АМОК

А;мок (от малайск. amoq «впасть в слепую ярость и убивать») — психическое состояние, чаще всего определяемое в психиатрии как этноспецифический синдром, свойственный жителям Малайзии, Филиппин и близлежащих регионов, характеризующееся резким двигательным возбуждением (как правило, бег) и агрессивными действиями, беспричинным нападением на людей.





Я люблю отдыхать в Себу. Здесь прекрасно сочетаются европейский уют с супермаркетами и барами и дикая природа Филиппин. Сегодня я решила провести день у водопада Кавасан. Волшебное место в трёх часах езды от города. Это довольно далеко, чтобы джунгли полностью вступили в свои права, это место где забываешь о существовании хоть какой-то цивилизации. Это Рай на Земле. Вода в озере удивительного бирюзового цвета, чистая, как хороший бриллиант и при этом не ледяная, как это часто бывает в горных реках, а тёплая, как парное молоко. Сверху низвергается огромный и шумный водопад, обильно поросший тропическими деревьями, кустарниками, лианами.
Если тихонечко плыть по озеру, иногда кажется, что ты летишь. Настолько прозрачна вода. А дополняет это ощущение проглядывающий сквозь просвет в джунглях океан. Озеро расположено высоко на скалах и океан плещется далеко внизу. Так низко, что не слышно шума волн. А может шум водопада перекрывает всё? Не знаю. В октябре здесь мёртвый сезон. Отдыхающих почти нет. И погода после сезона дождей прохладная, по понятиям местных жителей. А нам, северянам – самое оно!
Такси ждало меня у китайского ресторанчика. Это метрах в ста от входа в гостиницу. Я сама попросила водителя встретить меня там. Хотелось взять с собой ланч. Прикупив немного еды и пару бутылочек местного «PinapleDrink», я вышла на улицу, и тут произошло странное. Все вдруг стали кричать и разбегаться. Стремительная суета прекратилась буквально за несколько секунд. Улица опустела и стало тихо, как в церкви. Я осмотрелась. Ни одной живой души. И тут я увидела его.
Это был местный житель. Смуглый, волосы взлохмачены, в руках огромный мачете. Он бежал, размахивая ножом, петляя и заглядывая в двери лавок, в окна, в стёкла брошенных машин. Глаза были крупные и, словно выкатившиеся из орбит. Мы встретились взглядом. Он взвыл. А я просто окаменела. Не могла ни пошевелить рукой, ни ногой, не издать звука. Только выпал из рук пакет с едой.
Последнее, что запомнила перед тем, как отключится, кусочек ярко-красного мяса, застрявший в одном из зубьев ножа, испачканного тёмной, почти чёрной кровью. Кто-то сильно дёрнул меня за плечи, и я отключилась.
Потолок из высохшего бамбука. Циновки вместо штор на окнах. Лежать мягко. Только немного болит в боку.
Я откинула простынку и увидела аккуратно заклеенную пластырем рану. По ощущениям неглубокую. Она тянулась от пупка к левой ноге. Одежды на мне не было. Я поежилась и прислушалась к себе. Ничего. В лачужке никого не было, и я встала, запахнув простыню и привычным жестом заправив её конец. В окне был виден Кавасан. Но он был внизу. Значит, мы где-то на горе. Какое, всё же, это прекрасное место! Я опять залюбовалась озером, а когда, наконец, отвернулась от окна, сильно вздрогнула. Передо мной стоял красавец мужчина. Европеец, но очень загорелый. «Живёт здесь», - подумала я.
- Добрый день. Как вы себя чувствуете?
- Здравствуйте. А что случилось? Как я здесь оказалась?
Мой английский мне пригодился. Мужчина даже не заметил акцента. Я всегда гордилась своим умением, которое не раз меня выручало.
- Амок
- Амок?
- Да. Это редкая психическая болезнь местных. Она бывает только у филиппинцев. И никто не знает его природу.
Кстати, меня зовут Мигель.
- Вы испанец?
- Нет, - он улыбнулся, и его улыбка была светлой, доброй и широкой. Во все тридцать два ровных белоснежных зуба. Прямо, мачо какой-то.
