Северные ленты или Метель в сочельник Ч. 3, гл. 10

Глава десятая

Субботним днём 10 августа, без четверти час, Алексей Ольгин сошёл с трамвая номер 11 на остановке «Мирный переулок» и направился в сторону шашлычной «Красная рябина», он брёл мимо Крытого рынка - городской достопримечательности и памятника архитектуры, построенного в 1916 году. Все работы по его строительству велись в соответствии с самыми передовыми технологиями того времени, и в итоге получилось настоящее архитектурное чудо, белоснежные фасады здания украшали скульптуры известных мастеров, а оконные и дверные проёмы поражали своим изяществом и придавали всему сооружению некую лёгкость. Венчал эту постройку огромный стеклянный купол, который позволял осветить дневным светом торговый зал и создать у посетителей ощущение простора. Сразу после открытия рынка местные жители окрестили его «Парижем», название это сохранилось в их словесном обиходе до наших дней.

Мимоходом бросив свой взгляд в сторону Крытого, и размышляя о том, стоит ли зайти туда на обратном пути за мясом, Алексей свернул на улицу Чапаева и дошёл до ещё одного городского архитектурного памятника –  двухэтажного Дома Георгия Герасимовича Плотникова, который был ему неплохо знаком. Когда-то, ещё до Перестройки, он посещал здесь парикмахерскую на первом этаже, нынче же о ней ничего не напоминало, на её месте как раз и располагалась «Красная рябина», её входная дверь оказалась закрытой изнутри, а за стеклом висела табличка с надписью «Санитарный день». Отойдя немного в сторону, наш герой осмотрелся, мимо него прошла молодая курносая девчушка с симпатичным пони, лошадка, вероятно чувствуя настроение своей хозяйки, задорно трясла гривой и издавала какие-то храпящие звуки, немного затормозив, она неожиданно отложила прямо на тротуар несколько внушительных колобашек и двинулась дальше. Вид этого подарка вызвал у Алексея естественное чувство брезгливости, он хотел было отвернуться, но его внимание привлёк небритый тип в заводской рабочей одежде, с метёлкой и совком в руках, попытавшийся убрать лошадиные испражнения, но в итоге лишь размазавший их по асфальту. Этим типом оказался Лёня Сызранский.

- Лёня, – воскликнул Ольгин, - не ожидал тебя здесь увидеть, я думал, что ты трудишься у Рябинина в должности оператора его студии звукозаписи!
- А, я у него и тружусь, - отвечал Сызранский, разя перегаром, - только все операторские места у Виктора Сергеевича оказались занятыми, и он временно, дал мне вот такое дело: мыть туалеты и убирать мусор вокруг его шашлычной. Каждый день я работаю с 8 утра до 15.00, а потом свободен, как сопля в полёте.
- Платит он хоть тебе нормально?
- Сто пятьдесят в месяц имею, по нынешней жизни это не такие уж большие деньги, но мне их хватает. Сегодня как раз день моей зарплаты, вот получу на руки бабки, возьму водочки в коммерческом лабазе и пойду домой, матка обещала вечером суп сварить вкусный, с вермишелью, курячий.
- И когда твой хозяин должен появиться? 
- Хрен его знает, он пприезжает тогда, когда ему заблагорассудится, - сказав это, Лёня достал из кармана кусок бумаги, нагнулся и с её помощью рукой собрал то, что оставила ему маленькая лошадка.

Как раз в это время послышался  голос Кривошеева:

- Алёша, привет, давно ты уже тут?
- Да нет, только что пришёл, - отвечал Алексей, повернувшись к нему, - а вот шашлычная почему-то закрыта.
- Закрыта, говоришь? – нейрохирург подошёл к входу, не обращая внимания на Сызранского - Для всех – может быть да, но только не для нас!

Он несколько раз стукнул своей ручищей по дверям, и вставные стёкла громко зазвенели.

- Может быть не надо вот так? – осторожно спросил его Ольгин.
- Нет, парень, надо именно так, не беспокойся, я знаю, что делаю!
- Стучите, стучите, до чего-нибудь точно достучитесь! – вставил свою реплику Лёня, с интересом наблюдая за происходящим.

Его слова оказались пророческими, двери шашлычной открылись, и на пороге появился здоровенный амбал в малиновом пиджаке и с массивной золотой цепью на жирной, как у борова шее, увидев Ольгина с Кривошеевым он скорчил недовольную гримасу.

