Преступление без наказания

               
    Арсения Ивановича Котлова разбудила нестройная и не очень шумная утренняя перекличка, видимо, последних оставшихся в живых деревенских петухов. Собирался встать ещё раньше, но подвёл будильник. Арсений Иванович – кряжистый старик где-то семидесяти лет с ещё гладким лицом, острым взглядом глаз и копной антрацитового цвета волос потянулся и пружинисто сел на постели. Подумал - как же изменилась деревня, если вместо настоящей хоровой какофонии целой петушиной армии его детских лет, которые он провёл здесь у своей бабки, теперь слышна лишь жалкая пародия на неё. Почти исчезла курино-петушиная живность, не стало крупной рогатой и не рогатой скотины, хозяева которой перебрались в каменные городские джунгли.
 
     Неперспективными оказались деревни. Смертный приговор им однажды вынесла грузная тётка-академик. Впрочем, они и без того уже умирали, а та учёная женщина своими выводами лишь ускорила этот процесс. Вот и стали появляться заброшенные деревни, превратившиеся в добычу кладоискателей, разного рода авантюристов и прощелыг, до сегодняшнего дня беспокоящих покой заброшенных «домов-мертвецов». Одним из них и был Арсений Иванович Котлов.
 
     Сидел он как-то за телевизором, а там шла передача об австралийских золотоискателях. Вспомнился в связи с этим громадный сундук, однажды выкопанный в местах расположения мотострелковой дивизии, дислоцированной в Германии, где Котлову пришлось когда-то служить. Осматривали содержимое сундука в кабинете комдива. А в сундуке…! Он был полон золотыми монетами, украшениями с драгоценными каменьями и бриллиантами, золотыми зубными коронками (не из концлагерей ли?!), какими-то явно не дешёвыми историческими и культурными артефактами. В общем без всяких сомнений - трофеями военного грабежа. Нашлись там даже несколько бутылок французского коньяка многолетней выдержки. Хозяин закладки, видимо, собирался отметить своё скорое возвращение, но не случилось.

     Котлов, присутствовавший при вскрытии сундука, тогда обратил внимание, как горели любопытством, а то и жадностью глаза дивизионных начальников, приглашённых в качестве понятых. Чего стоил один только хищный взгляд тылового начальника! Да и у самого Котлова тогда возбуждённо заколотилось сердечко. Именно в тот момент у него зародилась мыслишка когда-нибудь заняться поисками сокровищ, периодически посещавшая его затем всю последующую жизнь, но в силу обстоятельств так и не реализованная.
 
     И вот теперь, уже на пенсии, Котлов возбуждённый находками австралийских золотоискателей, наконец-то, решил взяться за её осуществление. С этого момента его просто преследовала мысль о кладах. Через край било желание немедленно взяться за их поиск. Что в этом было больше - жадности или азарта? У Котлова, - скорее, азарта. Собирательство было одним из способов выживания древнего человека. А нынешний поиск сокровищ, как говорится, из той же оперы - проявление признака, отличавшего наших предков, а в случае с Котловым – ещё и сдобренного его авантюрным характером. Ему доставляло волнующее удовольствие уже само нетерпеливое ожидание того момента, когда он, наконец, возьмется за лопату, чтобы откопать сокровище. Но пока своё нетерпение приходилось делить с героями ставшей его любимой телепередачи, восторженно радующимися находке даже чуть ли не граммового самородка.
   
     Своё предприятие Котлов начал с приобретения металлодетектора. Купил американский. Цены кусались, поэтому обзавёлся самым дешёвым. Правда, и дешевизна обошлась почти в десятку тысяч. Но, как говорится, овчинка стоит выделки, мечтательно рассуждал он. - На кону, ведь, могут оказаться миллионы!
 
     Походив какое-то время по пригородным окрестностям и откопав там сломанный перочинный нож, да пару ничего не стоивших монеток царских времён, Котлов стал готовиться к серьёзной экспедиции за сокровищами. Была у него одна идейка.