- Я из Австралии. Ботаник. Изучаю здесь ринорею. Когда филиппинцем овладевает Амок, лучше не попадаться ему на пути. Они бегают, дёргаются и становятся необыкновенно агрессивны. Очень опасно. К сожалению, лечения от этого недуга нет. Их убивают.
Мне очень не хотелось спрашивать о своей одежде и о том, кто меня переодел и приклеил пластырь на рану. Я решила схитрить.
- А где ваша жена?
- Жена? Дома, в Мельбурне.
Он посмотрел на меня, и я покраснела.
- Да вы не переживайте. Я ботаник. Почти что, врач. Да и ничего особенного там у вас нет.
Он хитро улыбнулся, а я обиженно отвернулась.
- Вы могли погибнуть. Хорошо, что я успел вас оттащить. Он лишь по наклонной задел вас. Рана не опасная, но здесь джунгли. Заразы всякой больше, чем земли под ногами. И я решил обработать её у себя. К тому же вы долго не приходили в себя. Видно, он вас здорово напугал. Выпьем чаю?
Мы вышли на террасу. Площадка, где стояла лачужка, была очень мала. Метра три на три. Не больше. За перилами ниспадали отвесные скалы, а с обратной стороны поднимались к небу крутые горы. Внизу голубел прекрасный Кавасан, а сзади поднималась вверх верёвочная лестница.
- Вы что, меня сюда по верёвочной лестнице спустили?!
- Нет, конечно. Наверху есть подъёмник. Вообще-то его обычно для грузов используют, но когда вы без сознания, вы мало отличаетесь от поклажи.
- А что это за место? Я раньше о нём не слышала. Хотя на Себу езжу каждый год.
- Это Дукун Гунунг. Шаман гора по-филиппински. Местные сюда не ходят. Боятся. Говорят, здесь есть что-то, что вызывает у них Амок. И вы знаете, они недалеки от истины.
- Вот как?
- Да. Знаете, чем интересна ринорея никколифера?
- Нет.
- Она питается металлом. И грибы, собирающие отходы с автодорог, ей даже в подмётки не годятся. Грибы накапливают металлы, а она их ест! Много. И не просто металлы, а никель. В этих землях много тяжёлых металлов. Местные едят пищу, которая может вызывать психические расстройства. Плюс их увлечение психотропными плодами. Слышали про Ибогу?
- Нет.
Я уселась поудобнее, а Мигель разлил по маленьким стаканчикам ароматный цветочный чай.
- Местные считают, что с помощью ибоги душа покидает тело и общается с умершими. Иногда мужчины едят её ради удовольствия. Но кроме опьянения и галлюцинаций, на них она почти не действует. А вот с женщинами всё куда интереснее. Этот маленький жёлтый лимончик сводит их с ума. Он так сильно и ярко воздействует на их мозг, что сексуальное удовлетворение подобной силы невозможно испытать в реальной жизни. Как бы ни был хорош ваш партнёр. Удовольствие от химического воздействия на мозг в тысячи раз ярче, эмоциональнее и сильнее.
- Это она? – я показала на блюдце с небольшими ярко-жёлтыми фруктами, размером не больше, чем кумкват. Формой они, действительно, напоминали лимон. Только гладкий.
- Да. Мне надо как-то жить, а за них местные платят очень хорошие деньги. Найти плоды в лесу трудно. Но я знаю в каком месте искать и часто собираю достойный урожай.
Повисла пауза.
Прервал её Мигель.
- Я починил вашу одежду. И застирал пятна крови. Вы можете переодеться.
- Хорошо. А можно вас попросить заварить ещё этого чая. Он у вас очень вкусный.
- Конечно! Я сам подбирал цветы. Этот чай ещё и полезный.
Мигель суетился у стола на террасе, а я зашла внутрь лачужки и, подумав, не стала надевать платье, а натянула купальник. Поискала глазами зеркало, но, увы, хижина была мужская.
- Ваш чай, - он пододвинул мне стул.
- Красивое место.
- Да. Я даже не знаю, езжу ли я сюда по долгу службы или ради удовольствия.
Я вспомнила рассказ Мигеля и стала рассматривать необычные фрукты.
Он поймал мой взгляд.
- Это очень опасно. Большая нагрузка на сердце. С непривычки можно отдать Богу душу. Знаете, какая здесь смертность среди приезжих?