- Какого чёрта вы ломитесь, читать, что ли не умеете, сегодня у нас санитарный день! – сказал он, прохрюкивая отдельные слова.
- Нам нужен Виктор Сергеевич Рябинин, у нас с ним должна состояться встреча в этой шашлычной! – сорвалось с языка Алексея.
- Шефа нет! – амбал хотел было закрыть дверь изнутри, но Кривошеев удержал её.
- Возможно и так, - сказал он, - но раз мы пришли, то войдём и будем его ждать в этом заведении.
- Оборзел что ли, мужик?! – заорал малиновый пиджак, - ты отдаёшь себе отчёт, с кем разговариваешь?
- Понятия не имею.
- Я Лёха-Монстр, меня весь Крытый Рынок знает, сам Щукин со мной за руку здоровается, а вот кто ты такой будешь?
- Очень хочешь знать? – с усмешкой поинтересовался Михаил Петрович, - Что же, изволь!

Он пододвинулся ближе к Монстру и что-то такое шепнул ему на ухо, от чего тот резко изменился в лице и встал перед гостями по стойке «Смирно!».

- Пожалуйста, проходите, - выдавил он из себя, подвинувшись в сторону, - Виктора Сергеевича действительно нет, но я сейчас же с ним свяжусь и сообщу ему о том, что вы пришли!
- Вот это другое дело! - Кривошеев первым вошёл внутрь,  снисходительно похлопав его по плечу, - Люблю понятливых ребят!

Ольгин проследовал за ним. Миновав пустующий в связи с летним сезоном гардероб, они прошли в зал для посетителей, он оказался выполнен в самом современном стиле, стены декорированы кирпичом, пол оформлен терракотовой плиткой, а светильники вмонтированы в подвешенные к потолку плиты. Столы, рассчитанные на разное количество персон, были изготовлены из натурального дерева, и манили к себе своей идеальной чистотой, на каждом из них были свежие салфетки, солонка, перечница и набор зубочисток.

- Располагайтесь там, где вам больше понравится, - сказал Монстр, - а я отлучусь всего на пару минут!
- Пожалуй, мы приземлимся здесь, – Михаил Петрович указал на четырёхместный столик у окна, как только остался наедине с Ольгиным, - присаживайся, Алёша, и сделай свою морду немного проще, всё идёт очень хорошо, они нервничают, а мы наоборот, уверены в себе.
- А Вы помните того азербайджанца, которому не так давно сломали нос рядом с моим домом? – спросил Ольгин, как только они уселись рядом друг с другом.
- Конечно, помню, а что такое?
- Его убили. Кто-то кончил его вместе с братом из снайперской винтовки.
- Правда?- в голосе доктора послышалось деланное удивление, - Ну что же, в таком случае очень надеюсь, что на том свете им обоим будет лучше, чем на этом. Ты о чём-то ещё хочешь меня спросить?
- Только о том, как мы будем действовать дальше.
- По обстановке. Вот, смотри, твой тёзка уже к нам идёт и не один, так что готовься, будет очень весело!

Действительно, к их столику направлялся Лёха-Монстр в сопровождении молоденькой официантки в короткой юбочке и повара округлого телосложения, по лоснящемуся лицу которого было видно, что мясо он ест каждый день и всякие продуктовые карточки и дефициты его совершенно не волнуют.

- Уважаемые товарищи! – торжественным голосом провозгласил Монстр, - я только что говорил с  Виктором Сергеевичем, он уже едет сюда, а пока по его поручению мы должны сделать всё, чтобы вам не было скучно. Может быть, включить музыку?
- Можно, только не очень громко, - согласился Ольгин, - и желательно что-нибудь на русском языке.
- Сделаем! – Монстр по-армейски развернулся «кругом» через левое плечо и направился в закуток, где на тумбочке, покрашенной под цвет столов и стульев, стояли усилитель и серебристая кассетная дека «ОРЕЛЬ - 101-1». Через пару минут из динамиков послышались первые аккорды  и голос Аркадия Северного:

- А эта песня посвящается для музыкальной фонотеки Александра Федоровича!

Вслед за этим вступлением началась песня, которую Алексей Ольгин знал наизусть:

Комиссионный решили брать,
Решил я «мокрым» рук не марать.
Схватил я «фомку»,  взял чемодан,
А брат Ерёма взял большой-большой наган…

