда необходимость иметь соответствующее знание, - а без знания иначе как выбирать? Проще говоря, если на участках, где руси двигались по течению, им достаточно было отдаться на волю течения, и ни о чём таком потом не думать, - движение по течению не предполагало существования возможности выбора вообще, - то, движение против течения такую возможность выбора время от времени как раз и предлагало.

  Ещё раз, - для того, чтобы руси даже из двух возможностей могли уже выбрать какую-то одну, правильную, им необходимо было иметь соответствующие знания. Иначе говоря, самой возможности существования этого замкнутого речного пути не было бы без существования соответствующей структуры знаний в Коллективном сознании древней руси.

  А единственным способом тогда удержать в Коллективном сознании знания соответствующих признаков действительности и сознания, было задание им знаний звучаний в языке. Или, проще говоря, их (признаков) в собственном языке называние. Таким образом “река” тем отличалась тогда от “во”, что была она уже не просто “во”, а именно, что “во” с названиями. Проще говоря, со временем, когда словно автомобильные знаки у во появились там, где это было надо, названия, она уже так стала река.

  Но, если с формированием (знания звучания и значения) объединения “река” мы разобрались в предыдущей части (”А на реке”), то в этот раз я предлагаю разобраться с формированием значений таких объединений как “право” и “лево”. А для этого отправимся по этому замкнутому речному маршруту от Ада(ма) и обратно сюда же до Ада(ма), чтобы понять, как вообще сами такие объединения “право” и “лево” могли здесь возникнуть, зачем они такие возникли, и что они тогда (именно тогда, не сегодня, потому как сегодня мы итак знаем, а как раз тогда, когда они и возникли) значили.   Ведь придумали их руси, - это я немного так забегаю вперёд, - чтобы таким образом со своего замкнутого речного маршрута им никогда потом было не сбиться и тем более не заблудиться.

  Ещё раз, - прежде, чем отправится в наше виртуальное путешествие, помните, что все знания, что мы с вами в нём найдём, привязаны именно к этому самому месту, - Рускому контексту. А это значит, что именно в нём они однажлы и возникли, и более того, они нигде больше просто возникнуть так не могли. - Почему? - А вы и сами всё сейчас прекрасно поймёте, как поймёте и то, что для всех остальных контекстов эти знания могут быть только заимствованными.

  - Ну, что? Готовы? Тогда, поехали!

  И первым нашим открытием, - буквально только-только от Ада(ма) отплыли (5 км), - будет то, что, оказывается, относительно направления течения у во (реки) всегда существуют две стороны, - знание безусловно уже известное руси, потому как ещё древние человеки его вообще обрели. Но обрести-то обрели, но вот только самим этим сторонам никакого такого названия они тогда и не дали, а это значит, что так они это знание и не обрели вовсе. ( Из чего следует, что для древних человеков летом большие реки были непреодолимыми преградами.) А вот руси названия сторонам у во (реки) уже дали, - “пра-во” и “ле-во”, - зачем? Ответ проще, чем кажется, - эти во, что и составляли этот самый замкнутый путь: Чеп, Пузеп, Кампызеп, Кама, Очёр, образовывали, - ещё раз, - замкнутый маршрут и, чтобы он таким всегда для руси и оставался, необходимо было в двух его местах (это как раз там, где и начинаются участки с движением против течения) не забыть и обязательно повернуть направо.

  И эти места мы конечно же знаем, - это устье Пузепа на Чепце, и это устье Очёра на Каме. Именно в этих местах руси следовало поворачивать направо и идти всё время потом против течения, вплоть до самых их истоков. Именно идти, потому как пешком и по руслу реки, - небольшая глубина и приятный песок под ногами. Уже ближе к истоку того же Пузепа у него на дне появляется мелкая, хорошо обкатанная галька, по ней идти тоже одно удовольствие. Напоминаю, никаких таких дорог, кроме как рек, в те времена в этих местах не было и быть не могло. Но, если по Пузепу шли туда налегке, то по Очёру шли оттуда уже под завязку гружённые солью. Почему, собственно, и Очёр (Оч-ор), а не какой-нибудь Пузеп.)

