Тоньше Хрусталя. Глава 6 Эволюция убийцы

Дни потекли, как струи воды с шеи и рук, они неслись быстро, легко, принося удовольствие. Захватывающие месяцы и события. Вадим полностью погрузился в своё новое дело. Дело, для которого он был рожден.

Первое убийство принесло ему эйфорию и облегчение. Он целую неделю ходил, мурлыча себе под нос весёлые песни, открыто улыбаясь прохожим и коллегам. Картина с кабаном больше не тревожила его, и он быстро завершил работу над ней. Гогочущий Роман хвалил юного подавана и всё удивлялся его работоспособности, а Вадим тихо посмеивался про себя, думая о том, что, если бы недалёкий начальник знал. Если бы хоть одна живая душа знала о том почему его настроение такое воздушное… Даже интересно, чтобы тогда случилось с их зелёными рожами? Какой ужас бы перекосил эти невзрачные лица. От этих мыслей Вадиму становилось ещё слаще.

Несколько раз, на улице, он подходил к полицейским, притворяясь туристом незнающим дороги. Он заглядывал им в глаза, улыбался, даже пожал одному руку. Это было так смешно.

Восторг улетучился довольно быстро, не прошло и трёх дней. Умиротворение держалось чуть дольше, около недели, а вот состояние «я всех одурачил» подстёгивало еще две недели. Но эти две недели Вадим внимательно наблюдал, как медленно и неукротимо в нём растёт напряжение.

Оно волнами накатывало на него, затем отступало. Но для того лишь, чтобы с новой силой подняться до горла, чтобы свело челюсти и сбилось дыхание. Это угнетало его. Вадим понял, что убивать – это лучшее из возможных занятий. И он бы, если бы узнал об этом раньше, занялся бы этим ремеслом сам, без сомнения. Но вот это напряжение, этот гнев, острая раздражительность, от которой на ровном месте мог случится психоз – Вадим уже разбил несколько тарелок дома, оборвал обои в коридоре, пнул, а затем догнал и задушил бродячего кота в парке, благо была ночь, и никто не увидел его, но всё-таки.

«Неужели невозможно просто наслаждаться? Необходимо и страдать?» - Вадим записал это в своей записной книжке и ему стало ещё гаже, и ощущение пустоты породило желание броситься прямо сейчас бежать, ловить, душить, до хруста в ладонях. В глазах у охотника помутнело, и он вспомнил молочно-белое тело на асфальте и облизнулся.

Вадим сделал попытку снова. Два вечера подряд он ходил по центру города в поиске. Но всё было тщетно. Девушки вокруг одна уродливее другой, ходили стайками, хихикали, громко болтали на скамейках, томно вздыхали за стойкой у бара, сжимая худыми пальцами холодные стаканы. Ни одна не привлекла его. Не тот нос, не тот взгляд, кривые ноги, выдвинутая нижняя челюсть, слишком крупный круглый лоб, но самое ужасное прыщи. Россыпь красных, воспалённых, наполненных гноем прыщей, повсюду, везде, то на подбородке, то на обеих щеках, словно следы от пощёчин. Вадим всё больше злился. Он нахамил официанту в последнем кафе, в котором ему пришлось торчать целую вечность и бросил в него меню. Воздух на улице стал сырым и по-зимнему холодным. Вадим поглубже спрятал шею в шарф, закурил возле входа в метро.

Рассматривая прохожих, быстро запрыгивающих в переход, Вадим вдруг понял, что искать надо не здесь. Не среди усталых работяг и нищих студентов, портящих желудки фастфудом. Искать надо там же, где он нашёл её.

Ещё пару ночей он шерстил паблики соц. сетей с моделями. Его, конечно, больше интересовали светловолосые и бледные барышни, но несколько смуглокожих, с густыми, струящимися волосами он всё-таки скинул себе на стол. Мало ли. Их кожа, похожая на сливки с молоком, слегка отдающая оливковым цветом, её хотелось потрогать, поизучать, может быть попробовать на вкус. Эта последняя мысль пронзила сознание Вадима ледяной длинной иглой, застряв в уголке левого глаза и принося сильную боль. Мигрень, вперемешку с сильнейшим возбуждением. Это невозможно было вытерпеть. Вадим не знал, что делать и попытался съесть что-нибудь из холодильника – безрезультатно, хотя что удивительного. Зубы его сильно стучали друг об друга.  Вадим попробовал мастурбировать, пялясь на экран монитора, это слегка помогло.

