Современная версия

ЕВГЕНИЙ, ТАТЬЯНА, ОЛЬГА - СОВРЕМЕННАЯ ВЕРСИЯ

1.  ТАТЬЯНА
                « В конце концов,  это всего лишь секс, » - думала Татьяна каждый раз, одеваясь после всего. Она была очень умная девушка, гораздо умнее большинства мужчин. Было ей восемнадцать лет, училась она на первом курсе математического факультета Московского Университета, а сексом начала заниматься ещё в пятнадцать. Математика ей давалась легко, поэтому и поступила она именно на этот факультет, прекрасно понимая, что никакой наукой и никакой математикой никогда заниматься не будет. На факультете учились почти одни мальчишки, молодые, задорные, умные, съехавшиеся в Москву со всей страны. Татьяна догадывалась, что среди них есть и профессора, и академики, и даже лауреаты. Надо было только угадать, кто есть кто…
            К сожалению, Татьяна была некрасива, но к счастью прекрасно сознавала это. Скошенный назад подбородок, тонкие губы, невыразительные глаза, лицо с какими-то то ли пятнышками, то ли веснушками и плюс ко всему остальному сильно оттопыривающиеся  уши. Со всем этим надо было что-то делать. Татьяна привыкла немного выдвигать вперед   нижнюю челюсть, использовать очень яркую помаду с темным контурным карандашом, тушь для ресниц, тональный крем и всегда ходить с распущенными волосами. Недавно она сделала легкую химию, что ещё больше  подчеркивало её стройную фигуру. Ноги у Татьяны были длинные, но слишком худые, поэтому она носила либо джинсы, либо юбки в пол. Зато грудь у  неё была замечательная, небольшая, упругая, соски призывно смотрели вверх, привлекая мужские взгляды. Татьяна даже специально перешивала пуговицы на своих блузках, чтобы ещё больше подчеркнуть два своих единственных достоинства. Ещё у неё были красивые руки с очень длинными тонкими пальцами и красивая длинная шея, но мужчины на это не очень обращали внимание.
          Зато Татьяна владела главным секретом – она была абсолютно уверена в своей женской привлекательности и считала, что все мужчины мечтают затащить её в постель. Сексом Татьяна занималась с удовольствием, не стесняясь, немного даже с юмором. Такое необычное и легкомысленное отношение к сексу мужчин приводило в легкое недоумение и возбуждало.  Каждый раз они думали, что другого раза может и не быть, и подозревали, что она может заняться сексом и с кем-нибудь ещё, вовсе не считая это изменой. Татьяна их не разубеждала, но в глубине души ждала и надеялась, что найдется кто-то, кто захочет, чтобы она занималась сексом только с ним. Собственно это и была в представлении Татьяны так называемая любовь…
     Родители Татьяны были работниками посольства, так она говорила всем своим знакомым. Но на самом деле папа был сантехником и электриком,  а мама уборщицей и кастеляншей. Работали они по контракту при посольствах в разных странах социалистического лагеря, сначала в Венгрии, затем в Румынии, а последние три года, когда Татьяна оканчивала школу,  в Болгарии. Оттуда она привезла потрясающий синий вельветовый жакет, бежевые босоножки на высоком каблуке и привычку вплетать в волосы тонкую нить с нанизанными на неё разноцветными  округлыми полудрагоценными камешками. Там были и бирюза, и оникс, и сердолик, и тигровый глаз, и янтарь. А на конце этой нитки была большая розовая жемчужина, почти такого же цвета, как и блузка под жакетом.
           Именно в таком виде Татьяна и пошла в университет первого сентября. Весь первый курс собрался в большом лекционном зале главного здания Университета. Декан факультета говорил о будущем, в котором им предстояло двигать науку, а Татьяна видела своё будущее вокруг себя в лицах этих энергичных провинциальных мальчишек. Она была молода и здорова, и будущее было прекрасно.
       Только что прошла  Московская Олимпиада и вся страна жила в ожидании будущих побед и трудовых свершений.                __________________
                Группа, в которую попала Татьяна, была самая обыкновенная, в основном москвичи, зубрилы и отличники, несколько иногородних счастливчиков с золотыми медалями, пара рабфаковцев после армии. Но был один мальчик, тоже иногородний, невысокий, улыбчивый и немного удивлявший. Задачи на семинарах решал играючи, на лекциях ничего не записывал, на физкультуре легко подтянулся тридцать раз и круг по стадиону пробежал почти быстрее всех. Быстрее пробежала только ещё одна девочка – мастер спорта по легкой атлетике.