  (Кстати, - на Каме не был, но про Чепцу скажу, - пусть она и не так широка как Кама (на порядок уже), но даже на ней, чтобы во время сплава вовремя же заметить устье Пузепа и не пропустить его, следует постоянно держаться правой её стороны. Но только не стоит за руси волноваться, во всяком случае здесь, на Чепце, у Пузепа. Потому как именно здесь они и жили, в этом самом месте Солдырь, от которого до Адама было не более пяти километров. А потому само это место было им хорошо знакомо, и сам этот поворот пропустить они уж точно никак не могли. В отличии от Камы, где, чтоб не пропустить Очёр, следовало двигаться только вдоль её правого берега, - совсем причём недалеко от него, чтоб ещё можно было управлять баграми за дно, или за сам берег. Ведь если сплавляться чуть дальше от берега, то так можно и сам поворот (устье Очёра) потом уже не увидать. Тем более, что и багры не сильно помогают маневрировать вдали от берега. Потому как, если поворот пропустить, то в лучшем случае так можно было потерять потом несколько дней, а в худшем и вовсе весь ценный груз (соль), а даже может и саму свою жизнь.)

  Отсюда следует, что знание того, чем являются на самом деле (значения) “пра” (“пр-а”) и “ле” (“л(ь)-э”) у во, было для руси тогда обязательным. Причём настолько, что различные детализации значения того же “пра” буквально пронизывают потом всю жизнь руси. Давайте так вспомним хотя бы небольшую часть из них: “право”, “править”, “направление”, “правда”, “правитель”, “справить”, “правка”, и т.д. А чего стоят устойчивые выражения вроде “быть правым”, или “в правде вся сила”, или “правда дороже”, или..., и т.д. Чувствуете, насколько важным это значение с соответствующим ему знанием звучания было в жизни руси? Можно сказать, что без него у них бы просто не было тогда той самой их жизни, - постоянных походов за солью, только за счёт продажи которой они собственно и жили.

  Чего не скажешь про “ле” (“л(ь)-э”), - участие этого объединения в образовании того или иного большего объединения значению образованного объединения ничего особенно хорошего так не сулит, смотрите: “лень” (”л(ь)э-нь”), “лес”, “блевать”, “лесть” (но зато “блеск”, “лепо”, “лето”). Или устойчивые выражение “ходить налево”, ”левое дело”, и т.д., - не особенно хорошими кажутся сами их значения, - почему так? Чтобы ответить на этот вопрос, следует “прочитать” звучания этих объединений, и начнём мы с “ле”, как с самого простого.

  В объединении “ле” (”[Л](ь)-[э]”) мы впервые в руском языке встречаемся с сутью [Л]. Интегрированное её значение определить нетрудно, - [болото, и все признаки, что так или иначе с ним связаны]. Чтобы понять, почему это так, нам следует внимательно рассмотреть Руский контекст, в нашем случае место, где руси тогда и жили.

  Руский контекст представляет собой южный склон одного из Вятских увалов, протянувшихся с востока на запад, и подмываемый с юга Чепцой. Таким образом левый берег Чепцы, это тогда была равнина с низинами и болотами с густыми лесами промеж них, которые и сегодня в разных местах простираются на несколько километров к югу от её русла. В смысле и сегодня (когда большую часть лесов давно уже повырубили, и Чепца обмелела) ходить в этих местах трудно, а тогда было и вообще невозможно, кругом стоял заболоченный лес, где и зарождались многочисленные равнинные речки, характер их течения спокойный, а дно илистое. Проще говоря, в те времена левый берег Чепцы был одним сплошным болотом заросшим лесом и в несколько километров шириной.

  Отсюда и все те знания в структуре интегрированного значения сути [Л]: “бесформенный”, “вязкий”, “топкий”, “липкий”, “илистый”, “труднопроходимый”, “без чёткой береговой линии” и т.д. А также “ил”, “остров” (”island”), “река” (”ile”), “холм” (”holm”), “лиман”, “залив”, “болото”, “налим”, и т.д. Впрочем на этом я и остановлюсь, а иначе мне так придётся объяснить появление всех слов вообще не только в русском, но и во множестве европейских языков. Тем более мне придётся объяснить и формирование смягчения (ь) и его значения в руском языке, и почему неправильно использовать в данной структуре знаний “люди” вместо “человеки”, и где жили англичане, и т.д.... Короче, “болото” это и точка!