За окном небо стало светлеть мягкими полосами полутонов от горизонта, Вадим упал на кровать, свернулся в клубочек под одеялом. Он был уверен, что не уснёт, но ошибся. Мозг вырубило, как только он закрыл глаза. Спал он сладко, без снов. Проснулся через три часа разбитый, измученный и поплёлся на работу.

Весь следующий месяц Вадим искал жертв, сохранял их фотографии и ссылки на страницы в папочку на рабочем столе. Периодически, от нечего делать, он перекладывал их туда-сюда, расставляя то по возрасту, то по внешности (самые привлекательные стояли в списке последними). Вадим создал несколько фейковых аккаунтов под именем Вячеслав Бродэ хайфэшн фотограф, где разместил чужие работы, свои контакты и прочее необходимое. Понатаскал отовсюду описание профиля, чужие посты, чужой труд, чужие модели. И стал активно написывать с этих аккаунтов своим «звёздочкам» - так он называл своих желанных будущих жертв.

Он следил за ними, за их историями, за тем, что они пишут, куда ходят, смотрел все их видео. Они сами показывали всё это на своих аккаунтах, они были открытыми, доступными, наивными. Он никогда не комментировал, не лайкал, никак не проявлял своё присутствие, только смотрел. Смотрел, мастурбировал, мечтал о встрече, об охоте.

Он всё ждал, но никак не мог собраться с силами. Почти никто из моделей не ответил на его сообщения – он предлагал им съёмку, за деньги, это он усвоил у Дарьи. Предлагай деньги, известную фотостудию, скажи, что ты работал с известными брендами. Но даже так, они не отвечали. Он понимал, что они просто не видят его сообщений, ведь у них по несколько десятков, а у некоторых, сотен тысяч подписчиков. И это злило его.

- Ты не видишь меня, я знаю. Да, какое тебе дело. – цедил сквозь зубы Вадим, глядя на открытое диалоговое окно с одним единственным, своим сообщением. Сообщение не было прочитано.

Вадим взял свой член, но тот не стоял, как он не пытался, ничего не возникало, ни малейшего намёка на эрекцию. Это досаждало, ведь он чувствовал, что возбужден. Вадим чувствовал телом, грудью, всем своим естеством, что хочет, но эрекции не было. Это сбивало с толку. Тогда он прикрыл глаза, вспоминая Дарью, с раскрытыми мёртвыми глазами, они смотрели вверх и в них отражались тёмные высокие здания переулка, в котором они были вместе. Вадим почувствовал, как горячее тепло приливает к гениталиям. Он продолжил представлять убитую модель, а затем, на её месте, в том же проулке другую девушку. Та ещё была жива. Её звали Надин. Русые длинные волосы до пояса, розоватая кожа и чуть круглые детские щёки – Надин было всего шестнадцать. Она лежала в той же позе, что и Дарья, молчаливая, с открытыми глазами, распахнутая рубашка и голая грудь. Член у Вадим стоял колом, и он быстро кончил, бубня:

- Кто я такой, верно? Чтобы замечать меня. Но, поверь, когда ты увидишь меня, ты … Ты меня не забудешь! –

Он кончил, а возбуждение осталось, просто едва-едва уменьшилось. Вадим продолжал писать, собирать портфолио своих «звёздочек», искать новых. Беда была в том, что все они были состоятельные, успешные, востребованные. Их невозможно было заманить так просто. Нужен был личный контакт, как с Дарьей. Он был уверен, что начни они разговор, он бы смог увлечь их за собой. Он умел болтать, к тому же был из сферы искусства. Поэтому он ждал. Он знал, что совсем скоро это случится.