- Прошу прощения, это любимые песни нашего шефа, - пояснил до этого сохранявший молчание повар, - он всегда заводит их своим гостям.
- А это очень даже  неплохо, - отвечал ему  Кривошеев, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, - во всяком случае, лучше, чем «Ласковый май», я и мой друг, мы оба большие любители творчества Аркадия Северного, так что не переживайте, ребята, всё в тему.
- Может быть, выпьете кофе? – поинтересовалась официантка.
- Отличное предложение! – согласился Алексей, который рядом со своим спутником уже начал чувствовать себя в этом месте как рыба в воде, - принесите два кофе, только, пожалуйста, заварите покрепче!
- И без сахара! – бросил вдогонку работникам шашлычной Михаил Петрович, а затем снова обратился к Алексею, - Очень хорошо, что мы сейчас вот так сидим вместе, не знаю, удастся ли нам когда-нибудь увидеться снова.
- Почему Вы так говорите? – изумился Ольгин.
- Дело в том, что я скоро уезжаю очень далеко и надолго, сам ещё не знаю, чем эта поездка для меня закончится.
- А как же больница, ваши пациенты?
- Пришлось уволиться, я нужнее там, куда собираюсь ехать.
- Михаил Петрович, я ничего не понимаю.
- Поймёшь, ты сообразительный парень. Грядут важные события, очень скоро всё в нашей стране изменится, причём кардинально и не в лучшую сторону. Мы старались не допустить этого, но упустили время, а теперь уже слишком поздно.
- Что должно измениться, и о каком упущенном времени Вы говорите?

Кривошеев не ответил на его вопрос, лишь залпом выпил свой кофе и продолжил:

- Независимо от того, что будет происходить вокруг, такие вещи как честность и порядочность никогда не будут отменены, а за все нехорошие поступки рано или поздно придётся расплачиваться, запомни это!

Алексей, услышав сказанное, сразу же вспомнил разговор с таинственным незнакомцем в трамвае этой зимой, тот тогда тоже что-то говорил ему на эту же тему. «Интересно, - подумал он, - они что, сговорились между собой учить меня как надо правильно жить?!»

Их разговор прервал Рябинин, явившийся в сопровождении Андрея Голубева. Оба они были при пиджаках и галстуках, а в руках Голубева блестел модный портфель-дипломат, Ольгин пожал своему бывшему коллеге по комсомольской работе руку, лишь слегка сделав при этом кивок головой. Лёха-Монстр  встал на выходе из зала, словно часовой в Москве у  Мавзолея.

- Добрый день, - поздоровался Рябинин, плюхнувшись  напротив своих гостей, - мы условились встретиться в 14.00, а вы пришли почти на час раньше, мне пришлось ради вас прервать важное совещание, всё бросить и приехать сюда!
- Прошу прощения! -  отвечал Ольгин, -  Произошло досадное недоразумение.  Дело в том, что у нас обоих часы ушли немного вперёд, такое бывает…
- Да, бывает, - согласился директор шашлычной, - забудем об этом, сегодня вы едите и пьёте за мой счёт. Вика, подойди, пожалуйста, к нам сюда!

Не успел он договорить последнюю фразу, как официантка - та, которая угощала Ольгина с Кривошеевым кофе, уже стояла перед ним, приготовив блокнот и ручку.

- Что прикажете, Виктор Сергеевич? – спросила она.
- Мне с Андреем как всегда для начала по салату из баклажанов и по бутылочке «Байкала», верно, я говорю, Андрюша?
-  Верно, - подтвердил Голубев,- только мне не «Байкал», а «Пепси»!
- Мой заместитель по безопасности предпочитает американские напитки, - Рябинин улыбнулся, - он замечательный человек, прекрасно знающий и выполняющий свою работу. Алексей, ты ведь когда-то тоже работал вместе с ним?
- Совершенно верно, работал, только в несколько другой области.
- Вот и славно, нам легче будет разговаривать. Итак, что будете кушать? Я рекомендую, как и мы, начать с салатов.
- Что-нибудь на основе мяса, - попросил Кривошеев, - у вас такое найдётся?
- Разумеется, найдётся, - заговорила официантка, - Могу предложить Вам салат «Тбилиси», там говядина, красная фасоль, болгарский перец, кинза, орехи, или же «Столичный», это аналог традиционного «Оливье», но в нашем варианте нет куриных яиц, мы используем  только перепелиные.
- Мне, «Столичный», - решил Михаил Петрович, – а тебе, Алёша?
- А мне – «Тбилиси», хочется чего-нибудь грузинского!
- Хороший выбор. Какие будете напитки, «Пепси», «Байкал», «Фанта»?
- Нам обоим по «Байкалу»! – изрёк Ольгин.
- Ну и тогда, наверно для всех, наш фирменный лаваш?
- Конечно, – воскликнул Рябинин, легонько шлёпнув девушку по округлому заду, вогнав тем самым её в краску, -  вот за что я тебя люблю, Викуля, так это за твою сообразительность! Иди и скажи на кухне Саше, чтобы он там особо не прохлаждался, мы ждём!

