Иванов день. Глава II

Путь  обратно  был  более долгим. Во–первых, она немного заблудилась, во–вторых за разговором с майором дорога  показалась короче.  Часть городка, по которой шла Даша, была безликой и однообразной,  тем удивительнее и более странной казалась версия её приезда, придуманная Ситниковым, в глазах главврача.
«Какая природа?  — рассуждала Дарья, зачем он  пытался скрыть  истинную причину моего приезда? Вёл себя нервно, словно Ермолай Саввич должен был его освидетельствовать на предмет вменяемости и от этого зависела  его судьба. Даже с «прокурорскими»  он был менее учтив и не так подобострастен».
Улицы были безлюдны.  Редкие машины и мальчишки на велосипедах,  попадавшиеся на пути извещали о наличии в городке хоть какого–нибудь  населения.
—  Извините! — Даша бросилась  к женщине, которая показалась  на противоположной стороне. 
Едва она  сделала шаг на дорогу, как раздался резкий сигнал. Даша замерла, оглянулась. Мимо нее пронеслась «санитарка», едва не сбив её.  Взгляд успел выхватить лицо человека, ехавшего в машине. Показалось, что  это снова был Иван. Даша перебежала  улицу и устремилась за женщиной.
—  Извините!
На этот раз женщина оглянулась и остановилась.
—  Я прошу прощения…, — перевела дух Дарья, —  где тут у вас полиция?
—  Полиция? — смерила взглядом женщина, — А тебе на что?
—  Да…, — запнулась Даша, —  Ситникова увидеть.
Женщина зачем–то посмотрела по сторонам.
—  Оно известно где… В центре…
Женщина говорила нехотя с паузами и  беспрестанно блуждала по сторонам глазами. 
—  Это туда? — махнула  наугад Даша.
—  Туда, —  кивнула женщина.
Даша почувствовала, что от неё просто хотят отделаться.
—  Или…  туда? — показала она в другую сторону
—  Можно и туда, — женщина развернулась и торопливо пошла прочь.
—  Подождите! Постойте! —  Даша нагнала женщину и преградила ей путь, — Я Вас  хотела спросить…
—  Ничего я не знаю! — вдруг  с яростью и нетерпимостью выкрикнула женщина.
Дарья опешила.
—  Да Вы даже не знаете о чём…
—  И знать не хочу!
Женщина быстро удалилась.  Даша посмотрела вслед и вспомнила слова «ГлавВреда»  об аномальной зоне.
«Странная, какая–то…  Что её могло так испугать?», — размышляла Дарья и  неспеша пошла следом.

У входа  в отделение полиции  стояли «прокурорские» и что–то оживлённо обсуждали  с  Ситниковым.  Увидев Дашу,  смолкли.
—  Где Вы так долго ходите? — недовольно спросил «старший»
—  Я… была в лечебнице, а что? Вы меня ждёте?
—  Да, мы едем назад.
—  Как назад? Я ещё ничего не успела спросить, узнать…
—  Нам тут делать нечего, — раздражённо  замотал головой «старший» и пошёл к машине,— если хотите — оставайтесь! Мы поехали! У нас дома дел по горло!
Она не успела ничего ответить, как «прокурорские»  погрузились в «уазик»,  хлопнули дверью и укатили.  Ситников стоял серьёзный и задумчивый.
—  Почему так быстро? — с  обидой  обратилась она к майору.
—  А что им тут делать?  Всё и так ясно…
—  Как, всё ясно?! Ничего тут не ясно!
Ситников скривился, подозревая, что сейчас придётся выслушивать девичью истерику.
—   Почему Вы не пошли со мной? Зачем Вы остались в лечебнице? Давайте договоримся, если я Вам говорю что–то  не делать, Вы — не делаете. Когда говорю, делать — делаете! Это понятно?
— По какому праву?! Я что, Ваша подчинённая?! У меня есть редакционное задание! Я не собираюсь уезжать с пустыми руками!  Да и почему я Вас должна слушать?!
—  Потому, что я теперь отвечаю за Вас. Не хотите — их ещё можно догнать, — Ситников показал рукой  вслед уехавшему «уазику».
—   Послушайте! Почему Вы взялись меня опекать?!  Я взрослый самостоятельный человек! Я у себя дома! Или тут что,  вражеская территория?!
