Гуров-дурак

Сложно сказать, что Гуров имел в виду, когда родился. Но точно не экзамены. Уперевшись в пустяковую таблицу умножения, Сашка Гуров понял, что так дальше продолжаться не может, взял себя в руки и принялся функционировать в обществе, надёжно оградив себя от программы обучения. Наглухо перекрыв программе доступ к мозгу. Были здесь, конечно, свои неудобства, но к концу школы он совершенно привык к такому положению вещей. Его одноклассники решали тот же вопрос каждый на свой манер, но были среди них и явные фавориты, к примеру, Аникина. Ко второму классу она полностью замолчала. Проглотила язык, и всё тут. Добиться от неё ответов во время уроков стало невозможным, и к четвёртому классу учителя попросту перестали её спрашивать и вызывать к доске. Из всех оценок тройка у неё была самая твёрдая, и Аникина словно безликая неприметная рыбка молча переваливала из класса в класс. Надо сказать, что вне школы и на переменах дар речи возвращался к ней в полном объёме со всеми согласными. Но не о ней речь, она терпеливый новатор, Гуров же был троечником с переменным током. Нестабилен был Гуров. Учителя часто хотели его о чём-то спросить, обнаруживая в нём крупицы разума, потом раздражались, но не ставили на Гурове крест. Аникиной всем было вполне достаточно. У Гурова двойки перемежались с пятёрками, и в среднем удавалось проскочить, не зная практически ничего из того, о чём ежедневно говорилось на уроках. О, Гуров не был идиотом, он был дураком. Тогда это, правда, казалось ему неочевидным. Вот так в растрёпанных чувствах, где-то между книжками Джека Лондона и двором, Сашка Гуров и докатился до выпускных экзаменов. Барьер давно казался ему непреодолимым, и Гуров готов был отступить и затеряться среди младших классов, и только страх покатиться по наклонной заставил его взять себя в руки. Один раз за столько лет. Один раз!
Первой серьезной проблемой стал экзамен по русскому языку, как подчеркивать и идентифицировать подлежащее, сказуемое, какие у них признаки, и почему прописью нельзя писать буквы «а» и «о» одинаково? Учитель же не дурак. В состоянии же он разобраться, что к чему. Эти и многие другие вопросы правописания встали тогда перед Гуровым неотвратимо лицом к лицу.
Нет, с литературным языком у него трудностей не было, правильная речь и хорошая дикция - наследство от родителей, но вот сама суть того, что он отвечал учителям, редко совпадала с их настойчивыми вопросами. В этом-то и была загвоздка, но система готовилась выплюнуть Гурова в большую жизнь, теперь оставалось только соблюсти формальности. Зарыться в песок и спрятаться было невозможно. Система хотела выплюнуть Гурова дальше.
За неделю до экзамена по русскому Гуров принял решение учиться. К чертям собачим выучить все правила, всё то, за что он столько долгих лет получал двойки, был порицаем и гоним учителями. Правила русского языка. И такой способ был. Старшая сестра - отличница. Ей ничего не стоило его обучить. Пустячное дело. Тем более что она вскоре всё одно собиралась стать педагогом. «Вот и вызов. Вот и я!» - подумал Гуров и с головой погрузился в учёбу. Сестра Аня на поверку оказалась талантливым преподавателем и смогла мобилизовать притихший Гуровский мозг работать на одну большую сверхзадачу. Уже через шесть дней он был готов, и даже свободный день перед экзаменом провёл в эйфории от узнанного. И экзамен был сдан. Но ведь была ещё и математика.
Математика. Тупик. Остановка. Уныние. Только хитростью. Только обманом можно сдать этот предмет и больше к нему уже никогда не возвращаться. План ограбления банка группой ловких вундеркиндов очень схож. Он посекундный. Подходя математически, если план не даёт осечки, то точно работает. Эта прямота нравилась Гурову. И он мобилизовал все свои силы во второй раз.
Экзамен начался. Через семь минут Гуров смог незаметно переписать задание на бумажку. Через восемь поднял руку и произнёс сакраментальное: «Простите, Клавдия Ивановна, а можно выйти?» В школе было не принято говорить, куда конкретно тебе нужно выйти, чтобы не веселить одноклассников. Выход в туалет - это один из самых простых и понятных выходов. Школа чтила традиции.
Конечно-конечно, все знали, что с экзаменов уходить нельзя, знали, но учителя так же трезво оценивали Гуровские возможности, как и естественные потребности. Его выпустили из класса, из школы, и он бежал, бежал по районной улице с негласным названием «Бродвей», летел к дому, как белая чайка в кинофильме, чтобы стукнуться клювом о стекло. Сестра всё решила. На всё про всё ей понадобились три минуты. В это время Сашка не находил себе места, пил воду из-под крана и бился о стены, резво отскакивая, словно модный каучуковый мячик. Обратный путь занял ещё меньше времени. И уже через десять драгоценных минут, бледный и тихий, он вошёл в класс. Сердце бешено колотилось в груди. Так были решены поставленные задачи. Так Гуров стал свободен. Так система плюнула на него и, попав, пропустила дальше в большую жизнь.

Март 2019