        Выбрав момент, Татьяна подсела к нему и попросила  объяснить новую теорему по матанализу. Он смутился, но взял себя в руки и очень доходчиво всё объяснил, хотя видимо понял, что дело не только в теореме.
       На следующий день на лекции он подсел к ней и очень долго сидел молча. Потом о чём-то заговорил, обращаясь к ней с какой-то провинциальной простотой: « Послушай, Тань, ты знаешь, Тань…» Она его довольно резко оборвала: « У вас там  что, все так говорят? Тань! Вань!»  Он совершенно не смутился, а рассмеялся: « У нас ещё хуже!  Таньша, Маньша, Ваньша. Так что, извини!» Татьяна все таки разозлилась на него, видимо из-за того, что он не смутился: «Здесь тебе не там! Называй меня, пожалуйста, Татьяна!» Он притих, долго что-то обдумывал, а потом робко тронул её за руку: «Извини, не могу. У нас классная была Татьяна Васильевна. Можно я буду тебя называть просто Таня?» Она улыбнулась, он был такой маленький и милый, а она действительно была выше сантиметров на десять. И это ещё без каблуков: « Хорошо, просто Женя…»
                Долго сидели молча, а когда лекция закончилась, пошли на семинар. Аудитория была рядом, на этом же этаже, поэтому как-то само собой получилось, что они шли вместе. Пока шли, Женя решился спросить: « Таня, а что это у тебя в волосах?» и поднес руку к нитке с цветными бусинками, которую Татьяна по привычке вплела в причёску. Она резко дернула головой, не давая ему коснуться волос: « А это завлекалочка!» « Завлекалочка? Для кого?» « А чтобы такие как ты дурачки спрашивали!» - и ещё выше подняла голову. _________________________________
    Оказалось, что в других группах тоже много интересных и симпатичных ребят. Выяснилось это на Дне Первокурсника, который проходил в Доме Культуры Университета. Сначала долго и нудно всем вручали студенческие билеты прямо на сцене, а потом в фойе на дубовом паркете под огромной сверкающей хрустальной люстрой первокурсники отрывались на дискотеке. Татьяна танцевала и улыбалась, представляя себя со стороны: « Словно Наташа Ростова на своём первом балу. » Вот только она совершенно не боялась, что её никто не пригласит на танец. Пока играла быстрая музыка, Татьяна ловила заинтересованные взгляды и замечала, как потенциальные кавалеры морально готовятся к медленному танцу с ней, такой красивой и недоступной. Параллельно Татьяна пыталась разглядеть среди колышущейся толпы Женю, но его нигде не было, хотя студенческий билет он получил вместе со всеми и должен был быть где-то здесь.
         Когда объявили последний танец, Татьяна уже не надеялась, что Женя появится. Может быть, он просто стеснялся,  все-таки на каблуках она была выше его на целую голову. Зато уже в третий раз за вечер её приглашал на танец какой-то симпатичный парень, физически очень развитый и ещё более уверенный  в себе. Во время танца его правая рука постепенно спускалась все ниже и ниже, и наконец, оказалась практически на её попке.  Рука была горячая, мягкая и очень нежная. Татьяна закрыла глаза и не сопротивлялась, внизу живота появилась приятная тяжесть и тепло. Она резко открыла глаза, встряхнула волосами, откинула голову  и пристально посмотрела ему в глаза. Он встретил её взгляд мягкой всё понимающей улыбкой.
       Когда он провожал её домой, Татьяна мучительно соображала, что делать. Родители были в очередной командировке,  погода была ещё теплая и на выходные бабушка обычно уезжала на дачу, но сегодня была пятница. Ещё издалека Татьяна увидела свет в одном из окон квартиры, старушка была дома, видимо решила ехать на дачу сутра. Татьяна остановилась у подъезда в нерешительности, но ухажер уверенно открыл дверь и, обняв её за талию, увлек за собой. Дом был сталинский, с лифтом между этажами, а на самом верхнем этаже была ещё одна темная лестница, упиравшаяся  в запертые двери чердака. Вот тут они и пристроились. Сначала целовались, а потом и всё остальное. Когда всё закончилось, Татьяна с ужасом поняла, что даже не знает, как зовут этого красивого парня, но тут же привычно подумала:
   « В конце концов,  это всего лишь секс…»
 __________________________________
      Какая-то странная неопределенность взаимоотношений  с Женей не давала Татьяне покоя. Она чувствовала, что нравится ему, но он почему то не приглашал её в кино, не старался остаться с ней наедине и не пытался ничего добиться, зато всё время приставал  к ней с какими-то странными разговорами. Спрашивал, что она читала, какие стихи ей нравятся, какую музыку она слушает.  Татьяна отшучивалась, не понимая, чего он от неё хочет. Этот постоянный интерес с его стороны как - будто мешал ей жить привычными мыслями и чувствами.