Ситников тревожно посмотрел по сторонам.
— Тихо! Давайте без скандала. Я не собираюсь Вас опекать. Этого мне ещё не хватает.  Но Вы должны мне пообещать согласовывать свои действия со мной и не предпринимать бездумных поступков таких,  как…  остаться  в лечебнице.
—  А что? — Даша с интересом посмотрела на майора, который, показалось, был встревожен и говорил с некоторой  опаской, что их могут услышать, — Вы считаете, что лечебница тут…
—  Ничего я не считаю! —  раздражённо прервал Ситников, —  Не нужно никаких фантазий! Просто…  Я ещё ничего не знаю, но… нужно соблюдать осторожность.
—  Вы боитесь признаться, что я права? Что в этих самоубийствах есть какая–то связь? Может…
—  Давайте без домыслов!
—  Хорошо, — согласилась Даша.
По всему было видно, что Ситникова тоже мучают сомнения, но признаться в этом он пока не хочет, по крайней мере, ей.  Упрямство — черта обоюдоострая.  Иногда, она может разрубить любые самые тугие узлы, пробить самые прочные стены, а иногда, травмируешься об неё сам. Даша, поначалу настроившая себя, что придётся преодолевать скепсис и пренебрежение майора к её расспросам, заметила, что он стал менее категоричен в отношении  самоубийств. Ей стало лестно, что она не так и одинока.  Но выпытать бы, что именно мучает  майора,  что подточило его уверенность, что тут не всё так просто, как думают «прокурорские»?
—  Не хотите поделиться соображениями? — Дарья решила  действовать  активнее.
—  Какие тут соображения?! — вспылил Ситников, — Нет никаких соображений!
—  Упорствуете? Ну–ну… Вы хотели рассказать мне про Ивана… или Фёдора, —  с поддёвкой спросила Даша. Ситников  бросил на неё недовольный взгляд.
—  Уже и об этом узнали?
—  Нет. О чём, об этом? Вы мне пообещали, что расскажите, я Вас за язык не тянула. Что за история?
—  Ладно… Пойдём, — майор зачем–то ещё раз осмотрелся и повёл Дашу в здание.
Уже в кабинете Ситников рассказал Дарье, что давно мучается догадками о братьях Гулигах. Их оказалось трое. Трое близнецов. Здоровенных, с огромными ручищами, эталонных экземпляров, подтверждающих  теорию Ломброзо. Но… по наблюдениям Ситникова вели они себя тихо, в пьяных драках и прочем хулиганстве замечены не были.  Может старик Ломброзо не так и не прав, но предъявить им Ситникову было абсолютно нечего.  Даже просто допросить — не было никаких оснований.
— А  я вначале подумала, что  или у меня в глазах двоиться или Ермолай Саввич что перепутал…
—  Да, нет…  Так оно и есть. Тут вот что ещё.  Они все страдают Синдромом, как его…, —  майор  скривил рожицу, — Мё–ё…биуса.  Вот. Страдают, не знаю, это я так, к слову,  просто он у них есть, а может и не страдают вовсе.
—  Что это?  Психическое заболевание?
—  Да я сам толком не интересовался. Вроде что–то с мимикой, нарушение какое–то, не смертельное.  Ермолай может и взял их поэтому.   И на работе и под наблюдением. Говорит, таких работников — поди, сыщи.
—  Вы сказали, что они тут недавно обосновались, может за ними  что– нибудь  есть,  там,  где они  жили?
—  Я это первым делом проверил.  Ничего.  Да и  копать, тут основания нужны. Ну…  не привлекались, не  судимы и всё. Родители отказались  от них ещё в детстве, выросли в интернате.  Они даже работали в разных местах, а около трёх лет назад,  переехали. Как Ермолай Саввич встал  у руля, так  эти вскоре и появились…  Так что, нет у меня против них ничего.  Странные, конечно, но странность к делу не пришьёшь.
—  Да…   А на самом деле может и несчастные люди.  Выходит,  Ермолай Саввич их…  «выписал»?
—  Выходит… Только об этом узнать не получится. Ермолай–то наш, говорит, что сами приехали, а если он говорит, то они ничего другого не скажут. Я смотрю у них там, как в армии.  Сказал «люминь»,  значит  — «люминь».