Как только Вика ушла, хозяин шашлычной сразу же сменил тему разговора:
- Расскажи мне, Алексей, как тебе работается у «Пончика», ты всем доволен?
- В общих чертах – да, - беззаботно отвечал Ольгин, - сейчас я у него первый заместитель, мне нравится то, чем занимаюсь, те люди, которые меня окружают, и те деньги, которые капают в мой карман.
- Взять в свой коллектив такого человека как ты, обладающего  уникальной коллекцией блатных записей – большая удача для Димули, идеи к тебе в голову приходят интересные, эта твоя недавняя операция с граммофонными пластинками –  очень хороша. Как видишь, у меня есть свои глаза и уши в «ВМТ», я знаю обо всём, что там происходит, но каковы же теперь твои дальнейшие планы?
-  Планы очень простые, продолжать работать у Дмитрия дальше.
- А о будущем не задумываешься?
- Виктор Сергеевич, прошу, поясните Вашу мысль, о каком будущем Вы говорите?
- Поясняю. Тебе сейчас хорошо, ещё бы, получаешь такую зарплату, о которой до этого на своей прежней работе даже и не мечтал, имеешь почёт и уважение со стороны своих коллег, и вроде как даже некий карьерный рост у тебя наметился, но, задумайся, как долго это всё будет продолжаться? Придёт время, золотая река, в которой ты сейчас купаешься, обмелеет, а потом вообще высохнет, и что тогда? Снова на завод к ржавым железкам и рабочим-алкашам?
- Почему Вы считаете, что это произойдёт?
- Потому, что это должно произойти. Все эти кооперативные студии, расплодившиеся по Союзу как грибы после дождя – явление временное,  они могут принести прибыль своим хозяевам в краткосрочной перспективе и приносят её, но далеко идущих планов с ними строить нельзя. Надеюсь, тебе понятно, что та деятельность, которой ты занимаешься, незаконна, это пиратство. Нынче вокруг хаос, бардак, в магазинах нет товаров первой необходимости, те, кто наверху, на властном олимпе, заняты разборками между собой, но это не будет продолжаться бесконечно. Пройдёт время, всё более-менее устаканится, и тогда с одной стороны власти начнут тебя душить налогами, а с другой стороны – исполнители, продюсеры и издающие фирмы станут требовать себе финансовых отчислений за тиражирование своей продукции и тогда всё - конец. Есть хорошее правило – не класть все яйца в одну корзину, не дай Бог она порвётся, для меня мой «Камертон» - хобби, отчасти некое финансовое подспорье, но на жизнь я зарабатываю не этим. Вот, например, эта шашлычная – первое частное предприятие, официально зарегистрированное в нашем городе,  оно очень крепко стоит на ногах, это стало возможным благодаря указу «О кооперации в СССР», спасибо Михаилу Сергеевичу Горбачёву за него. В самом начале своей предпринимательской деятельности, мне было очень тяжело но, тем не менее, я не отступил и добился успеха. В этом мне помог большой опыт работы на руководящих должностях нашего Базарно-Карабулакского мясокомбината, в том числе – в его партийной организации, и плюс ко всему – умение находить точки соприкосновения с нужными людьми.
- А сейчас, я так понимаю, из КПСС Вы вышли? – поинтересовался Кривошеев,  с большим интересом слушающий этот рассказ.
- Конечно, вышел, публично сжёг партийный билет, это было очень эффектно, обо мне тогда даже в газетах писали, - сказав это, Виктор Сергеевич довольно ухмыльнулся.

Его рассказ прервала Вика, которая принесла заказанные салаты с напитками и встала чуть в стороне, ожидая дальнейших распоряжений своего начальника. Ольгина не особо впечатлил «Тбилиси», он ожидал большего от этого блюда, а вот Михаил Петрович остался очень доволен своим кушаньем.

- Да, «Столичный» хорош, - сказал он, отодвинув пустую тарелку в сторону, - ваш повар знает своё дело!
- Ещё бы! – улыбнулся Рябинин, прикончив свои баклажаны, - Саша из Ленинграда, работал там, в знаменитой чебуречной на проспекте Майорова, но имел копеечную зарплату.  Ему очень хотелось изменить свою жизнь, и он изменил её, последовал моему совету, переехал жить сюда, получил хорошую двухкомнатную квартиру, устроил свою жену работать диктором на телевидении, а сына в школу с углублённым изучением английского языка, занимается своим любимым делом, радуется сам и радует нас. Так что после салатов предлагаю вам отведать наших чебуреков, мы, кстати, и название им дали соответствующее – «Чебуреки по-ленинградски»!
- А что, хорошая идея! – воскликнул в восторге Алексей, для которого чебуреки всегда были большой слабостью.
- Ну и тогда наверно, надо выпить нечто более интересное, чем «Пепси» и «Байкал», что изволите, ребята? Хорошее домашнее грузинское вино или может быть, вы предпочитаете водочку?
- Нет, - Кривошеев покачал головой, - ни то, и ни другое. У вас имеется какой-нибудь армянский коньяк? «Ахтамар», «Праздничный», «Васпуракан», «Двин»?
- К сожалению, нет, - Рябинин развёл руками, - сейчас очень тяжело с этой продукцией, по причинам, которые, надеюсь, вам понятны, армяне стремятся выйти из состава СССР. Могу предложить «Лезгинку», поставки прямо с Кизлярского коньячного завода.