     Отложился в его голове рассказ бабки о дореволюционном деревенском барине, память о котором уже давным-давно быльём поросла. Хотя бы потому, что и усадьба его не сохранилась, да и место, где она когда-то стояла - на отшибе села - уже поросло вековыми деревьями. Ничто о ней не напоминало. Владельцем её был крупный петербургский чиновник. Бабка рассказывала, что во время революции его семейка очень суетилась здесь зачем-то, а потом отбыла на житьё за границу. Уже спустя годы, кто-то из барских родственников наведывался сюда, что-то вынюхивал, непонятно что, а через пару дней исчез. Котлов не сомневался – приезжал за спрятанными сокровищами и, скорее всего, не нашёл их.
 
     С присущей ему основательностью Котлов стал готовиться к поисковой экспедиции в родную деревню. Раздобыл карту Шуберта 1852 года, его же трёхверстовку 1913 года, их наложение на современные карты, обложился историческими монографиями, справочниками, биографическими изданиями. Да и компаньон – Виталий - помогал разбираться с теоретической частью предстоящего предприятия. С ним он познакомился во время пригородных поисков старины. Тот, казалось, тоже был поражён болезнью кладоискательства. Приятный молодой человек, к тому же выпускник страноведческого факультета известного вуза, показался Арсению Ивановичу полезным для будущих раскопок. В данный момент тот ещё досматривал свои сны на стоявшем рядом с кроватью Котлова топчане. В целом и общем картина, где искать возможные барские сокровища, была ясна. Так что оставалось лишь пожелать себе -  вперёд заре навстречу!
 
     Где-то через час оба были на месте. Подъехали на жигулёвской четвёрке-развалюхе Виталия. Мрачно и тревожно шумел лес, плотно застивший собой не песенную, а живую, утреннюю зарю. Его птичье население громко возмущалось непрошенным гостям. У Арсения Ивановича промелькнуло даже какое-то внутреннее беспокойство, но его быстро вытеснило возбуждение от ожидания приятных сюрпризов.
 
     Место выглядело первозданным. Нога человека, видно, не ступала здесь многие годы и уж тем более тут не бывали охотники за сокровищами. Они всегда оставляют после себя следы: прикопанные или открытые ямы, а то и брошенные рядом с ними использованные батарейки от металлодетектора. Здесь этого не было.
 
     Обозначили киперной лентой участок, который предстояло обследовать: получилась площадка размерами где-то сто на сто метров. Поделили её на двоих: у Виталия был свой металлоискатель, причём куда более совершенный, чем у Котлова.  Приступили.
 
    Участок оказался полон хозяйственного мусора. Попадалось что-то из вещей крестьянского быта, обломки сельскохозяйственного инвентаря. Металлоискатели захлёбывались в своём верещании. К тому же прошедший ночью небольшой дождичек увлажнил почву, чем улучшил проводимость и облегчил поиск искомого на большей глубине. При этом оба следовали неписаному правилу кладокопателя - реагировать на все сигналы, то есть копать и копать, до мозолей, хотя поисковая техника с достаточной надёжностью давала знать, залегает ли в конкретной точке цветной или же чёрный металл.
 
     Шёл уже третий час поисков, когда металлоискатель молодого напарника Котлова «заговорил» глубоким, низким «голосом», дав знать, что под слоем земли прячется благородный металл. Тембр сигнала не менялся даже при перемещении катушки детектора по достаточно значительной площади. Оба схватились за лопаты. Подняли почти метровый слой земли, прежде чем лопаты заскребли по крышкам двух достаточно больших деревянных ящиков. Вскрыли их, не поднимая на поверхность, – тяжёлые. А в них…! От обилия драгоценностей и ценностей разбегались глаза. У Котлова они были полны восторга, тогда как напарник почему-то посерьёзнел, никак не разделяя радость своего компаньона. В его словах и действиях появились сухость и деловитость. Стал торопить Котлова завершать экспедицию. Предложил переложить содержимое ящиков в баулы, хорошо знакомые по временам челночного торгового движения и якобы случайно оказавшиеся в багажнике его машины.