Ситников задумался, почесал голову и развёл руками.
—  Зря Вы не поехали, время потеряли,  да и теперь придётся где–то на ночлег останавливаться. Последний автобус–то  уже ушёл.
—  А я и не собиралась так быстро Вас покидать. А что про Ермолая Саввича известно? Он здешний?
Ситинков надул щеки, помотал головой и громко выпустил воздух.
—  Нет, приезжий из–под  Воронежа. Там тоже заведовал какой–то богадельней.  Потом там пожар случился,  его сюда и направили. За ним тоже ничего. Правда…
—  Что?
—  Он тут  какие–то сеансы проводит,  психологические. Говорит, несёт позитив и  здоровье. Кашпировский, в общем.
—  Интересно… А где?
—  У нас выбор–то небольшой. В клубе…  бывшего… санфаянсового.
—  А Вы были?
—  Да ну… Меня там ещё не хватало.  Я в эту ерунду…
Ситников махнул рукой.  Тут ожил телефон Дарьи. Звонил Олег Павлович,  возмущался, что не уехала с «прокурорскими» и что на длительную командировку бюджет газеты не рассчитан.  Молча выслушав  «ГлавВреда», она отключила телефон и задумалась.  В самом деле,  какие основания кого–то подозревать в убийствах, только по одному факту, что нам кажется  странным  чей–то вид или поведение. Это не больше, чем предубеждение.  Порой, миловидные, с виду,  люди  совершают  жуткие преступления, а  пугающий, кажущийся явным душегубом  человек, напротив,  добряк и тихоня.
—  Скажите, —  спросила Даша после некоторой паузы, — а при вскрытии…  этих, погибших,  ничего не обнаружили? Делали анализ содержимого желудка?...
Ситников скептически посмотрел, хмыкнул.
—  Детективов насмотрелись? Какие анализы?! Какое вскрытие?! Внешних повреждений нет — вот и все анализы!  Это у вас, в области, может, есть кому и где это всё делать…  Нет, ну,  было  бы подозрение…  Давайте–ка  Вы, наверное,  домой поедете. Ну, нет тут ничего криминального.
—  Вот ещё! Вы же сами только что говорили, что у Вас есть сомнения? Тем более и… автобус уже ушёл.
—  Я до станции бы довёз, а там электричкой...
—  Я не уеду! — твёрдо заявила Дарья, развернулась и вышла из кабинета. Ситников что–то ещё хотел сказать, но махнул рукой и отвернулся.
Даша вышла из отделения.  Теперь нужно где–то найти ночлег.  Спрашивать у майора она не хотела — злилась и поэтому  решила искать сама. 
Несколько попыток разузнать у прохожих, как найти гостиницу или какой–нибудь  угол, чтобы переночевать,  оказались безрезультатными.  На неё смотрели, словно она была инопланетянкой,  пожимали  плечами и старались быстро уйти, не вступая в разговор.  Дарья  не понимала, почему они  так  странно смотрели.  Ни одежда, ни внешний вид  не отличались  чем–то неординарным. Такие же джинсы и майка, как на многих девушках, но почему они смотрели на неё, как на пришелицу?
—  Купите цветы! Я сама нарвала! Купите! —  девушка, с волосами цвета выбеленного льна, протягивала букет обычных полевых цветов и добродушно улыбалась. На фоне  тех  тревожных неприветливых лиц, которые повстречались  Дарье, лицо девушки излучало доброту и счастье.  Даша непроизвольно подошла к ней. На вид лет ей было не больше шестнадцати.
— Сколько? — спросила Даша. Хотя в её планы вовсе не входила покупка цветов, но это был повод завести хоть какой–то диалог с местной  жительницей.
—  Сколько не жалко. А хотите — возьмите так.
—  Так? Нет. Давай я дам тебе сто рублей?
Девушка смутилась.
—  Вы же знаете, они столько не стоят…
—  А я куплю у тебя цветы и ещё кое–что,  — решила схитрить Даша.
—  Что? — девушка удивлённо  вытаращила глаза.
—  Держи! — Даша вынула сторублёвку и протянула  девушке, подошла  ближе и загадочно оглянулась по сторонам, — Тебя как зовут?