Видя, что на гостей это не произвело никакого впечатления, он сощурил свои глаза и важным тоном произнёс:

- А как насчёт виски, настоящего шотландского?
- Самое то! – Михаил Петрович поднял вверх большой палец правой руки.
- Прекрасно! Викуля, неси из наших алкогольных запасников то, что предназначено для самых важных персон и четыре порции чебуреков! – повелел Виктор Сергеевич.

Ждать пришлось недолго, чебуреки буквально телепортировались на стол, а вместе с ними – бутылка Johnnie Walker ёмкостью 0.7 литра с оригинальной рельефной этикеткой синего цвета и с золотистой крышкой, имеющей вздутие посередине.

- Джонни Уокер, Блю Лейбл - объявил Виктор Сергеевич, - открывая бутылку, и разливая экзотический напиток, - самый лучший шотландский виски!
- Самый лучший?! – недоумённо переспросил Кривошеев.
- Конечно, самый лучший, его пили королева Виктория и сэр Уинстон Черчилль! А Вы что - бывали в Англии и Шотландии?
- Бывал несколько раз, и не только там, но ещё в Уэльсе, а также в Ольстере, в то время, когда там было неспокойно, названных вами исторических персонажей, к сожалению, не застал, но зато удостоился чести быть принятым Елизаветой Второй в Виндзорском замке.
- Давайте тогда выпьем за Туманный Альбион! – улыбнулся  Рябинин, строя из себя саму вежливость, - Те, кто там был – пусть его вспомнят, а кто не был – пусть обязательно побывают и откроют для себя много нового и интересного!
- Хороший тост! – согласился Кривошеев, выпив свою стопку примерно наполовину.

Ольгин сделал лишь пару маленьких глотков, виски ему совершенно не понравился, от этого напитка несло какой-то искусственностью, он чем-то напомнил ему одеколон, который он пробовал в далёком детстве на пару со своим другом Валентином Павловским, а вот чебуреки – очень даже впечатлили. То, что ему было подано, не имело ничего общего с тем, что он ел до этого, там всё было сухое и безвкусное, а здесь – свежее, сочное, мясная начинка  просто таяла во рту.