Не могло не случиться. Ведь он был рождён, чтобы убивать. Вряд ли природа создала бы убийцу и не дала бы ему реализовать свои силы, не проявить их в полной мере. Это было бы несправедливо. Так он рассуждал и верил в эту природную справедливость. И ему, действительно, повезло.

Вадим проснулся сам собой, без будильника, но что-то вытолкнуло его из постели. Он резко сел в кровати и огляделся. Он потерял ощущение времени уже давно, как начал охотиться. За окном тускло поблёскивало серо-синее небо вперемешку с ярко-жёлтами пятнами фонарей. Возможно, был вечер. Вадим подумал с тоской о работе, что уже завтра новая рабочая неделя, как вдруг он почувствовал, вернее увидел шевеление или мерцание возле своего компьютера. Он пригляделся в темноте, это были они. Частицы.

Те порхающие золотинки, которые он видел в тот день, когда пошёл за Дарьей. Тогда всё случилось быстро, инстинктивно и он не стал разбираться в этом, списав всё на возбуждение и игру света. Но теперь, он снова видел это явление. Вадим быстро встал и осторожно приблизился к компьютеру. Частицы порхали возле монитора, совсем немного, они точно светились изнутри.

- Галлюцинации. – прошептал Вадим, он сел за стол и протянул руку к этим частицам, но они вдруг растаяли все разом, бесшумно.

Вадим посидел ещё немного за столом в оцепенении. Ему стало страшно. Он попытался вспомнить болел ли кто-то в его семье шизофренией, или чем-то подобным. Ничего не вспомнил и машинально щёлкнул кнопку включения, затем залез на аккаунт Вячеслава Бродэ и стал смотреть новости своих «звёздочек». Через пару минут он обомлел. Надин выложила совсем свежий пост, полчаса назад. Она в открывшемся недавно клубе Свежий Сок. Вадим кинулся смотреть карту, как он и предполагал клуб находился совсем недалеко от его дома, тем более ночь, ехать минут двадцать. Жар ударил в лицо. Вадим встал, оделся, накинув зелёный безразмерный свитер поверх своей обычной футболки, старые джинсы, которые носил ещё на первом курсе академии. Он посмотрелся в зеркало, вполне сойдёт за современный стиль, лицо у него молодое, почти подросток.

Всё было решено. Он подъедет к клубу и будет просто ждать. Он не станет заходить внутрь и светиться, он сделает вид, что собирается зайти или что выходит. Он столкнется с ней, узнает её, одарит комплиментами, расскажет свою легенду про фешн фотографа, может быть приплетёт что-нибудь про Париж и Лувр, в конце концов он разбирается во всём этом барахле, а Лувр изучил по атласам от корки до корки. Сердце бешено стучало.

Через сорок минут Вадим сидел в машине напротив входа в клуб. Он уже пятнадцать минут внимательно рассматривал всех, кто выходит из клуба. Надин появилась ещё спустя десять. Она обняла двух подруг, с которыми была, они долго целовались и прощались, громко смеясь. Подруги ушли, и Вадим выскочил из машины, он сделал небольшой крюк, скользя между клумбами. Он хотел зайти сзади, но Надин остановилась прямо у входа, словно в растерянности, она смотрела туда-сюда, взъерошенная как воробей. Вадим в очередной раз отметил про себя, как обманчивы фотографии моделей. Надин была ниже, чем казалось по ее странице, серая курточка, короткая юбка с длинными черными чулками на худых бёдрах, пушистые русые волосы, рассыпанные по спине и плечам. Всё как будто так, но не то. Не то, что на картинках. Вадим вздохнул и сделал уверенный шаг в сторону девушки.



Спустя полчаса Вадим откинулся на спинку заднего сидения машины, щёки его порозовели, дыхание сбилось. Ему было хорошо, сладко и спокойно на душе. Надин лежала головой на его коленях, её волосы ещё больше спутались, некоторые торчали во рту, остальные попадали на джинсы и свитер Вадима. Широко распахнутые глаза смотрели не испуганно, а скорее удивлённо. Вадим нежно погладил ещё тёплую раскрытую грудь, она была большой, пышной, с крупной     родинкой у правого соска. Вадим с силой сжал этот сосок, так сильно, что даже кулак у него покраснел. Надин лежала без движения, без стука сердца, без дыхания, без жизни. Это всё он отнял у девушки, всё это теперь было его и принадлежало ему. Вадим засмеялся, как пьяный.