             Недавно Татьяна познакомилась с очень интересным парнем,  сыном настоящего дипломата,  много лет проработавшего в Западной Германии. Новый кавалер прекрасно говорил на английском и немецком, а теперь учился в МГИМО совсем недалеко от Университета. Богатый сынок разъезжал по Москве на новеньких оранжевых  жигулях и сегодня обещал после занятий заехать за Татьяной.
         В солнечных очках Ray-Ban,  джинсах Levis, кроссовках Adidas и футболке с эмблемой Олимпиады – 80, ужасно напоминающей силуэт Главного Здания Московского Университета, Татьяна стояла у центрального входа этого самого здания и волновалась,  прикидывая, куда её повезет новый кавалер.  Она  достала помаду и зеркальце, закинула сумку на плечо и стала красить губы. Этот несложный ритуал, эти простые действия всегда её успокаивали и придавали уверенность в себе.
     И в это самое мгновение  она вдруг поняла, что очень хочет, чтобы как можно больше её однокурсников видели, как она садится в новенькие жигули с симпатичным модным парнем, и в то же самое время очень не хочет, чтобы это увидел Женя…
__________________________________
        Школьная математика давалась ей очень легко, а вот высшая с большим трудом. Татьяна и сама чувствовала, что не совсем понимает все эти интегралы и дифференциалы, во всем этом была какая-то другая логика, какой-то другой способ мышления. Женя пытался ей всё это объяснить, рассказывал об апориях Зенона, об Ахиллесе и черепахе, о том, что греки не умели суммировать ряды, и что только во времена Лейбница-Ньютона появилось дифференциальное и интегральное исчисление. А ведь это был всего лишь первый семестр, впереди были экзамены. Со всем этим надо было как-то разбираться…
          На лекции по матанализу Татьяна села рядом с Женей. Преподаватель доказывал первую теорему Вейерштрасса, а Женя о чем-то задумался настолько, что даже не замечал присутствия Татьяны. Она тронула его за рукав: « О чем задумался?» « Думал, о чём будет вторая…» - ответил Женя, покидая пространство непрерывных функций. « Кто бы мне объяснил всю эту муть, » - вздохнула Татьяна. « Могу попробовать, » - отозвался Женя. « Давай завтра на первой паре у тебя в общежитии. »  « У нас же лекция по философии? » « Вот и отлично! Никто не будет мешать… » ____________________________
        На следующий день, когда все ушли на лекцию, Женя старательно прибрался в комнате, запихал все вещи в шкаф и даже подмел пол. Татьяна пришла почти вовремя, достала тетрадь и бросила на стол, а сама села на кровать: «Твоя?» «А как ты догадалась?»« Я бы тоже спала на этой, » -  Татьяна сладко улыбнулась.  Женя сел за стол и начал объяснять теорему. Какое-то время Татьяна слушала его и вдруг неожиданно упала на кровать, задрав свои длинные ноги в потолок. Только тут Женя заметил, что она в голубых джинсах и бежевых босоножках  с замочками на ремешках: «Помоги снять!»  Женя пересел на кровать и стал расстегивать эти неподатливые замочки. Пока он это делал, Татьяна смотрела на него каким-то испытующим взглядом. Женя справился с замочками, поставил босоножки на пол и снова сел за стол. Татьяна перевернулась на живот и принялась болтать ногами, словно она лежала на пляже. Женя продолжал доказывать теорему, а сам краем глаза рассматривал её тонкие щиколотки и ослепительно розовые пяточки…
                Неожиданно Татьяна села на кровать, по-турецки сложив свои длинные ноги: « Ты знаешь, я так торопилась к тебе, что не успела доделать маникюр. Поможешь?» «А что надо делать?» « Иди сюда! Вот, на левой я покрасила, а на правой не успела,» - и она показала левую руку с ярко розовыми ногтями и правую с естественными нежно розовыми.  «А кто тебе обычно красит ногти на правой руке?»   Татьяна рассмеялась: «Подружка или сама мучаюсь».  Женя присел на кровать рядом с Таней, взял кисточку, обмакнул её в бутылочку с лаком и стал старательно красить ноготь указательного пальца, держа её правую руку своей левой рукой. Пальцы были длинные, тонкие, рука дрожала, словно готова была вырваться и улететь. Татьяна усмехнулась: «Ты никогда не красил ногти?» Женя смутился: « Я, конечно, видел, как это делала мама, но сам никогда. »  « Смотри! Это легко. Одним движением, » - Татьяна взяла руку Жени и очень ловко, одним движением нанесла лак на указательный палец его правой руки. Затем подула на ноготь, вставила кисточку в бутылочку с лаком и протянула свою правую руку ладонью к Жене: «Ну, давай!»  