- Да,  действительно здорово, - сказал Алексей, - Это просто объеденье!
- Раз вы оценили наши чебуреки, то наверняка оцените и шашлыки! – последовал ему ответ, - Здесь нам нет равных не только в Саратове, но, даже, наверное, и в самой Москве, мы можем предложить больше ста разновидностей этого блюда.
- И шашлык по-карски можете? – в глазах Михаила Петровича загорелся азартный огонёк, - С курдючным салом и бараньими почками?
- Можем! – Рябинин хлопнул в ладоши, - Викуля, два шашлыка по-карски для наших гостей, а персонально для меня – суп харчо. Ты знаешь,  я люблю, поострее, пусть Саша красного перца не жалеет!
- У меня тоже маленькая просьба, - обратился Кривошеев к официантке, - будьте так любезны, подайте мне готовый шашлык на тарелке, не снимая  с шампура!
- Слышала пожелание гостя, выполни его в точности, – поддакнул ему уже захмелевший от виски её патрон,- не опозорь меня! А ты, Андрюша, что молчишь? Ничего есть больше не хочешь?
- Мне ещё бутылочку «Пепси» и всё, - попросил Голубев.
- Придётся немного подождать, минут через двадцать всё будет готово! – сказав это, Вика снова упорхнула, а собравшиеся за столом вернулись к разговору, с которого начали свою встречу.
- Так вот, - снова взял слово Рябинин, - я уже говорил, что вышел из КПСС и сжёг партийный билет, нисколько не жалею об этом, у коммунистов больше нет будущего, за 70 лет своего правления они довели страну до ручки. Мой отец сражался в Великую Отечественную, попал в плен, был узником фашистского концлагеря, а потом от Советской власти получил ещё  восемь лет тюрьмы с последующим поражением в правах как неблагонадёжный, меня из-за этого не хотели принимать в институт, мать уволили с работы. В пятьдесят шестом году преступления Сталина были разоблачены, немного позже мою семью реабилитировали, я вступил в Партию, но сделал это, конечно же, из карьерных соображений, сейчас  плотно контактирую с «Демократической Россией», оказываю им материальную поддержку, они зовут меня в свои ряды, но я не спешу, посмотрю, как будут развиваться события. Считаю себя на сегодняшний день абсолютно стостоявшимся человеком, вот буквально неделю тому назад заработало моё молодёжное кафе на окраине Ленинского района, есть и другие проекты  ожидающие своей реализации.
- Я, очень рад всем Вашим успехам, Виктор Сергеевич, - сказал Ольгин, как только его собеседник умолк, чтобы перевести дух, - но зачем Вы мне всё это рассказываете? Я уже говорил, что не продам коллекцию Рышкова, зачем она Вам?
- Хороший вопрос. Мой ответ будет таков – Северный  часть моей молодости, я бывал на концертах Аркадия в Москве, знал его лично, мне очень важно иметь его концерты в оригиналах, и, вот, что я тебе скажу, Алексей, бросай ты  своего «Пончика», с ним тебе нечего ловить! Это просто пьяница и ****обол, который  ссыт в сортире сидя на унитазе как баба! Говорил он тебе про свои два высших образования? Туфта это всё, ничего кроме школы для умственно отсталых он не заканчивал. Я знал того парня, который открыл «ВМТ», он имел один единственный  недостаток – слишком развитое чувство сострадания: пожалел Димулю, работавшего тогда грузчиком в пункте приёма стеклотары, взял к себе оператором, а тот сумел втереться к нему в доверие, да так, что стал кем-то вроде друга семьи. Когда благодетель Пирогова умер, его вдова оформила студию на него, а сама убыла на свою историческую родину в Израиль. Всех сотрудников «Пончик» подобрал под стать себе. Эта его фурия Валентина Петровна - психически неуравновешенная особа, проживающая с мужем-алкоголиком, несколько раз лежала в психушке, пыталась даже повеситься во время очередного приступа депрессии. Егор Борисов – тоже хронический алкаш, неоднократно пропивал деньги, которые ему выделялись на амортизацию оборудования, их новый звуковик, Равиль по фамилии Мусаев состоит в Татарском Национальном Фронте, настоящий экстремист. Неужели ты думаешь, что такие люди способны добиться в этой жизни чего-то серьёзного?! Алексей, вот тебе моё предложение, переходи работать ко мне в «Камертон» на должность директора. Над тобой будет только один начальник – я. Какова у тебя нынешняя среднемесячная зарплата, две тысячи? Я буду платить четыре, не считая премиальных!
- Погодите, Виктор Сергеевич, Вы же только что говорили, что этот бизнес может принести прибыль лишь в краткосрочной перспективе! – прервал его монолог Ольгин.
- Совершенно верно, ну и что с того?! Годик-другой побудешь директором «Камертона», а потом начнёшь расти выше. Я же говорил, что у меня много проектов по развитию ресторанного бизнеса  не только здесь, но и в других городах, за всем этим один я просто физически не смогу уследить,  уже сейчас у меня в обороте денежных средств в несколько раз больше, чем у Пирогова, а что будет дальше?!  Моя единственная дочь избрала себе карьеру архитектора, частное предпринимательство её совершенно не интересует, мой маленький внук, на которого я возлагал все свои надежды, умер в результате досадной врачебной ошибки, поэтому место моего помощника и в будущем – продолжателя всего дела на сегодня свободно. Займи его прямо сейчас, всё, что тебе для этого нужно – отдать мне коллекцию Рышкова, Андрей, доставай то, что мы принесли, уверен, Алёше это будет интересно!

Голубев  открыл свой «дипломат» и, не говоря ни слова, положил на стол старинный фотоальбом, который Ольгин сразу же узнал. Это был тот самый альбом Семёна Ароновича Верблюдинского, о котором тот говорил незадолго до своей смерти. Аккуратно, словно Священное Писание, Алексей раскрыл его и принялся листать. Все снимки находились в идеальном состоянии, на обороте каждого из них была указана дата и место съёмки, а также имя и фамилия того, кто фотографировал. Вот, Северный с женским париком на голове в компании какого-то молодого человека корчит кому-то рожу, вот он уже один подбирает аккорды к песне, а вот кто-то другой с тонкими усиками в белой рубашке и с микрофоном в  руке.

