глава 6

                Вера
       Про веру надо начать очень издалека. Нас ведь ни детском саду, ни в школе не учили, что бога нет. Не было такого предмета – атеизм. Почему я был таким ярым безбожником? Причём, это проявилось с самого детства. К нам приехала бабушка из Украины, та самая, у которой я потом упал с абрикоса. Она привезла с собой небольшую икону, а поскольку родители были люди неверующие – во всяком случае, явно – вешать иконку куда-нибудь бабушка не решилась. Когда родители уходили на работу, бабушка доставала иконку, ставила её на книжную полку в углу комнаты и молилась.
       В школу я ещё не ходил. Какой черт вселился в меня однажды? Бабушка помолилась и пошла в ванную, а я запер дверную щеколду  снаружи и стал выть под дверью страшным голосом:
       – Нету твоего бога, нету.
Потом пошёл на кухню, где под потолком было небольшое окно в ванну, взял кухонный нож, влез на табуретку и стал показывать нож в окошко на вытянутой руке. При этом страшным голосом грозил, размахивая  ножом, богу. Стыдно, как вспомню, очень стыдно до сих пор…
       Когда я открыл щеколду, бабушка плача погладила меня по голове и поцеловала в макушку, что-то нашептывая при этом. Она ничего не рассказала отцу, иначе мне бы «всыпали по первое число». 
       Откуда это во мне?
Во что мы верили малолетними и позже, уже учась в школе и все взрослея и взрослея? Трудно вспомнить…
        Ленин, пионерия, комсомол, партия, коммунизм – я слышал эти слова, но веры не было. В седьмом классе, зимой мы с одноклассниками ошивались  по подъездам, куря сигареты и щёлкая семечки. Рассуждали обо всем на свете, в том числе и о боге. В ответ на заданный самим себе вопрос, есть ли бог, отвечали с многозначительным видом, мол, что-то точно есть.
        Вот и вся вера.
       В тот приезд к бабушке книгу о войне я нашёл на этажерке, в углу под иконами, где в центре была икона Николая угодника. Про бога я уже не шутил и не вспоминал, это было где-то параллельно, в другом мире.
       На первом курсе института нас послали в деревню, в колхоз убирать картошку. В начале октября выпал ранний снег, и председатель определил несколько ребят лопатить фуражное зерно. Зерно убирали в дождь, и теперь складированное, влажное зерно «горело».  Зернохранилищем была заброшенная сельская церковь. Почти в каждом селе «есенинской» Родины, от Михайлова до Сасово, от Спас Клепиков до Ряжска  эти брошенные, без крестов и куполов, осиротевшие и одичавшие храмы. 
       Сейчас храмы восстанавливают, стало модным ходить в церковь. Верующими стали и рядовые партийцы, и всяческие парторги, и секретари. Если президент играет в теннис – все в теннис, если ходит в церковь – все в церковь. Иконы сделались предметом интерьера, а нательные кресты украшением.
       А в те годы воронье и голуби – вот и весь приход.  Сначала татары прокатились огнем и железом по этой земле, а потом революция, приняв  декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», развязала духовное и физическое уничтожение священнослужителей и храмов.
       На полу под зерном вдруг обнаружилась могильная плита. Намочив тряпку на улице в подтаявшем снеге, мы протерли плиту и прочитали надпись: «Здесь покоится действительная статская советница Булатова  Елизавета Дмитриевна, родившаяся в лето 1759-е месяца марта 7-го дня и скончавшаяся в лето 1835-е месяца августа 27-го дня, пожертвовавшая на строительство сего храма. Покойся с миром!».
Думаете, мы встали, сняли шапки и перекрестились? Нет! Ночью (почему ночью?) вооружившись ломом, лопатами и фонарями, мы пошли вскрывать могилу в поисках несметных сокровищ.  Под плитой ровным слоем лежал достаточно свежий бетон. Оказалось, что здесь незадолго до нас была экспедиция областного краеведческого музея. Без малого сто пятьдесят лет жители села не трогали эту могилу, а краеведы, а потом и  мы захотели докопаться до сути.
       Какая вера?
       Мой отец был атеистом, но о боге, или о его отсутствии  со мной никогда не говорил. Как атеист, он окончил университет марксизма-ленинизма с дипломом «Идеологические диверсии под флагом религии» и стал лектором общества «Знание». Еще он выписывал журнал «Наука и религия». Позже я понял, что в душе отец, может быть, совсем и не был  атеистом, а через этот журнал, через методические материалы, которые выдавались в университете, он черпал знания о вере в попытке самому все понять и во всем разобраться.
       Вот, к примеру, цитата из статьи в журнале  «Наука и религия»:
«… Первыми среди книг Нового Завета помещены Евангелия, в которых рассказывается, что основателем христианской религии был сын бога Саваофа – богочеловек Иисус Христос. Рождение его якобы произошло следующим образом: на девушку Марию из города Назарет в Палестине, обрученную с Иосифом из рода царя Давида, сошел Святой Дух. Будучи девственницей, Мария забеременела и родила сына, которого назвали Иисусом….». 
       Где можно было законно прочитать такое в советское время? Я читал статьи в этих журналах, было интересно, но не более. А первый интерес пришел как всегда из случайной книги.
       Мы жили с женой в студенческом общежитии радио института. У нас была не комната, а проходной двор: кто-то хотел поесть борща, кому-то нужны были конспекты или перевод «тысяч»  по английскому.  Все эти вопросы были, конечно, не ко мне. Однажды пришел сокурсник и за тарелку борща дал нам до утра перефотографированный текст книги. [17]  Это была толстая пачка  листов фотобумаги формата А5 с не очень четким текстом. Со второй главы меня больше всего интересовала судьба Иешуа.
       А потом  появилась еще одна книга. Мы не были с этим человеком  друзьями, просто знакомыми. Он был такой – настоящий мужчина: грубоватая внешность, добрая душа и располагающая улыбка. Разговор о вере был случайным, и я признался, что задумываться на эту тему стал только после прочтения романа. Он дал мне еще одну книгу. [18]
       Совершенно новый и другой взгляд на евангельскую историю. Глубокая трагедия, где друзья предают от страха, а предатель  совершает предательство во имя любви.
        Понятнее не стало.
       Потом все чаще я читал уже упомянутый журнал, где печатали пересказы Нового Завета, статьи об исследовании плащаницы, научился рассчитывать День пасхи и еще всякое. Я не могу сказать, что обрел  веру, нет.
       Но появилась вера в то, что Вера есть.


                [17]  Михаил Булгаков, роман  «Мастер и Маргарита».
                [18]  Леонид  Андреев, повесть «Иуда Искариот».