Сначала Женя не понял, чего она хочет, но потом догадался и протянул свою левую руку. Они  сложили руки, её ладонь  оказалась больше, а пальцы длиннее. Таня звонко рассмеялась: « Маленький! Какой же ты маленький! »  Женя совсем не обиделся,  Таня  чувствовала это и ещё чувствовала, что ей никогда ни с кем не было так легко и свободно, как с этим маленьким, сильным и умным мальчиком. Они сидели на кровати, держась за руки и глядя друг другу в глаза…
            Лекция заканчивалась, пора было идти на семинары. До университета было совсем не далеко. И они пошли, держась за руки,  по мокрому асфальту университетских аллей, на которых лежали первые осенние желтые листья
2.  ОЛЬГА
           Она была необыкновенно красива. Всё в ней было прекрасно - и лицо, и тело, во всём была гармония и соразмерность. Блестящие волнистые каштановые волосы, гладкий высокий лоб,  тёмные брови,  большие голубые миндалевидные глаза с поволокой ,  длинные ресницы, прямой нос с тонкими ноздрями, полные, красиво очерченные губы, жемчужно-белые зубы, круглый подбородок с небольшой ямочкой, длинная шея, покатые плечи, высокая небольшая грудь, плоский живот с глубоким пупком и светлым пушком на лобке, сильные стройные ноги, большие крепкие ягодицы, женственные  бедра, гладкие круглые колени, развитые икры, тонкие щиколотки и запястья, узкие ладони и стопы с длинными пальцами и идеально ровные розовые правильной формы ногти. И ещё два особенно редко встречающихся достоинства – очень маленькие красивые уши.
         И, наконец,  кожа! Гладкая, ровная,  всегда как – будто немного загорелая, без пятнышек и родинок, морщинок и складок, бархатная на ощупь, нежная, тонкая кожа, покрывающая молодое, здоровое, сильное тело!
             И всё это великолепие было никому не нужно и не востребовано. Этому было две причины, одна объективного и одна исключительно субъективного характера.
    Во-первых, такой тип красоты был не моден, в ходу были долговязые, субтильные девушки похожие на подростков. Время пухленьких милых красоток с большими бюстами и широкими бедрами безвозвратно прошло.  Хотя, наверное,  в те времена Ольгу посчитали бы излишне худой и слишком  мускулистой.
         Во-вторых, и это самое главное, Ольга сама не верила в то, что она красива и достойна всеобщего внимания. Словно сосуд, в котором не горит огонь, словно бутылка, в которой нет вина,  словно человек, в котором нет веры.  Собственно она и была этим человеком, в котором не было веры, самой главной веры – веры в себя.
     Жила Ольга в ближайшем Подмосковье, родители были простыми инженерами, училась неплохо, но когда поступила в Московский Университет, все крайне удивились. Не только она сама, но и все окружающие  её недооценивали, а она к этому давно привыкла. Привыкла одеваться скромно, какие-то платья в горошек и юбки в клетку, какие-то платочки  с невнятными узорами, косметикой не пользовалась и даже украшения не носила, ни колец, ни сережек.
 ____________________________________
    Когда Ольга увидела высокую, стройную, сексуальную и такую уверенную в себе Татьяну, она сразу поняла, что хочет быть такой же смелой, свободной и раскрепощенной. Они подружились, на семинарах и лекциях всегда сидели вместе, Ольга начала краситься и по-другому одеваться, незаметно для себя перенимая и новый стиль общения – легкий, ироничный, немного даже циничный.
_______________________________________
     Когда Татьяна не пришла на лекцию по философии, Ольга сразу догадалась,  в чем дело, а убедившись, что Жени тоже нет, поняла, что не ошиблась. После лекции Ольга пошла на семинар, Татьяна и Женя уже сидели в разных углах аудитории, уткнувшись в тетради. Ольга села рядом с Татьяной и, кивнув в сторону Жени, спросила: « Ну, как? »   «Глухо как в танке» - не поднимая головы, ответила Татьяна: « Даже не целовались». Ольга удивилась, ей и самой нравился веселый, уверенный в себе Женя.