  Другое дело, что в других географических контекстах всех этих признаков могло и не быть, - например там элементарно могло  не быть болот, - а коли нет самого признака, значит и его знание из соответствующих структур значений тоже так вскоре в этих контекстах исчезнет, что повсеместно и происходило. - Блин! Ну обещал же! Всё, прекратили, идём дальше.

  Ещё раз, - всё, что нам сейчас необходимо, так это знать, что именно в Руском контексте левым берегом реки было “л”, в смысле [болото]. Таким образом значением объединения “л(ь)-э” является [“л” (болото), возможностью которого является любой его признак]. А в объединении же “ле-во” возможностью уже этого признака будет “река”. Общим (чтоб так им уже образовать объединение в языке) в Руском контексте (в Действительности) для болота и реки является её левый берег. Потому сам признак “сторона (реки)” получил в соответствии знание звучания именно “лево” - [сторона  (реки) где болото]. Обращаю внимание, само это знание звучание было дано именно по направлению движения, что и подтверждает, что в основе его формирования (в смысле доя чего оно именно так и было сформировано) было само движение.

  С “пра” будет чуть труднее, хотя бы потому, что у него возможны две конструкции, а именно “пр-а” и “п-ра”. И обе, - чёрт возьми! - для древнего языка вполне возможны. Проблема в том, что обе они в одном каком-то языке существовать одновременно просто не могут, а иначе так в нём появляется многозначность и многозвучность, что ни то, ни другое для языка просто недопустимо. Нет, после того, как полный тёзка руского Адама через несколько тысяч лет вдруг появляется за несколько же тысяч, но уже километров отсюда, нас совсем даже не удивляет, - в те времена порой путешествовали сами носители знаний (санскрит в Индии), а что говорить тогда о самих знаниях? Потому появление объединения “ра” на берегах Нила кажется более вероятным, чем на берегах Чепцы. Проще говоря, та же “радуга”, похоже, для руси заимствованное знание.

  (На самом деле всё гораздо ещё хуже, - так впервые мы сталкиваемся с невозможностью объяснить (описать) нелинейный процесс посредством уже линейного процесса при соответствующих ограничениях у нашего Сознания. В смысле объяснить так ещё можно, вот только осознать так нашему Сознанию уже не получится, - соответствующие ограничения ему не позволяют.)

  С другой стороны, мы знаем, сколь большое распространение получило у руси объединение “пр” - “[П][Р]”. Понятно, что в таком его виде оно могло быть только объединением именно древнего языка. Причём значение его “читается” как [приятное и полезное, возможностью которого является самец/(мужик)]. А “а” в объединении “пр-а” таким образом будет значить саму принадлежность этого “пр” человеку, в смысле, что он это “пр” сам в том числе и придумал (сделал).

  Ещё раз, - из знания, что значит сегодня “право” (как сторона), я могу утверждать, что тем “пр” тогда было знание (мужиком), когда именно ему следовало повернуть подводы с солью направо. Отсюда и название соответствующей стороны во (реки), - “пра-во”.

  (Кстати, в Руском контексте названия притоков в зависимости от стороны с которой они впадали, содержали соответствующий звук как знание. Потому в названиях притоков с левой стороны обязательно присутствовал звук (л), но нет звука (п). А в названиях притоков с правой стороны обязательно присутствовал звук “п”, но нет звука (л). Почему так? - А я сам пока ещё не разобрался, только собираюсь ещё.)

  И в заключение этой части. Значения [ле-во] и [пра-во] являются по сути одними из первых знаний признаков сознания. Потому они и “читаются” уже несколько иначе, чем значения признаков действительности. Впрочем тема эта уже не та, а потому и не здесь.


Ещё раз, - сплав с солью предполагал спуск по Каме именно по правой её