- Это Виталий Крестовский, - пояснил Рябинин, - думаю, очень скоро он станет суперзвездой, не менее значительной, чем Розенбаум. Ну, так что скажешь по поводу моего предложения?

В это время появилась Вика, которая несла на подносе глубокую тарелку с дымящимся харчо, а вслед за ней повар Саша с готовыми шашлыками. Поставив еду на стол, они оба поспешили удалиться, а Алексей как бы невзначай бросил взгляд на одиноко стоявшего у входа Монстра, который жадно взирал на еду с выпивкой, глотая при этом слюни.

- Виртуозно сделано - произнёс Кривошеев, пробуя мясо с шампура, - это действительно настоящий шашлык по-карски!
- Алёша, так что ты мне скажешь? – главный шашлычник Саратова уже начал терять терпение, - смотри, я достаю чистый бланк и ручку, прямо сейчас, готовлю приказ о твоём назначении директором «Камертона»!

Ольгин вопросительно посмотрел на Михаила Петровича, тот лишь слегка кивнул головой в ответ, давая понять, что у него всё под контролем и тогда, набрав в лёгкие больше воздуха, обладатель уникальной фонотеки ответил категорическим тоном:

- Нет, я не принимаю Ваше предложение, Вы не получите записей Николая Гавриловича Рышкова!
- Жаль, что мы не смогли договориться,- с сожалением в голосе произнёс его партнёр по переговорному процессу, - я не хотел так поступать, но ты не оставил мне другого выбора, сейчас мои ребята оправятся к тебе домой, они сами заберут интересующие меня бобины и привезут их сюда ко мне. Надеюсь, твой папаша ещё не успеет вернуться с работы и не попадётся в их горячие руки, а вы оба пока посидите здесь под нашим присмотром.
- Приятель, – возмутился Кривошеев, - а не слишком ли много ты на себя берёшь? Скажу честно и откровенно - никакого впечатления на меня твои речи не произвели, думаешь, открыл шашлычную, прикормил братков, договорился с ментами и уже стал крутым? Какого х… ты тут из себя корчишь, благородного деятеля, которого обидела Советская Власть, ****ун ты одноглазый?! Я ведь всё знаю, про тебя и твою гнилую семейку! Ты тут рассказал нам занятную легенду о своём батьке, а я изучал его дело, так как по своему статусу имею доступ к архивам. Он сдался в плен добровольно, струсил, пошёл на сотрудничество с немцами, весьма подробно рассказал им на допросе о своей дивизии, о её вооружении, о командирах, более того, даже советовал, какую выбрать боевую тактику, чтобы добиться успеха в предстоящем наступлении. В концлагерь его не отправили, всё время, будучи в плену, пребывая в очень комфортных условиях, он чинил фашистам мотоциклы с велосипедами, вот за всё это и дали ему восемь лет лагерей, вполне заслуженно. Глядя на тебя, я лишний раз убеждаюсь в справедливости поговорки, говорящей о том, что яблоко от яблони далеко не падает. Оперативно ты избавился от партбилета, ничего не скажешь, только если думаешь, что вот теперь наконец-то настало твоё время – ошибаешься, гнида, как твоего родителя презирали фрицы, так и тебя презирают твои нынешние хозяева, перестанешь быть им нужен – они тебя сразу же выбросят в нужник, как использованный клочок газеты. Сейчас мы с Алексеем пойдём отсюда, нам нечего здесь больше делать. Советую один единственный раз, оставь его в покое.

- Никуда вы не пойдёте! – вскричал Рябинин, - Ладно, Алексей,  с ним всё ясно, а ты кто такой, откуда взялся?
- Я твой самый жуткий кошмар!
- И что ты мне сделаешь?
- А вот что! – с этими словами Кривошеев схватил своего недруга за волосы и опустил лицом прямо в тарелку с горячим харчо.

Дикий визг, подобный поросячьему, огласил «Красную рябину», Виктор Сергеевич отчаянно сопротивлялся, пытался вырваться, но нейрохирург держал его крепко. Голубев, никак не ожидавший такого развития событий, пребывал в замешательстве, Кривошеев, конечно же, этим воспользовался и пригвоздил его правую руку к столу с помощью своего шампура. Кровь брызнула фонтаном на рубашку и пиджак Андрея, он хотел что-то выкрикнуть, но ловкий удар по шее ребром ладони вырубил его, а затем Михаил Петрович отшвырнув Рябинина в сторону, словно мешок картошки,  вылил на него остатки грузинского супа, взял со стола альбом с фотографиями и протянул его Алексею:
- Я знаю, что Ароныч хотел передать это тебе, возьми, теперь справедливость восстановлена! – сказав так, он первым направился к выходу, не обращая внимания на своего поверженного врага, который валялся на полу, держась за обожжённое лицо руками и посылая проклятия в его адрес.
- Не вздумай делать глупости! – предупредил нейрохирург Монстра, который всё это время оставался стоять на месте с трясущимися коленками и мокрыми штанами, источавшими весьма специфический запах.