—  Олей… Спасибо… но это очень много, если хотите, я завтра ещё нарву, мне не трудно.
—  Давай на «ты»? Я — Даша,  приехала  из области…
—  Я знаю…
—  Откуда? — изумилась Дарья.
—  Мне мама говорила,  сказала, что приехала журналистка и хочет что–то разнюхать про нашего Ермолая Саввича. И сказала, чтобы я ничего не рассказывала, потому что в газетах всегда врут.
Девушка по–прежнему радостно улыбалась и эта улыбка совершенно не соответствовала тому, что она говорила. Даша насторожилась.
—  У вас в городе есть гостиница?
—  Нет, — хихикнула Оля, — был «Дом приезжих», но там теперь общежитие для персонала диспансера.
—  А где это?
—  Да, тут ннедалеко, но там  всё–равно мест нет и живут только  свои.
—  Это там жила женщина, которая повесилась?
Лицо Ольги  моментально изменилось,  улыбка сошла, а сама она уставилась в одну точку и  молчала.
— Вот ты где?! Пойдём домой! —  внезапно появившаяся женщина, взяла  девушку за руку и потащила за собой, — говорила тебе не разговаривать с посторонними. Ах ты ж  негодная… Беда–бедовая…
—  Постойте! Мои цветы! Я купила!
Женщина остановилась, посмотрела на Дашу, затем на Ольгу.
—  Опять ходила  к речке?
—  Так ведь днём…, — оправдалась Ольга.
—  Всё одно — нельзя!  А Вам стыдно должно быть, — обратилась женщина к Дарье, — не понимаете, что ли?
—  Да, за что стыдно?! — опешила Даша, —  О чём вы вообще?!
Женщина взяла из рук Ольги сторублёвку и протянула Дарье.
—  Заберите деньги!
Только сейчас  Дарья начала сопоставлять некоторые детали своего общения с девушкой, её необычную реакцию, улыбку, Ермолая Саввича и его заведение.
— Ведь я не знала! —  осенило её. Она забежала перед женщиной, — Подождите… Извините, но я  не сделала ничего плохого!  Я только хотела узнать, где у вас в городе можно переночевать? 
—  У нас есть место, — добродушно заметила Ольга.
Женщина  задумалась, внимательно посмотрела на Дашу. Это был признак сомнений. Сейчас нужно аккуратно, не спугнув, попытаться убедить её, что она, Даша, никому и ничем не угрожает.
—  Мы сегодня долго беседовали с Ермолаем Саввичем и я не рассчитала время, автобус ушёл…  Он очень интересный человек.
—  Да! — вскрикнула  Оля и радостно закивала, —  Он замечательный! 
—  Я и заплатить могу,  — продолжила Даша, — а завтра  утром уеду, а?
—  Заплатить? — женщина оглянулась,  —  Ну, пошли. Только я удобств не обещаю, мы живём скромно. Меня Марией Петровной  кличут, а это,  дочка моя — Оля.
—  А меня — Дарьей. А с Олей мы уже познакомились.
—  Так ты ничего плохого писать не будешь, про нашего Ермолая Саввича?
Даша  отрицательно помотала головой. Подмывало спросить, откуда  взяла Мария Петровна, что  она будет писать что–то негативное о Ермолае Саввиче?  Почему и как слух о её приезде распространился быстрее, чем она  дошла до ограды лечебницы?  Был ли какой–то в этом умысел предвосхитить возможные расспросы и заведомо занести её во вражеский лагерь? Даша решила не торопить события и не засыпать вопросами, выждать и дать время к себе привыкнуть. Уже то, что она  нашла ночлег и появилась возможность  поговорить с местными, которые видимо в курсе происходящего  —  было несомненной удачей.  И Даша решила события пока не форсировать.
Она до конца не поняла,  чем был вызван гнев матери этой девушки?  Даша не заметила в ней ничего необычного, но после этого стала пристальней присматриваться к Ольге.  Она выглядела несколько жизнерадостней и веселее, чем все жители, с которыми  ей пришлось встретиться сегодня.  И только.
