Кузнец

Огонь яростно плевался снопами искр, пытаясь достать пленившего его человека. Полный жгучей страсти, он рвался на волю. Запертый в каменной клети печи он чувствовал себя рабом. Но искры не причиняли никакого вреда седобородому великану, разбиваясь о неприступную броню кожаного фартука. Буйство огня нисколько не трогало кузнеца. Его даже не увлекала, как в юности, эта неистовая пляска укрощённой стихии. Он знал, что в самом обычно человеческом сердце нередко бушуют такие стихийные пожары, по сравнению с которыми этот беснующийся в печи зверь покажется не страшнее слепого котёнка.
Он ждал. Внимательно следя за лежащим в самом сердце печи куском железа, он думал о том, как этот кусок сейчас похож на человеческое сердце. Если позволить стихии безраздельно властвовать над ним, то очень скоро огонь уничтожит его, обратит в прах. Власть стихии слепа и безумна. Если разбить стены печи и выпустить огненного зверя на волю, то он быстро уничтожит и эту хижину, и её хозяина, и сам лес, приютивший когда-то одинокого странника.
Стихии пронизывают весь мир. Могучие морские волны топят корабли, а ураганные ветры вырывают с корнем вековые кедры. Как мал человек, но только он и может укротить их. Разум в состоянии подчинить ломающую рёбра бурю, и тогда она может обратиться во что-то прекрасное. Огонь. Кузнец достал щипцами пылающую красным светом заготовку и, положив её на наковальню, занёс над головой тяжёлый молот. Он еще не знал, во что превратится этот пока бесформенный кусок. Он поймёт это позже, когда звенящий под ударами металл сам расскажет ему о своём предназначении. Когда-то давно, подобно этому куску, и сам человек, сжигаемый бушующим в крови огнём и падающий ниц под ударами судьбы, обрёл свой путь и своё предназначение – давать жизнь безжизненной руде.
Молот опустился на заготовку, взорвав её сотнями огненных брызг.