 ________________________________________
   Перед ноябрьскими праздниками решили собраться всей группой, за два месяца все успели перезнакомиться и подружиться, поэтому вечеринку ждали с нетерпением. Заранее договорились, что мальчишки закупают алкоголь, а девчонки приносят закуску. Ольга пообещала салат оливье, но не с колбасой как обычно, а с курицей.
   Накануне вечеринки, чтобы как-то начать разговор, Ольга спросила Татьяну: « Может,  поможешь нарезать салат?» Татьяна усмехнулась: « Я не пойду. Детский сад. Ничего интересного. Для меня. А ты сходи». Ольга чего-то подобного и ожидала: « Ну, тогда, если ты не возражаешь, займусь Женей…» « Я это и имела в виду. Но особенно не рассчитывай. Если тебе удастся с ним переспать, я сильно удивлюсь». «Попробую, » - Ольге очень хотелось доказать, что хоть кто-то может предпочесть её. Доказать прежде всего себе…
     Собираясь на вечеринку, Ольга немного накрасилась, надела очень короткую миниюбку, совершенно не скрывающую её стройные ноги, и новую яркую водолазку, подчеркивающую её длинную шею и превосходную грудь. А вот сверху одеть было нечего, хотя по вечерам было уже довольно холодно. Дубленки, как у Татьяны, у неё не было, а надевать изрядно поношенную цигейковую шубу не хотелось. Пришлось идти в стареньком осеннем плащике.
 ____________________________________________
      Когда стаканы были наполнены, Женя встал и задвинул тост: « За дружбу, за любовь и за мир во всем мире!» Все дружно рассмеялись, а Женя добавил: « Засим прошу официальную часть считать…» Последние его слова потонули во всеобщем хохоте молодых голодных студентов. Через полчаса всё было выпито и съедено и начались танцы. Оказалось, что Женя и танцует прекрасно, легко, свободно, музыкально. Когда зазвучала медленная песня, Ольга оказалась рядом и, лукаво глядя Жене в глаза, предложила: « Пригласи меня, я согласна!» «Так кто кого приглашает?» - засмеялся Женя.  « Приглашает мужчина,    соглашается женщина,    а я приглашаю пригласить, » - Ольга скинула туфли и сразу стала одного роста с Женей, он подхватил её, и они закружились в танце…
        В паре он тоже танцевал отлично, спокойно, уверенно. Рядом с ним все было просто и ясно, весело и интересно, можно было расслабиться и ни о чем не думать…
   Постепенно всё заканчивалось, народ начал расходиться по домам. Ольга надела плащ, подошла к Жене, который тоже уже собирался,       и совершенно   серьёзно   заявила: « Предлагаю предложить!» Женя улыбнулся: « Предлагаю проводить!»
     Пока ехали в метро, было нормально, а когда вышли на конечной станции, оказалось, что на улице дико холодно. Рядом с выходом из метро была куча остановок автобусов, и у каждой рос длинный хвост очереди. К одному из них  и  пристроились:  « Всё, проводил. Иди, не мерзни». « Нет уж,  будем  замерзать вместе».  Над остановкой была табличка с расписанием, предыдущий автобус недавно ушёл, а следующий должен был быть только через двадцать минут.  « Околеем, » - весело  подвел итог Женя.  Рядом с остановкой стояла телефонная будка, но в ней уже кто-то грелся. К соседней остановке подошел автобус, и будка освободилась.  Женя с Олей рванули к будке…
      Как только закрылась дверь, сразу стало тепло. Два молодых, здоровых, разгоряченных тела мгновенно нагрели воздух, окна запотели.   И они остались одни на всем белом свете…
        Стояли, напряженно прижавшись  друг к другу, Оля, Женя, Женя, Оля. Он неловко ткнулся холодным носом в её теплую щёку, но она поймала его губы своими губами,  и поцеловала медленно и ласково. Он замер, вырвался, глубоко вздохнул и снова впился в её горячий полуоткрытый рот. Его губы скользили по её мягким, нежным, прохладным губам пока хватало дыхания. А потом ещё, и ещё, и ещё…  Это длилось бесконечно, время на мгновение остановилось…
     Ольга глянула на часы: « Последний…» Они вышли из телефонной будки, полупустой автобус  уже стоял у остановки.  Ольга поцеловала Женю в щёку и запрыгнула на подножку.