Через несколько минут они были на месте.  Небольшой одноэтажный дом на несколько квартир, помнил ещё царя–батюшку и изо всех сил старался  соблюдать свой первоначальный облик — никаких признаков нового времени, в виде стеклопакетов, спутниковых тарелок, кондиционеров.  Единственным признаком современной цивилизации, была телевизионная антенна и электричество.  Ярко–зелёный мох густо покрывал цоколь дома, пытаясь влезть на стены.
Они прошли в небольшую квартиру.
—  Я тут постелю, — Мария Петровна показала на видавший виды диван, — удобства у нас на улице, если что.  Вот так…
—  Отлично! — Даша хотела вложить, как можно больше оптимизма в свою реакцию, — Это в сто раз лучше, чем ночевать на улице!
—  Отлично! Отлично! — Ольга захлопала в ладоши и громко рассмеялась.
—  Тихо! — одёрнула её мать, —  Постель лучше достань, а я пойду ужин соберу.
Ольга  подчинилась, но продолжила легонько хихикать. Казалось, она была рада  больше, чем сама Даша, тому, что нашёлся ночлег.  Она задорно кинулась к шкафу и  стала вытаскивать постельное бельё.
Когда Мария Петровна скрылась, Ольга  шепотом заговорщицки спросила:
—  А ты, правда, журналист?
—  Да.
—  И про нас напишешь?
—  Напишу, — решила не разочаровывать девушку Дарья.
Лицо Ольги засветилось от счастья. Она  выставила правую ладонь и подняла глаза вверх.
—  Хвала Длани Велиала, — прошептала Оля.
—  Кого?—  не поняла Даша.
—  Велиала, — простодушно ответила Оля.
—  Велиал… кто это? Кто тебе…
В эту секунду в комнату зашла Мария Петровна, неся  перед собой  тарелки и другую утварь.  Даша осеклась на полуслове.
—  А ну–ка, девчонки,  помогайте!
За ужином долго молчали.  Даша  была занята мыслями об Ольге и её неожиданной благодарности  какому–то Велиалу.  Первой нарушила молчание  Мария Петровна.
—  Деньги–то у тебя  с собой или  с карточки снимать надо?
Даша застыла от неожиданного вопроса, спохватилась и  кинулась к сумке.
—  Да, конечно! А сколько?
Марья Петровна  тянула с ответом, опасаясь  продешевить. Жевала и оценивала платёжеспособность Дарьи.
—  С учётом ужина…  пятьсот, — и внимательно посмотрела на реакцию.
—  Я согласна.
Дарья посчитала деньги и положила на стол. По лицу  хозяйки пробежало сожаление — продешевила, можно было попросить и больше. Она сложила деньги и спрятала в карман  халата. А когда  деньги оказались в надёжном месте, Мария Петровна немного повеселела. 
—   Ну что ж… И чем наш городишко–то  внимание ваше привлёк?  Вроде, как, ничего  у нас примечательного–то и нету.  Живём себе — хлеб жуём.
Даша почувствовала себя сапёром. Ошибка могла стоить, конечно, не жизни, но потери наметившегося доверия.
—  Я недавно узнала о вашем интернате, — начала она осторожно, — и о Ермолае Саввиче… Вообще–то  меня интересует подростковое  суицидальное поведение…, — Даша взглянула  на  Олю, сидевшую  напротив и во все глаза следившая за Дарьей и  ловившая  каждый звук. Слово было для неё непонятным  и она вопросительно посмотрела на мать,— А Ермолая Саввича порекомендовали в области, говорят,  он очень хороший специалист и имеет большую практику. Вот я и поехала…
—  А…, —  протянула  Мария Петровна и Даше показалось, что причина Дашиного  приезда её удовлетворила, — а у нас–то сказывали, что проверка приехала,  Ермолая Саввича  проверять вздумали,  да  в газетах песочить. 
—  Хм, кто это такую глупость  говорил? — дёрнула плечом Даша.
—  Да, говорят…, — неопределённо произнесла хозяйка.
—  А Вы давно его знаете?
—  Да, почитай, года  три уже. Как приехал к нам, так и знаем. Вон, Ольку мою,  к жизни вернул. Да и вообще…  Он людей исцеляет. Прямо, как Господь его к нам послал…
—  Это Велиал послал,— уточнила Ольга. 
—  Молчи! Доедай, вон! —  прикрикнула  мать.