Уговорить наивную шестнадцатилетку на то, чтобы сесть к нему в машину не было проблемой. Милая улыбка, пару шуток, упоминание известного бренда. Всё было так просто, куда проще, чем писать в личные сообщения. Надин не смутило, что он усадил её на заднее сидение. Он предложил посмотреть его работы, сказав, что портфолио у него в машине. Это ведь всего пять минут, за ней уже ехало такси, она заказала его прямо при Вадиме. Он даже видел это такси, жёлтое и длинное оно медленно проползло мимо, когда Вадим лежал на хрипящей Надин сверху. В этот раз он задушил её гораздо быстрее, он сделал это шнурками от своих старых ботинок, шнурки он захватил дома, скрутив их в одну небольшую верёвочку.

После того как Надин испустила дух Вадим целовал её приоткрытый рот, облизывал шею, прикусывал и мурлыкал, точно кот. Ему было так хорошо, всё его тело горело, и он не стал сдерживаться. В этот раз он сделал всё, что мужчина должен делать с женщиной. Но в его случае была лишь одна маленькая милая деталь, которая и давала ему возбуждение – женщина была мертва. После того, как он сделал должное, он продолжил целовать и облизывать, и посасывать, пока не устал. Наконец он сел, положив ее голову к себе на колени и решил покурить. Он курил, щурясь от дыма и разглядывая красивое, немного детское лицо. Ровный лоб, узкий носик, немного курносый, чистая бледная кожа. Надин была хороша. Охотник стряхивал пепел от сигареты девушке в рот и это веселило его. Вадим порассматривал её ещё и решил поехать с ней домой. Он не хотел с ней расставаться. Уже остановившись возле дома, он погасил фары и задумался. Возможно, он приволок труп зря, в конце концов его могут увидеть соседи. Восторг от свершившегося пропал бесследно. Так быстро. Это огорчило Вадима, но он всё ещё чувствовал, что хочет продолжить свой бесхитростный праздник насилия.

Он решил подождать еще немного, сгорбившись над рулём, он посмотрел в приложении сколько накрутил денег, оказалось набежала кругленькая сумма! Чертов каршэринг. В следующий раз он возьмёт тот, что не по времени, а по километрам. Вадим посмотрел назад на тело, с раскинутыми руками.

Время было два часа ночи, когда Вадим всё же решился приволочь Надин в квартиру. Он застегнул её, положил руку на плечо и пытался сделать вид, что она пьяная, а он просто ведёт её домой. Но когда он заполз с ней в подъезд, он выбился из сил, уронив тело на коврик. Лифт внезапно заскрежетал, поднимаясь наверх, кто-то собирался спустится и застать Вадима с трупом девушки. Вадим всхлипнул и на одной силе воли закинул безжизненной тело на плечо, преодолел небольшую лестницу и спрятался за поворотом. Из лифта вышел мужчина средних лет, пьяный, в спортивке и домашних шлёпках. Он пошатываясь вышел, не обратив внимания на охотника. Вадим дотащил Надин до лифта. Потом до квартиры. Ему везло, как никогда в жизни. Никто не вышел на шум, никто не встретился ему по дороге, никто до сих пор не знал, чем он занят. Хотя совершал он страшные дела, такие, о которых бы только и делали, что трубили в новостях.