     Что было потом…? Мощный удар сапёрной лопатки расколол на две части череп Котлова, принявшегося было перекладывать содержимое ящиков в баулы. Он рухнул, не издав ни звука. Дальнейшие действия убийцы - без тени волнения и суеты - выдавали их детальную продуманность, даже заблаговременную отрепетированность. И действительно Виталий готовился к этой операции с не меньшей основательностью, чем Котлов. Присмотрел в одном из дворов давно брошенную кем-то жигулёвскую «четвёрку», привёл её более-менее в порядок. Знакомый помог выправить на неё поддельные документы - история разовая, потому рискнул. Потом даже выезжал на ней на место будущих раскопок.
 
      И вот теперь он разбирает ящики с тем, чтобы будущему следствию было сложнее установить объём найденных ценностей. Понимал, что с этой минуты быть на свободе ему оставалось недолго. Драгоценное содержимое переложил в четыре баула. Один - закопал в пятистах метрах от места раскопок. Он, по его плану, должен был стать добычей для следователей. Три других и доски от разобранных ящиков уложил в салоне и в багажнике машины. Труп не стал даже закапывать, лишь прикопал, сбросив его в яму из под клада и забросав ветками. Потом отбыл, прежде затаившись на какое-то время в кустах, чтобы убедиться, нет ли свидетелей.

     Предусмотрительный Котлов, начитавшийся приключенческой литературы о копателях, конечно, допускал возможность неких неприятностей в случае успеха. Потому заранее обговорил с Виталием детали будущих взаимоотношений. Государству - доля, положенная по закону, остальное делят в соотношении шестьдесят на сорок в пользу инициатора предприятия, то есть Котлова. Но молодой компаньон не собирался делить найденное ни с государством, ни с Котловым. Слишком большие долги были у него перед микрофинансистами. Как ненавидел он их, а вместе с ними – банкиров-ростовщиков, финансовых аферистов и жуликов, литературную старуху-процентщицу! Только, восстанавливая свою справедливость, покарал не ростовщика, обложившего его непосильной данью, а старика, такого же сирого, как и он сам.
 
     Положение Виталия было действительно скверным. Больная жена, по лавкам - четверо несовершеннолетних детей. Отнятая коллекторами вопреки всяким законам трёхкомнатная квартира, переезд в деревянный барак, построенный больше полувека назад как временное жильё для строителей крупного предприятия. И всё равно семизначная цифра долга никак не хотела становиться даже шестизначной.
 
     В последние годы о невероятной закредитованности народонаселения не говорил, пожалуй, только ленивый. Банкиры же отрицали это обстоятельство, пропуская мимо ушей периодические предложения представителей власть предержащих простить гражданам их долги. Так что совершенное им преступление было, по мнению Виталия, единственной возможностью для него рассчитаться с финансовыми держимордами. Сейчас, сидя за рулём «убитой четвёрки», в чреве которой находились миллионы, он подумал, что не прогадал.
 
     Выехав, где-то на пятидесятом километре от места преступления Виталий свернул на заросшую травой грунтовку, заехал в лесной массив. Там, в глубине и спрятал остальные три сумки в заранее приготовленный схрон. Возвращаясь к машине, обработал химикатами свои следы на случай, если здесь вдруг объявится какая-нибудь очень любознательная собака.

     Теперь оставалось выиграть время у пинкертонов, которые возьмутся за расследование убийства, и сбыть добычу до ареста. Отдать долги, что-то оставить семье, остальное доверить схрону до лучших времён. Он был уверен, что они наступят. - Ну что дадут за убийство в состоянии аффекта, - в чём он собирался признаваться. - Шесть лет!? – Овчинка стоит выделки! – говорил он себе.

     Так ли это вышло на самом деле? Неизвестно, да и, как говорится, это уже совсем другая история.


9 ноября 2021 года