- Нет.
- В основном, этим грешат француженки. Погибает каждая третья.
- А вы здесь давно?
- Пятый месяц. – Мигель внимательно на меня посмотрел. Потом встал, подошёл к перилам, за которыми блистал своим великолепием Кавасан, и заговорил.
- Я вижу, что вы не замужем. Уверен, что это так. Но поверьте, я не хочу вам зла. Сила этих плодов так велика, что вся ваша нормальная жизнь нарушится. Вы не сможете жить дальше, не испытывая постоянно этого удовольствия. Это станет самой главной целью, единственным смыслом в жизни. И что интересно, мужчина не будет вам нужен. Само употребление ибоги ввергнет вас в неповторимый по ощущениям экстаз. Достаточно просто раздеться и лечь. Отказаться от него вы самостоятельно не сможете. Портовые шлюшки не доживают и до тридцати. Они постоянно увеличивают дозу и рано или поздно сердце останавливается.
- А если попробовать малую толику?
- Есть целый культ употребления этих плодов у филиппинцев. Ритуал, выработанный веками. Ради спасения жизней. Он гласит, что в малых дозах ибога – просто смертельный яд. И только большое количество напитка, приготовленного из него особым образом бывает безопасно. Очень не советую пробовать.
- А вы знаете такие места? Ну, места, где исполняют этот обряд. Это же не портовые кабаки?
- Нет, конечно. Всё очень цивилизованно. Но я ещё раз настоятельно рекомендую вам подумать.
- «Подумать, подумать», - я встала и заходила по террасе.
Мне двадцать семь и да, я не замужем. Предлагаете мне судьбу старой девы? Нет уж. «Чем больше боишься, тем быстрее подцепишь», - говорит одна моя подружка. Замужняя, кстати. А вы ведь специалист по растениям?
- Да.
- Я вам доверяю. Я хочу это попробовать. Но вы должны дать мне слово, что я буду в хижине одна. Вы не притронетесь ко мне.
- Вы хорошо подумали?
- Да.
Мигель замолчал. Казалось, прошла целая вечность, но наконец он встал и спросил ещё раз:
- Вы уверены?
- Да, - твёрдо и решительно ответила я.
- Что ж. Вы сами так решили. Я зайду через сорок минут. Если вы не выйдете на террасу. Он вышел и вернулся через минуту с глиняным горшочком, прикрытым пальмовыми листьями, стянутыми красной ниткой.
- Надо выпить всё. Вкус приятный. Как у маракуйи.
Он сел напротив и стал меня пристально изучать.
И тут я струхнула.
Но отступать я не привыкла и решительно развязала алый шнурок. Запах был приятный. И вкус вполне себе ничего. Я мысленно перекрестилась (вот грех-то!) и выпила в несколько глотков всё содержимое горшка. Посмотрела на Мигеля. Он совсем не улыбался. И признаков желания не видно. Он внимательно и чуть с грустинкой рассматривал меня.
- Ну вот. Ничего страшного. Я пойду прилягу. Я надеюсь на вашу порядочность.
Немного закружилась голова и я поторопилась внутрь лачуги. Завесила вход циновкой, сняла купальник и легла на ложе, постелив простынку, которой была прикрыта.
Прошла минута.
Ничего.
Выдумщик он, этот Мигель. Просто кобель-извращенец. Со мной ровным счётом ничего не происходило. Я повернула голову и посмотрела в окно. Это, наверное, странно, но стены лачуги повернулись вместе с моей головой. Почему-то и это не удивило меня. Я встала и увидела себя, лежащей на кровати. «Это неправильно», - пронеслось в голове и опять легла, согнув ноги в коленях и чуть раздвинув их. Рука сама нашла лобок и стала спускаться ниже. И тут на меня навалилось! Волны возбуждения накатывали и откатывали, не унося с собой всего удовольствия. Я заводилась, как швейцарские часы, всё туже и туже сжимая неведомую пружину, что стягивала низ живота. Я ждала, я жаждала разрешения от бремени, но пружина всё стягивалась и стягивалась. Я слышала сама себя, как стоны становятся всё громче, мышцы спины сжались, и я выгнулась, как кошка, взвыв, но так и не получив желанного экстаза. Я стала стонать и вертеться. Даже свалилась с кровати. Сжалась в комок, развернулась, обхватила край ложа и стала его трясти.