______________________________________
        В первый учебный день после праздников Ольга подошла к Жене: « У меня в воскресенье день рождения. Родители уйдут. Приходи.» «Приглашаешь?» «Приглашаю!»
             После той вечеринки Женя много думал о том, что произошло, пытался понять, чего хочет Ольга, что она думает, что чувствует. И постепенно пришел к выводу, что понимать особенно нечего. Всё, чего она хотела – быть не хуже остальных, даже не лучше.  Вся она была как второй том «Мертвых душ», который прежде чем прочитать, нужно было ещё дописать…
           Когда Ольга пригласила его на день рождения, Женя задумался. Он знал, что произойдет и, наверное, даже хотел этого, но его не покидало ощущение, что он куда-то проваливается, куда-то, откуда нет возврата. И хотя он понимал, что все это неизбежно с ним когда-нибудь произойдет, но ему не хотелось, чтобы это произошло помимо его воли.
3. ЕВГЕНИЙ
                Женя часто вспоминал и тот день, и многие другие. Жизнь была прожита длинная, воспоминаний  было много…
    Женя сознавал, что каждый раз, когда он вспоминает какое-то событие, оно словно бы перезаписывается, словно бы воссоздается заново и заново проживается. Что-то, бывшее раньше неважным и незначительным, вдруг становиться значимым, а что-то, прежде трогавшее до глубины души, вдруг оказывается мелким и случайным. Он словно бы рассматривал  прошлое сквозь настоящее, а настоящее постоянно менялось, а значит, изменялось и прошлое…
 ____________________________________
                Когда Женя приехал из своего маленького провинциального городка в столицу, началась совершенно другая жизнь. Все здесь было другое -  другие люди, другой воздух и даже время здесь, казалось, течет по-другому.
               Началось все на дне первокурсника. Женя впервые увидел такую огромную толпу людей, которые улыбались, танцевали и получали удовольствие от танцев. Женя тоже умел танцевать, в школе танцевал фигурный вальс, кадриль и еще танец со странным названием « в ту степь», который, как потом выяснилось, на самом деле назывался  «two step». Но все это были всего лишь выученные движения под музыку. Были, конечно, ещё танцы с девчонками на дискотеках, когда ты держал её за талию, а она тебя за плечи, но там уровень сексуального напряжения был такой, что об удовольствии не было и речи. А здесь все улыбались, танцевали и получали удовольствие.
   ______________________________________________
     Каждый день в Москве Женя узнавал что-то новое. Читал книги, которых не было в их школьной библиотеке, видел картины, которые до этого видел только на репродукциях, смотрел спектакли в театрах, про которые раньше только слышал. Он открывал для себя новый мир, который жил своей жизнью совсем недалеко от его родного города, но который он никогда бы не узнал, если бы не поступил в Московский Университет.
          Отсюда, из Москвы, можно было заглянуть даже за бугор.  Здесь было много людей, которые там были, они привозили вещи, пластинки, журналы, фильмы на видеокассетах. Всё это продавалось, переписывалось, распространялось, молодежь собиралась на квартирах у счастливых обладателей первых видеомагнитофонов и смотрела боевики, драки и эротику. Но попадались и по-настоящему хорошие фильмы. Особенно понравился Жене фильм « Cabaret», который снял режиссер Bob Fosse. Фамилию режиссера он нашел в титрах, которые всегда внимательно изучал. Из титров он узнавал, как зовут понравившихся актеров, чьи песни и музыка звучат, кто режиссер, и самое главное – когда снят фильм. Американцы почему то всегда год писали римскими цифрами. Женя даже привык к вечному началу « МСМ», похожему на название одной американской кинокомпании. Оказалось, что фильм был снят в 1972 году, а Женя посмотрел его только в начале восьмидесятых. Потом он посмотрел ещё один замечательный фильм этого прекрасного режиссера с труднопереводимым на русский названием « All the jazz». Удивительное сочетание, найденное этим режиссером, жизненного трагизма и балаганного веселья делало жизнь ещё более трагичной, а веселье ещё более трогательным. По крайней мере, на киноэкране…
_______________________________________________
            Но один американский фильм задел за живое Женю так, как ни один советский фильм. Главным героем фильма был простой итальянский паренёк из района Brooklyn, который днем работал в магазине, а по вечерам танцевал в клубе на дискотеке. В этом пареньке Женя узнал себя, он ведь тоже днем учился, а вечером шел танцевать и тоже не знал, чего он хочет от жизни. Тогда Женя впервые подумал, что, наверное, американцы такие же люди, как и мы.