Надин научила Вадима многому. Кроме сексуального удовлетворения, которое продолжалось еще два раза за ночь, она подсказала охотнику, что негоже таскать трупы домой, что нужно место. Тихое, неприметное, подальше отсюда. Скорее всего гараж. Арендовать гараж без машины будет трудно, да и тратится на арендованные тачки дорого. Вадим хотел развернуться по-крупному. Он вспомнил, что мечтал о собственном убежище с детства. Только тогда это убежище было пещерой на необитаемом острове, где он пишет картины и живёт в одиночестве, точно Робинзон. Теперь же Робинзону хотелось не просто писать картины, а портреты. Надин была чудесным учителем, Вадим зарывался в её волосах лицом, руками и членом. Утром он позвонил Роману и снова отпросился, Роман не возражал. Было решено найти гараж и забрать у матери машину. Как раз у них одна стояла без дела, за городом. Широкий багажник и просторные задние сидения. Вадим снова облизнулся. Он смачно лупанул по животу девушки, со звоном и засмеялся. Ему нравилась её покорность, он мог сделать всё, что хотел с ней, с её телом. Она не сопротивлялась, не отвергала его, молчала. Она не считала его странным и опасным, как считала мать. Вадим скорчил гримасу отвращения. Он знал, что Марианна боится его. Но почему не понимал. Мама всегда была старательна, она водила его на кружки, отдавала в спорт, общалась с ним, но чем старше он становился, тем холоднее и отстранённее была она. Вадим разозлился на себя за то, что портит такой чудесный день унылыми воспоминаниями.



На следующее утро Вадим договорился по телефону с матерью, что заберёт машину, она была удивлена, но не стала ничего спрашивать. Вадим оставил труп Надин дома, в кровати, как оставляют своих любовниц романтические герои. Вечером измотанный дорогой за город и обратно он убедил себя, что пора прощаться. Надин смотрела в потолок и ей было всё равно. Последние лучи заката падали на её кожу и Вадим понял, что должен запечатлеть это. Сфотографировать? Возможно. Но ему хотелось красоты. Той красоты, которую он любил больше всего. Он сбросил усталость и нырнул в шкаф за красками. Ему нужен был только цвет. Остальное он сделает уже потом, когда избавится от тела. Он взял маленький квадрат картонки, покрытой грунтом. Таких заготовок у него было полно дома, кисть с синтетической щетиной, пару тюбиков масла и быстро замешал цвет. Сравнил, нет, не хватало чуть охры. Еще замешал, сравнил, каплю синего. Вот! Точное попадание. Вадим приложил к груди Надин квадрат с получившимся молочно-розовым пятном и улыбнулся.

- Ну вот и всё – удовлетворённо кивнул Вадим.



Еще месяц у Вадима ушел на то, чтобы найти и арендовать гараж, отремонтировать машину, которая так долго стояла в гараже, что пришлось сделать некоторые замены расходников. Он обжил гараж, поставил туда раскладушку с пледиком, небольшую тумбу, которую заполнил красками, кистями и мастихинами, ещё ведро с кучей тряпок и высокий мольберт у стены. Холстов пока не было, но он собирался их закупить в ближайшее время. Он заготовил верёвки и шнурки под себя, сделал аккуратные петли, за которые удобно держаться руками. Ещё он понял, что ему нужна аптечка, на всякий случай, некоторые девушки могут оказаться очень сильными, как Дарья. Надин едва ли смогла сопротивляться, её руки были слабыми, а вот у альбиноски были тяжёлые ботинки, да и кулаки оказались твёрдыми. Вадим почему-то припас ещё несколько поводков для крупных собак со строгим ошейником, и толстыми цепями, зачем он не знал. Просто подсказывала природа, что какая-нибудь жертва может оказаться особенно прыткой или опасной и он не сможет убить её сразу. Но это была лишь догадка.

И вот он был готов. Напряжение тут как тут, сильнее обычного. Он чувствовал себя гончей в загоне, что вот-вот откроются двери и он помчится. И двери эти открылись.

Они были такие наивные. Лёгкие на подъём, активные, молодые и глупые. Третья, четвёртая и шестая особенно. Вадим решил пойти простым путём и искал начинающих моделей, тех, кто просто мечтает пофотографироваться, стать известной. Эти сами летели на огонь и некоторые писали ему. А когда он предлагал заплатить за съёмку, были вне себя от счастья. С пятой пришлось повозиться, она была из индустрии, профессиональная модель, уже взрослая и очень крупная, как лошадь. Длиннющие ноги, широковатые бёдра, но в целом идеальная фигура и внешность. Вадим общался с ней несколько раз. Элла. В первую встречу, которую он организовал так же, как с Надин, он испугался. Она показалась ему гигантом, к тому же не наивная дурочка, а уже зрелая двадцативосьмилетняя женщина. Он ей понравился, но так оробел, что сбежал, забыв взять номер. На следующий день она сама написала ему, намекнув, что ей было бы интересно пообщаться не о работе. Вадим заехал к матери и стянул у неё блистер со снотворным и еще пару таблеток транквилизатора. Мать сидела на них, сколько он себя помнил.