И оно пришло.
Я не знаю, как можно назвать это чувство. Когда я уже думала, что так и не достигну его, когда все мышцы тела напряглись в немыслимой муке, когда перехватило дыхание, и я стала задыхаться, оно пришло. Медленное, как рассвет, и ласковое, как тёплое парное молоко, это чувство обволакивало меня всё сильнее и сильнее. Я изнеможённо растянулась на полу. Чувство захватывало меня, отбирая у тела клетку за клеткой и наполняя их спокойствием и счастьем. Я словно растаявший на солнце студень растеклась по полу. В голове танцевали бабочки всех цветов радуги. Тело остужал тёплый морской бриз. По бедру стала стекать белёсая влажность. Её было так много!
Я приходила в себя очень долго. Не знаю сколько времени.
С трудом поднялась и подмылась заботливо оставленной водой в старомодном кувшине. Замоталась простынёй и вышла. Спотыкаясь и цепляя косяк двери. Села за стол. Молча. Говорить не хотелось, да и не было сил.
Мигель отложил газету и долго меня рассматривал. Потом предложил своего вкусного чая.
- Как вы себя чувствуете?
- Пр..пр..прекрасно, - еле произнесла я.
- Да? А выглядите вы не очень. Я бы советовал вам сегодня же уехать домой. Вы обязательно познакомитесь со своими ребятами. Кто-то вам понравится. У вас всё будет хорошо. Вы проживёте долгую и счастливую жизнь. Помните об этом всегда. У вас всё будет хорошо! - сказал он с нажимом.
- Меня передёрнуло, как от мороза или неприятной еды, и я взяла стакан с чаем двумя руками. Пригубила. Вкусный!
- Обещайте мне, что вы сегодня же уедете из Себу. И никогда, вы слышите, никогда не возвращайтесь сюда. Это опасно. Очень опасно.
Я кивнула, с трудом улавливая смысл сказанных им слов. Теперь меня стало трясти. Но тёплый вкусный чай сделал своё дело и я, наконец-то, успокоилась и почти полностью пришла в себя.
- Это ужасно.
- Вам было плохо? – Мигель подался ко мне.
- Нет. Не плохо. Я не знаю, как. Это было очень… очень сильно.
- Я предупреждал.
- Да.
- Мне, наверное, надо идти? – меня опять стало трясти.
- Не торопитесь. Приходите в себя, а я пока почитаю.
Странно. Он совсем утратил интерес ко мне. Может быть, между нами что-то случилось? А я не знаю? Из-за зелья просто не могу понять, что произошло?
К вечеру я добралась до гостиницы. Улица опять была полна торговцев и местных жителей. Словно ничего и не случилось. Я поднялась в номер и сразу бросилась в кровать. Ощущение выжатой половой тряпки не проходило.
Вечерело. На острове быстро темнеет. Казалось бы, ещё только сансет, солнце раскрашивает облака над горизонтом, рисует оранжево-красную морскую дорожку, но стоит лишь призадуматься, залюбоваться закатом, как вот уже и ночь.
Взошла луна. Огромная и яркая. Стало немного светлее. Я встала. Самочувствие полностью пришло в норму. Только ужасно хотелось есть. Это был даже не голод, а жажда еды какая-то! Открыла холодильник, но там ничего подходящего не нашлось. Выпила три бутылки местной шипучки и переоделась. Есть хотелось безумно!
Неожиданно для себя самой, я поняла, что мне хочется не только есть. Это было удивительно. Никогда не считала себя нимфоманкой и спокойно могла долго обходиться без секса, а тут… Я реально готова была взвыть и принять любого, лишь бы был мужиком. Я села на кровать, сжала колени и стала покачиваться. Желание накатывало всё сильнее и сильнее. Я понимала, что скоро мне будет трудно сдерживать себя. Разделась. Легла. Попробовала помочь себе сама. Ничего подобного. Эффект ноль! Опять оделась и подошла к окну. Город спал. Редкие прохожие спешили домой. Улицы тихи и пустынны. Под окнами отеля стоит каршеринговая машина. Я вспомнила, что оформляла договор аренды авто и спустилась вниз. Пара нажатий на смартфоне и вот я внутри. Бюджетная совсем машинка. Да ладно. Куда же мы поедем? Ну конечно, ночной Кавасан прекрасен ничуть не меньше. Вот только проезд закрыт. Шлагбаум опущен и на нём цепь с замком. Я потрогала её. Звенья звякнули и вышел сторож.
