Как дядя Петя снова в школу ходил

Седьмое ноября. В 1987 году было дню семьдесят лет, а потом прошло ещё четыре года, и распалась страна, в которой родились многие из нас. Однако же чаще так и говорят: «семьдесят лет», а не «семьдесят четыре», и даже не «семьдесят три». День седьмого ноября через десять лет после семидесяти дядя Петя тоже помнил хорошо — тогда приезжал певец Марк Алмонд. Певец Марк Алмонд побывал на митинге коммунистов, сфотографировался с красным знаменем, а вечером выступил в зале «Пушкинский», в прошлом это был кинотеатр «Россия». И дядя Петя был там — впервые на концерте Марка.

А через восемь лет праздника седьмого ноября не стало. Вместо него появился праздник четвёртого ноября, и стал отмечаться каждый год. Наступил он и три года назад. По такому случаю дядя Петя на работу не пошёл, а надел пальто и отправился в сторону центра. Снова была Большая Черёмушкинская улица, мост через железную дорогу, Загородное шоссе, больница номер один, пруд Беккет. Дальше дядя Петя последовал за трамваем и прошёл около Даниловского кладбища. Около входа на кладбище он повернул направо, в сторону Тульской Большой и Малой, и пришёл на Даниловский рынок. На рынок этот часто ходил автор этих строк, покупал зимой мороженый лук и мороженый картофель. А ближе к лету автор подрос, и стал покупать с друзьями разные вкусные напитки. Например, водку «Салют, Златоглавая!» или пиво «Оболонь», название которого на этикетке наша весёлая компания в первый раз прочла как «Сволочь». Напитки продавались не на самом рынке, а в ларьках, которыми рынок был опоясан, как Поднебесная своей Великой стеной.

Теперь стену из ларьков снесли, и дядя Петя просто посмотрел на сушёные грибы и пошёл дальше. Долго ли, коротко ли, но пришёл к большому зелёному забору с ромбиками, тоже зелёными. А за ним была жёлтая школа, где учился дядя Петя. Построили её в 1935 году, когда дядя Петя ещё не родился, а номер её совпадал с номером любимой народом в девяностые годы модели автомобиля, а также с названием питерской панк-группы. Возле лежали мешки с кирпичами да цементом. За массивной дверью стояла скульптура основателя праздника седьмого ноября в нежном возрасте и с кудрявой головой. Дядя Петя прошёл вдаль, просто взял и прошёл, потому что там были кабинеты и туалеты, а в последние он очень давно хотел сходить. Кто хочет — тот добьётся, кто ищет — тот всегда…

Что произошло после того, как дядя Петя вышел из туалета, скептикам объяснить было непросто. Одни предположили, что дядя Петя употребил водку «Салют, Златоглавая!». Но эту водку сделали последний раз задолго до описываемых событий. Другие — что дядя Петя употребил напиток «Крымский статус». Но этот напиток придумали после описываемых событий. Третьи — что дядя Петя просто заснул около туалета; а может, и в нём самом. Тут мне сложно возразить, ведь я в тот момент там не был. Но читателю лучше всё-таки поверить.

Возле окна туалета на первом этаже школы стоял дядя Саша — друг дяди Пети. Дядя Саша никогда не учился с дядей Петей в одной школе — они в более позднее время познакомились на прежней общей работе. Дядя Саша учился и в школе другой, и жил в другом районе — на северной стороне Садового кольца, только не снаружи, а внутри его. Но главное — дядя Саша покинул мир наш за три года до описываемых событий.

На соответствующий вопрос дядя Саша подтвердил, что он действительно умер. Сказал, что живётся в мире том не совсем плохо. И что ему помогают живые близкие из мира этого — больше всех, конечно, Таня (вдова), но порой даже и друзья. Музыку в том мире слушают, и даже новинки из этого мира. Больше ничего дядя Петя мне не рассказал. Потом дядя Саша исчез, а дядя Петя зашёл на второй этаж в актовый зал, посмотрел на серебристый шар, без которого не бывало хорошей дискотеки в 80-х, даже поднялся на сцену, потом вышел вон и отправился в направлении Данилова монастыря.

Два с половиной года спустя был весенний вечер. На юго-востоке Москвы поезд метро вышел из тоннеля и пошёл вдоль проспекта. В поезде сидел спящий пассажир, а вокруг валялись комья земли. Потом он, несомненно, просыпался и менял поезда, ибо ночью оказался на северо-востоке, хотя сам жил в центре, а дядя Петя — на юго-западе.