—  Что за Велиал?
Марии Петровне вопрос  был явно неприятен. Она недовольно дёрнула головой и с осуждением посмотрела на Ольгу.
—  Глупости это всё.
—  Не  глупости, —  обиженно возразила Ольга, — Велиал мне всегда помогает.  И Ермолай Саввич говорит…
Она встала,  подняла  ладонь,  растопырила пальцы.  Глаза  Ольги сделались безумными  и она забасила утробным голосом,  от чего  у Даши пробежали по спине мурашки:
 — Длань Велиала будет хранить вас, кто верует в него… Длань! Длань!
—  Прекрати! — пошипела мать и ударила по столу рукой. Ольга вздрогнула, словно очнулась, испуганно посмотрела на мать и опустилась на стул. Мария Петровна с досадой вздохнула и с сожалением посмотрела на Дашу.
—  Не совсем мы ещё здоровы.  Это всё Ермолай Саввич со своими…, —  Мария Петровна запнулась, посмотрела на Ольгу.
—  Что? — не выдержала  Даша.
—  Не нравится мне, что он… совсем от веры нашей… И сказывала ему, так эта, — она показала рукой на Ольгу, —  вроде, лучше ей, когда  ходит на собрания эти. А у меня всё одно душа не на месте. Морочит голову какими–то глупостями. 
—  Что Вы имеете в виду?
—  Ой, — Мария Петровна махнула рукой, — заболтались мы, прибрать бы надо.
Хозяйка вскочила из–за стола и расторопно начала собирать посуду. Даша так и не дождалась ответа, что не нравится Марии  Петровне и как это связано с Ермолаем Саввичем. И судя по  реакции хозяйки, увлёкшейся хлопотами,  спрашивать её  бесполезно.
Уже совсем стемнело.  Внезапно брызнул июльский дождик, заставив замолчать трели цикад. Густой и теплый,  звонко забарабанил по подоконнику и так же внезапно затих.  Через открытое окно комната  наполнилась свежестью, запахом мокрого асфальта и влажной пыли. Даша лежала на диване с раскрытым ноутбуком и пыталась  набросать некоторые мысли.  «Внедрение» в ряды местных жительниц, сулившее сначала некоторую надежду, ничего не принесло. Она не продвинулась в своём поиске ни на шаг. Не получив   ответов на предыдущие вопросы, возникли новые: что за «длань Велиала»?  Что не договорила Мария Петровна о Ермолае?  Это простое нежелание затрагивать неприятную тему ли тут есть более серьёзная причина? Почему Мария Петровна, вначале так лестно отзывалась о Ермолае Саввиче,  затем упомянула какие–то неприятные  для неё вещи и как к этому причастен Ермолай?  Что всё это значит?
Даша раздумывала, глядя на пустой экран, когда  из–за шкафа, где спала  хозяйка, раздался сочный  размеренный храп Марии Петровны.  Скрипнула кровать.  Встала Ольга и на цыпочках подошла к Даше.
—  Ты чего? — прошептала она.
—  Мама не любит, когда я говорю про Велиала.
—  А кто это?
—  Это? — девушка присела на край дивана, — Это такой всемогущий Бог…
—  Это Ермолай Саввич тебе про него рассказал?
—  Да. Мне иногда кажется, что Велиал — и есть сам  Ермолай Саввич…
—  Ну что ты…
—  Когда мы собираемся…  Он становится Велиалом…
Даша закрыла ноутбук,  поняв, что ничего сформулировать не получается и посмотрела на Ольгу. Та что–то прятала за спиной.
—  Что у тебя там?
—  Это Священная Книга…, — Ольга с трепетом и торжественно протянула  Даше тоненькую ксероксную брошюрку  с графическим изображением каких–то мифических существ, знаков, выполненных в стиле средневековых гравюр.
—  Что это? Самиздатовский гринуар?
Даша пробежала глазами по брошюрке. Действительно, глупости, завёрнутые в обёртку многозначительности и таинственности, вызывают у малообразованного человека мистический страх и пиетет перед проповедником этих «тайных знаний».
—  Где вы собираетесь? — решила не осторожничать Даша. Тем более Ольга и сама была готова, как переполненный впечатлениями и чувствами сосуд, расплескать их тут же перед Дарьей.