На второй встрече Элла выпила шампанское со снотворным, как рыба, глотающая жирного червяка. Она едва успела дойти до его машины и уснула на заднем сидении. Вадим думал душить ли её спящей и будет ли это считаться? Он решился и оказался прав. Даже накаченная снотворным Элла начала выдираться, как тигрица. Она поцарапала ему глаз и кровь брызнула в разные стороны. Но это случилось уже в самом конце и модель умерла, сражаясь. Вадим газанул в гараж, по пути вытирая рукавом струящуюся кровь. Удача продолжала улыбаться ему и, не смотря на его окровавленный вид и превышение скорости, ни один сотрудник ГАИ не остановил его. Вот тут-то пригодилась аптечка! Кровь останавливалась долго, а потом ещё пришлось залеплять пластырем глубокую царапину на веке, пальцы были в зелёнке еще неделю, напоминая охотнику о досадном промахе, который мог стоить ему многого.



Что он делал с ними? Его природа диктовала поступки, но воспитание и сложившееся окружение добавляли свои изюминки. Он не только душил их, насиловал и избавлялся от напряжения. Он рисовал их. На каждую убитую одна картина. Дарья стояла среди россыпи садовых роз, которые спускались сверху вниз. Она была обнажённая и свет мягко падал на её тонкое практически белое тело со спины. Надин сидела в расшитом золотыми нитками жёлтом пышном платье, в руках у неё был инструмент на подобии лютни. Элла, одетая в мужские брюки и черный фрак, стояла рядом с чёрным жеребцом, крепко вцепившись в сбрую, она смотрела с картины тяжёлым взглядом. Такой же был у нее посмертно. Она смотрела на Вадима со злостью, обидой, хотя глаза едва смогла открыть из-за таблеток.

Когда картин стало восемь по телевизору, в новостях, впервые объявили о маньяке, который убивает моделей, душит их, а затем выбрасывает в лесополосе за городом. Вадим внимательно слушал новости. И чем больше он их смотрел, тем страшнее ему становилось.



Вначале, когда никто об этом не говорил, ему было легко, казалось, весь мир у его ног, а он дирижирует этим вальсом. Его никак не тревожили, ни соседи, ни полиция, ни родная мать – никто не знал, что он делает. Ему везло. Но теперь, когда на экране телевизора, в столовой музея, начали показывать фотографии моделей, их ещё живые, улыбающиеся лица, Вадиму стало не по себе. Ему неуютно было сидеть среди людей, в обществе. Ему казалось, что сейчас коллеги обернутся в его сторону и схватят его, начнут бить, поволокут в полицию. Ему виделось лицо Романа, который строго смотрит и качает головой.

Но остановится Вадим не мог. Даже наоборот, сейчас, когда наконец все узнали, что происходит в городе, он был обязан не останавливаться, а усилить свою охоту. Он хотел надышаться перед смертью, которую начал чувствовать сам. Он так часто сталкивался с ней теперь, что, наверное, привлёк её внимание к своей персоне. Смерть смотрела на него из открытых удивлённых девичьих глаз и будто спрашивала его «Неужели тебе не хочется пожить ещё?»

На что Вадим отвечал сам себе:

- Нет. Не хочется. Без охоты я не смогу жить. Но охотиться я буду на славу! –



Когда прошло еще шесть месяцев и город пережил очередной новый год, очередное восьмое марта, погружённый в свои радости и суету, количество жертв тоже преодолело свою черту. Двадцать пять.