Ольгин последовал за ним, прихватив с собой недопитую бутылку виски и шариковую ручку, лежавшую на столе. Он немного задержался у туалета, услышав там какой-то шум, как оказалось, это был всего лишь  Лёня Сызранский, не на страх, а на совесть, драивший унитаз, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Алексей подошёл к нему сзади, тронул за плечо и с улыбкой протянул ему заморский напиток.
- Обещаешь, что выпьешь  за моё здоровье? – спросил он.
- Сделаю это прямо сейчас, - отвечал Сызранский, радостно принимая столь щедрый дар и сразу же присосавшись к горлышку бутылки.

Кривошеев уже был на улице, как ни в чём ни бывало, смотрел по сторонам и насвистывал себе под нос песню из репертуара Аркадия Северного, которую слышал у Рябинина: «Комиссионный решили брать, решил я «мокрым» рук не марать…».

- Михаил Петрович, спасибо Вам за всё, - начал Ольгин, как только оказался рядом с ним.
- Не стоит благодарить, я сделал то, что должен был сделать. Этот урод больше никогда тебя не потревожит, а теперь мне надо ехать, желаю тебе счастья, Алёша!

Сказав это, Кривошеев растворился среди прохожих, спешащих по своим делам. Постояв немного в одиночестве, Ольгин направился к остановке трамвая и вскоре уже открывал дверь своей собственной квартиры. Поставив кипятиться чайник, он прошёл  в свою комнату, достал необходимые для выполнения заказов мастер-копии, включил магнитофоны, затем повозившись с уровнями записи,  перевёл свой взгляд  на журнальный столик и вздрогнул – Камень Силы начал снова менять цвет, на его поверхности появились мелкие, но уже хорошо различимые красные точки. «Интересно, - подумал Алексей, взяв этот магический предмет в ладонь и ощутив всем своим организмом его теплоту, - если в заклинании  назвать не одно имя, а сразу три, доберётся ли Пасьян до всех их сразу, и надолго ли в этом случае насытится?». Подумав так, он решил проконсультироваться по телефону с Академиком Серой Магии.

- Вам кого нужно? – раздался в трубке скрипучий старушечий голос.
- Будьте так добры, позовите, пожалуйста, Прохора Дмитриева!- попросил Ольгин.
- А кто его спрашивает?
- Один из его клиентов.
- Прохора нет, никогда больше сюда не звоните, забудьте этот номер!
- Чокнутая старуха! – со злостью выкрикнул ей ответ Ольгин и дал отбой.

Дождавшись, когда закипит чайник, он выключил конфорку плиты, спустился во двор, на всякий случай осмотрелся по сторонам, сжёг «бабочку» Марчука, трусики Эммочки, шариковую ручку Рябинина, аккуратно собрал в пакет всё, что от них осталось, и унёс это к себе. Вечером, после просмотра в обществе отца по телевизору программы «Время», по уже отработанной схеме, Алексей смешал пепел  с кладбищенской землёй, хранившейся в комнате за батареей.
 
Когда всё закончилось, положив то, что было предназначено для обитателя Тонкого Мира на журнальный столик, он лёг на диван и заснул так крепко, как не спал уже очень давно. Утром его ожидал новый подарок – мешочек пурпурного цвета, перевязанный шёлковой ленточкой. В нём оказалось пятнадцать монет, тринадцать из них золотые, похожие на ту, которую он продал, а две другие – какие-то странные, тяжёлые, ромбовидной формы, выполненные из металла серебристо-белого цвета. На их аверсе  были изображены причудливые, иероглифы, а на реверсе  - незаконченная пирамида, которую венчал глаз в треугольнике, как на долларовых банкнотах США. От осознания того, что к нему в руки попало, нечто уникальное, возможно даже стоящее целое состояние, Ольгин еле удержался на ногах,  присел в кресло, и повернув  голову в сторону Камня Силы,  с облегчением убедился, в том, что он снова выглядит как обычно. Раз Пасьян одарил его так щедро – можно было успокоиться, о том, что  Виктор Сергеевич Рябинин в этот же день умер от кровоизлияния в мозг, Алексей узнал лишь 13 числа на вокзальном перроне от  Дмитрия Пирогова, который явился его провожать на поезд в Ленинград…