—  В клубе…
—  В клубе?  Расскажи, что вы там делаете?
Ольга  встала  выставила растопыренную ладонь, задрала голову вверх  и тихим жутким утробным басом произнесла: «Дла-ань». По спине Даши пробежали тысячи мурашек. Храп  Марии Петровны стих.  Даша взяла Ольгу за руку и  потянула к себе.
—  Тихо, тихо, сядь.  Это Ермолай Саввич так делает?
Ольга подчинилась.
—  Да…
—  А что он ещё делает?  Вас много там собирается? Расскажи…
Девушка вздрогнула. Поднесла палец к губам.
—  Тс-с-с…, — девушка загадочно оглянулась, — Макрина узнает. Нельзя…
—  Какая еще Макрина?
—  Она всё видит, всё знает…
—  Да кто она такая? Как Велиал?
Даша понимала, что разговаривает с не совсем здоровым человеком, но ей казалось, что она и может дать ответы на те вопросы, на которые здравый человек не ответит, либо в виду какой–то клятвы, либо из страха. Но трясти за плечи и допрашивать её было бесполезно. Даша решила схитрить.
—  Ладно… не хочешь? А мне и не интересно, иди спать. А то у меня  завтра много дел, хочу выспаться.
—  А ты не расскажешь?
—  Иди, иди… Я не хочу и слушать.
Ольга  кинулась к ней, будто  уйти — значит умереть. Брови сложились домиком и девушка с мольбой  взглянула на Дарью.
—  Я не могу, она узнает…, — почти  плача, произнесла она.
—  Послушай, ну и не говори ничего. Иди…
Ольга глубоко вздохнула и  ещё раз оглянулась.
—  Она появляется из тьмы, — начала зловещим голосом Оля. По телу Дарьи опять пробежал холодок, — никто не знает, кто она, но она знает про всех. Она слепая, но всё видит, что у каждого внутри.  От неё невозможно ничего скрыть. Она собирает дары и опять исчезает во тьме…
—  А Ермолай Саввич? Он знает, кто она?
Ольга задумалась.
—   Он говорит, что она глаза Велиала, а он — Его голос.
—  А как  её можно увидеть?
—  Только на свидании…
—  Каком свидании?
—  Так называется то, когда мы собираемся. Ермолай Саввич приглашает на свидание. Он там лечит голосом Велиала и мы благодарим  его дарами.
Даша вспомнила слова Ситникова о каких–то собраниях в клубе, проводимые  Ермолаем.
«Кашпировский? Да–да.  Скорее всего,  речь идёт именно об этом. «Свидания с Велиалом», — размышляла Дарья, — понятно,  девушка многое насочиняла, что не мудрено при её болезни,  но как бы попасть на него?  Нужно  завтра же пойти  к Ермолаю и попытаться выяснить. Если это простые сеансы психотератии, то он сам будет этому рад. Реклама, как ни как. А что если — это тайная секта?»
Идею с сектой Даша сразу же отвергла.  О ней бы уже знал Ситников. Да и не может весь город быть сектантами, пусть и такой маленький.
—  Я тоже хочу на «свидание». Как мне на него попасть?
Лицо Ольги осветилось радостью.
—  Правда? Ура! — вскрикнула она и тут же закрыла рот рукой, — Ты хочешь, чтобы тебя  пригласили на свидание?
—  Да, хочу…  Очень.
—  Но для этого нужно пройти посвящение.
—  Какое? Где?
Ольга взяла Дашину ладонь в свои руки и, наклонившись,  стала что–то шептать, словно совершает какой–то  ритуал. Даше захотелось тот час отдернуть руку, внутри всё сжалось, но она  сдержалась и позволила Ольге произнести своё заклинание до конца.
—  Завтра  всё решится… А сейчас — спи…
Ольга  произнесла последние слова  с особенным таинством.  Она встала,  растопырила перед Дарьей ладонь и  произнесла:
—  Длань Валиала защитит тебя… Спи…
Тревога и напряжение Даши, возникшая  от  таинственных действий Ольги, её заклинаний, голоса, внезапно сменилась усталостью и особенно последнее — «спи» сделали веки свинцовыми и Дарья заснула.