- Простите, мне очень надо на Дукун Гунунг.
Филиппинец широко открыл глаза и замахал руками:
- Нет, нет, госпожа, туда не ходить. Туда нельзя!
Меня охватила страшная ярость. Как нельзя? Кому? Мне?
Да я тебе… зашкворыш филиппинский! Я схватила его за грудки и приподняла. Потрясла немного, а потом швырнула в сторону. Тело глухо шлёпнулось о камни. Он не возвращался. А я напряглась и порвала цепь. Крепкая, зараза! Высоко над водопадом мерцал на середине склона огонёк. Я обошла озеро и стала подниматься по скалам. Удивительно, как это просто! Платье порвалось и мешало. Я бросила его.
До хижины оставалось не боле двух метров, и меня охватило нетерпение, ожидание безумной радости, счастья. И тут я увидела Мигеля. Он направил на меня револьвер и спокойно сказал:
-Тебе надо улететь. Срочно. Здесь тебе быть больше нельзя. Вот тебе лекарство, его хватит на пару дней. К этому времени ты должна быть уже дома. Я хотела прыгнуть, но поняла, что не достану его. Из горла вырвался крик. А Мигель кинул мне коробочку и добавил:
- И знаешь, я не советую тебе заходить в хижину сверху. Я очень хорошо стреляю, а вверх целиться гораздо удобнее.
Меня охватил безумный ужас от не полученного удовольствия, и я прыгнула в озеро. Дверь машины я не открыла, а оторвала. Села и помчалась в город.  Главная улица. Вижу вдалеке одинокого мужичка. «Не старый», - мелькнуло в голове. Вышла и побежала за ним, по дороге громко стуча в окна. Просто хотелось похулиганить. А он оглянулся и закричал во весь голос:
- Амок, амок!
Я его догнала. Ха-ха. Сорвала брюки и трусы. Ждать, когда у него появиться желание не было времени, и я просто откусила всё, что у него там было. А потом, почувствовав вкус крови, укусила его ещё. И ещё. Я не могла остановиться сама. По улице то там, то тут было слышно: «Амок,амок!» - и одна за одной закрывались ставни с глухим стуком.
На меня накинулись сзади. Много их. Я билась, как раненая пантера. Но они были сильнее.
Наутро накачанную успокоительным, с наручниками на руках, и огромным синяком под левым глазом, меня депортировали в Россию.
Прошло двадцать с небольшим лет. Меня долго лечили и, вроде бы, рецидивов не было. Да и «лекарство» Мигеля помогало. Я так и не вышла замуж. Зато нашла себе редкую и очень интересную работу. Я стала экспертом по закупкам кофейных зёрен. Много пришлось много поколесить и по Африке, и по Южной Америке. Однажды, улетая в Израиль по просьбе одного крупного производителя растворимого кофе, я застряла в аэропорту. В ВИП зоне переносить задержку проще, но, всё равно, неприятно. Я зашла в маленький ресторанчик и собралась перекусить. За столиком напротив я увидела Мигеля.
Столько лет прошло! А я узнала его моментально. Впрочем, и он меня узнал. Хотя вида не подаёт. Бабочки в моём животе стали свивать хоровод. Я встала и прошла в туалетную комнату. Для мужчин. По дороге коснувшись его плеча рукой. Как бы невзначай.
- Не знал, что в тебе есть и филиппинская кровь, – чуть слышно шепнул он.
Через полчаса я вышла.
Посмотрелась в зеркало над умывальником и вытерла белоснежным платком струйку крови, что предательски стекала из уголков губ.
«Хорошо, что Израиль не выдаёт преступников в Россию,» - пронеслось в голове.
Я никогда не возвращалась на Родину.


Что такое ибога:
https://novikovski.livejournal.com/675401.html