Двадцать пять – Вадим трудился, не покладая рук. Он взял отпуск в апреле на работе и растянул его еще на две недели за свой счёт. Он колесил по городу, бесконечно листая ленты соц.сетей, перекидываясь сообщениями, флиртуя, выманивая, выковыривая из девушек их личное, их страхи, их надежды. Он уже отлично изучил эту породу. Успешные, но всё такие же неуверенные в себе красавицы, чаще всего с тяжёлыми судьбами и нищими семьями. Просто девочки, которым дважды повезло, а один раз нет. Первый раз им повезло родиться худосочными и красивыми, хотя многие из них переживали издевательства в школе по поводу внешности. Второй раз им повезло, когда их увидели на улице, в метро, в интернете. Просто один ловец и охотник нашёл их и провёл в светлое, безбедное будущее. А второй охотник. Это как раз то, где им не повезло. Ведь вторым охотником был Вадим, который забирал их удачу и светлое будущее.

Вадим видел эту красоту переплетения судеб, так же переплетались шнурки в его удавке, так же переплетались его собственные чувства. Наслаждение и напряжение, страх и ненависть, желание удовлетворения и гнетущая пустота.

Двадцать шестой жертвой Вадима должна была стать модель, приехавшая из Милана с контрактом. Это была его первая действительно звёздная модель, тем более, не говорящая по-русски. Но Вадим не отчаивался, он подготовился, он знал куда она пойдёт, что будет делать, даже о чем думать. Модели часто скучают на своей работе, она высасывает из них силы. Поэтому молодые модели мечтают о тусовках в клубе, походе в дорогой ресторан, где наконец можно хоть что-нибудь съесть, а те, кто постарше хотят домой и спать. Всё очень просто.

Но его планы изменились. Причем так кардинально и судьбоносно, что даже сам охотник не мог этого предположить. В среду 15 апреля ему написал его старый приятель. Ну как приятель, скорее ненавистный выскочка – Дима Весельнов. Тот самый идиот, который в академии перебивался с тройки на пятёрку. Весельнов был порождением своей эпохи, бездумный, поверхностный и заносчивый. Любимец всех девушек на курсе, наглый до визга поросёнок. Весельнов быстро смекнул, что такое деньги в искусстве. Пока другие порядочные студенты пыхтели ночами над своими зачётными работами Весельнов активно дружил с преподавателями, ездил заграницу на выставки, а там был лицом академии, всё больше обрастая связями. Был ли он талантливым? В духе современного искусства был.

Вадим поморщился. Дима писал ему, что наконец открывает свою выставку, уже третью по счёту и, как и всегда, приглашает Вадима. Этот недоумок умудряется ваять аляпистые жирные разводы пастели, похожие на блевоту, и продавать эти картины за десятки тысяч долларов. И теперь наглый свинтус зовёт охотника в свои угодья, он хочет похвастаться перед ним, ведь Вадим и Дима всегда были соперниками.

Дима завидовал мастерству Вадима, а Вадим. Вадим пожевал губу, он окинул свою маленькую тесную квартирку с серыми обоями, вспомнил про свой гараж, где стояли двадцать пять холстов с потрясающими портретами и улыбнулся – ему нечему было завидовать. Но всё-таки захотелось там быть. Ему захотелось утереть нос этому оглоеду.

Посмотреть вживую на его мазню и ещё раз убедиться, как далеко они находятся на лестнице эволюции. Где тщедушный, пляшущий за зелёные бумажки постмодернист Дима, прожигающий свою жизнь на тусовках, трясущий продажным задом перед спонсорами и меценатами Весельнов, а где свободный охотник, вершащий судьбы первых красавиц мира Вадим. Тот, кто стоит с протянутой рукой и тот, кто этой рукой забирает самое драгоценное. Вадим впервые ответил Диме, что придёт и тот живо откликнулся ему, что рад.

- Ну, да. Рад он. – Вадим бросил взгляд на свою удавку, которую он крутил, ему в голову пришла идея убить соперника Весельнова, но он оставил её.

Эволюция сама всё расставит на свои места, он верил в справедливость природы и точно знал, что и без него Дима Весельнов сгниёт под забором, как только мода на его художественные высеры иссякнет. А Вадим будет наблюдать за его мучительной и бесславной смертью.