          Ещё он заметил, что в комнате, где жил Тони Манеро, так звали этого итальянского парня, на стене висел плакат фильма  « Rocky» с портретом главного героя, которого сыграл  Sylvester Stallone, бывший к тому же и автором сценария этого фильма, снятого в 1976 году. Из чего Женя сделал вывод, что события происходят именно в этом году.
        Когда пошли титры, Женя увидел, что он не ошибся. Главного героя сыграл  John Travolta , фильм был снят в 1977 году и назывался « Saturday  Night  Fever».
      Через несколько лет Женя увидел продолжение этого фильма. «Staying Alive», так называлась одна из песен группы Bee Gees, звучавшая в «Saturday  Night  Fever», и точно также  назывался новый фильм про Тони Манеро.  К этому времени Женя уже окончил университет и пытался заниматься танцами профессионально, а с Тони Манеро это уже произошло в новом фильме.
       Жене не терпелось увидеть титры, чтобы узнать, когда был снят фильм, но пока он его смотрел, появилось странное ощущение, казалось, что каким - то образом  в этом фильме присутствует Sylvester Stallone. Толи нарочито грубая манера игры главного героя, толи мода восьмидесятых с повязками на голове, футболками без рукавов и расклешенными брюками, но всё это очень напоминало и Rocky, и Rambo.
       Оказалось, что ощущения не обманули Женю, в титрах он прочитал, что фильм вышел в 1983 году, а режиссером фильма был сам Sylvester Stallone . Потом, когда Женя ещё раз смотрел этот фильм, уже зная, кто его режиссер, он заметил кадр, ускользнувший от его внимания при первом просмотре. В самом начале фильма, когда Тони Манеро идет по многолюдной улице, скорее всего это Broadway  или Fifth Avenue, он случайно сталкивается с прохожим. Прохожий на мгновение оборачивается, на нем какая-то странная меховая накидка, темные очки… и это Sylvester Stallone.
     Режиссер снялся в эпизоде собственного фильма – обычное дело, но в первом фильме про Тони Манеро его лицо на плакате придавало реалистичность вымышленным событиям, хотя это был постер другого фильма, тоже естественно вымышленного.
                Круг замкнулся, вымысел стал реальностью, а реальность оказалась вымыслом.
          Уже после окончания университета Женя увлекся танцами, тренировался почти каждый день, словно наверстывая что-то упущенное в далеком детстве. И совершенно неожиданно  для самого себя  вырос на несколько сантиметров, хотя был уверен, что люди растут только до восемнадцати лет.               
    А в конце восьмидесятых границы открыли, и Женя объездил всю Европу, выступая на разных танцевальных  турнирах. Потом некоторые страны, в которых он побывал, исчезли с политической  карты мира и  многие поменяли название.  А потом и страна, в которой он родился и вырос, перестала существовать, и началась совсем другая жизнь.
                Женя много путешествовал,  посетил New York, заглянул на Manhattan,  на Times Square внимательно рассмотрел  памятник великому американскому певцу, композитору и поэту ( George M. Cohan  1878 – 1942 ), затем прошел несколько шагов  и долго стоял на том самом месте, где закончилась история Тони Манеро и где замер в прыжке John Travolta.  Перед глазами стоял последний кадр фильма, а вокруг была совсем другая реальность. Прошло довольно много времени, почти четверть века…
                Закончилась молодость, в каком-то смысле закончилась жизнь. Все мечты сбылись, стали реальностью, а реальность стала реализованной мечтой. Круг снова замкнулся…
                И оказалось, что люди везде одинаковые, и живут довольно одинаково, в чем-то лучше, в чем-то хуже, но в общем и целом вполне одинаково. Везде люди стараются ухватить от жизни  побольше,  послаще, поинтереснее.  Хотят, чтобы всего в их жизни было много – много денег, много любви, много впечатлений. 
        У Жени в жизни тоже всего было много, много было и впечатлений, и, конечно, секса. Какие - то эпизоды запомнились, какие - то не очень, какие - то вспоминать хотелось, в каких - то и вспоминать было нечего, а какие - то сознание старалось забыть, вычеркнуть так, как будто их и не было вовсе…
      Но было несколько эпизодов, которые продолжали волновать какой – то своей незавершенностью, как будто все ещё требовали какого – то разрешения, как будто были не до конца осознаны…
                Один из таких эпизодов случился в самом начале первого курса теплым сентябрьским осенним утром. Женя был тогда совершенно опьянен Москвой, новыми знакомствами, танцами,  девушками.  Татьяна, с которой Женя учился в одной группе, очень рослая, самоуверенная  москвичка  проявляла к нему повышенный интерес  –  подсаживалась  на лекциях, просила объяснить что-то по матанализу. Женя не привык к такому, у них в городе все девчонки были скромные. Если им нравился парень, они ждали, когда он сам обратит на них внимание. Но даже не это удивляло Женю. Татьяна, активно проявляя к нему интерес, совершенно не старалась его узнать лучше, не спрашивала, кто его родители, что он читал, даже не интересовалась, из какого он города приехал.  Потом Женя, конечно, привык, что в Москве всем безразлично, откуда ты и кто ты.  Важно было только, что ты можешь, чего ты стоишь, чего можешь добиться. А Женя не хотел ничего добиваться, не хотел никому ничего доказывать.
         Сколько он себя помнил, Женя всегда наблюдал за собой, пытаясь понять, чего же он по-настоящему хочет, почему он поступает именно так, а не иначе. И так же он относился к другим, пытаясь понять истинные мотивы их поступков и желаний. Наблюдая за Татьяной, Женя видел, что происходящее для неё сейчас, в данный момент, не очень важно, что всё это лишь незначительный эпизод в её другой, будущей жизни. А для Жени всё происходящее было важно, он знал, что всё это останется с ним на всю жизнь…
      Когда во время лекции по философии Татьяна пришла к нему в общежитие, Женя пытался поговорить с ней, как-то сблизиться, понять её, но ничего не получилось. Что-то, что могло произойти, не произошло, не случилось.
      Потом, через много лет, Женя заметил одну странную и удивительную вещь. Когда у него в жизни все было хорошо, когда он был спокоен, он вспоминал этот эпизод с какой-то грустью, с каким-то светлым сожалением. А когда жизнь не ладилась, когда долго не было секса, Женя, вспоминая этот эпизод, злился и с раздражением думал: « Надо было просто трахать её и поменьше думать обо всём остальном!»
         Через много-много лет, в один из моментов почти полного, абсолютного сексуального удовлетворения, когда Женя лежал рядом с любимой женщиной в состоянии близком к неземному блаженству, он неожиданно снова вспомнил этот эпизод своей далекой молодости. Но вспомнил так, как будто всё это произошло не с ним. Просто какой-то юный неопытный мальчик и очень молоденькая симпатичная женщина пытались сблизиться, пытались понять и полюбить друг друга…
           Теперь, когда Жене было за пятьдесят, он часто вспоминал молодость, студенческие годы и ему казалось странным, как можно было оставлять восемнадцатилетних детей одних в общежитии, не боясь, что они наделают глупостей. Собственно они их и наделали. Сходились, расходились,  рожали детей,  делали аборты,  женились, разводились,  даже приблизительно не представляя себе последствий всего этого. Некоторым повезло, и они глупостей наделали немного, а некоторые расплачивались за ошибки молодости всю оставшуюся жизнь.
      Женя никогда не заблуждался по поводу себя.  Он всегда знал, что в нем есть и низкое, и высокое и очень много среднего. Говоря литературным языком, Женя был и Дмитрием, и Иваном, и даже немного Алёшей, и сам прекрасно понимал это. И с этим ничего нельзя было поделать, можно было только смириться. Смириться со своим эгоизмом, со своим несовершенством, со своей жизнью.
       И постепенно смирение пришло…   Пришло не потому что он к нему стремился, не потому, что он его желал, а просто потому, что настало такое время, пришло время смирения… Никогда в жизни Жене не было так спокойно, так легко и безмятежно как теперь. Годы неуверенности, неопределенности остались позади, жизнь успокоилась, стабилизировалась. Ничего никому уже не надо было доказывать, ничего не надо было добиваться. Настоящее было приятно, будущее не пугало, прошлое перестало волновать и беспокоить. Последние сомнения и сожаления рассеялись, и события прошлого словно ожили, представ в своей первозданной чистоте и бессмысленности...
                Женя видел, как они с Таней идут  по темному мокрому асфальту, наступая на ослепительно желтые кленовые листья, а в голубом бездонном ясном небе, очистившемся от дождевых туч, сияет яркое теплое осеннее солнце.
          Поток сознания постепенно успокаивался, мысли становились все проще, всё короче и словно всплывали из глубины подсознания на поверхность…
                Последняя мысль была очень проста и почти невыразима в словах, что-то вроде: « В конце концов, всё это всего лишь жизнь…»