История отечественной социологии фрагмент

Я учился на социолога. Не помню, то ли на 4, то ли на 5 курсе у нас была практика. Напомню, дорогие читатели, что социология еще только нарождалась – ее родителями считался истмат как как общая методология и теория и статистические методы отечественной математики. Их совокупление позволяло легко переходить от абстрактного к конкретному, и если понадобится, то и обратно. Нам предстояло принять участие в ответственейшем деле – конкретном социальном исследовании духовного мира советского рабочего. Именно такое название и получила на первых порах марксистско-ленинская социология. Ну, и предмет исследования тоже сомнений никаких не навевал. Только многое время спустя я узнал, что руководили этим исследованием самые руководящие на ту пору исследователи. Фамилии их вам ничего не скажут. Но уровень претензий вполне соответствовал намерениям и привычкам руководства.

Нам роздали анкеты, по 10 штук на брата, за каждую заполненную анкету мы получали по целковому. Дали адрес, к кому обратиться, проинструктировали как следует относиться к конкретному, чтобы не попортить абстрактное. И мы рассыпались в поисках достоверной социальной информации по предприятиям столицы.

История вещь деликатная, а уж история социологии, особенно отечественной – тем более. Мы накрепко забыли первые и вторые шаги этой буржуазной псевдонауки по реалиям и будням молодой Советской республики. Ни П. Сорокина, ни Гастева, ни Струмилина, ни педологии – этого ничего лучше было не вспоминать. Но страха не было: то ли молодежный инфантилизм, то ли неведение, то ли азарт бескомпромиссного познания – поди упомни теперь – вели нас на бесстрашный поиск истинного знания. Попал я на завод. Забыл какой. А это и неважно. Меня встретили вежливо, но настороженно. Отвели в красный уголок. Там уже сидели какие-то мужчины, оказалось – председатель профбюро и секретарь партбюро. Сидят в президиуме, радушно приветствуют. А с ними в комнате напротив стола президиума – рабочий, как раз со своим духовным миром. Усадили меня в президиум – а как же! Ученый! – и вежливо поинтересовались содержимым анкеток. У меня не было инструкций – давать или не давать – дал.

Посмотрели товарищи, так, нехотя, они мол в науку не лезут, просто интересно, раньше такого не было… Ну и один мне говорит: «Давайте лучше я буду спрашивать, а то рабочие вас стесняются, все напутают.» Я говорю нет, это интервью, а я интервьюер, у меня инструкции! А он: это ваше начальство инструктирует, а у нас тут свое начальство. Оно нас так проинструктирует, неделю стоя кушать будешь. Я ни в какую. Один товарищ выскользнул в дверь, сидим, молчим. Потом кто-то вызывает самого красивого товарища в коридор, и через минуту весь президиум нехотя снялся, остался только один, от профбюро.

 «Ну, желаем Вам успеха!»

Открываю анкету, сообщаю, что она анонимная и что личность рабочего и его духовность имеет смысл только в общем виде. Рабочий померк очами, ссутулился, сглотнул и вдруг говорит:
 
«А мне скрывать от народа нечего! Пиши имя, пиши фамилью, адрес пиши, все равно…» и осекся.

А у меня инструкция. А человек обиделся, как-то закрылся.
Товарищи из профкома говорит: «Можешь не писать, у нас список есть. Если что. Давай дальше.»

К моему счастью, и к вашему, дорогие читатели, разочарованию, всю анкету я забыл начисто. Не забыл даже, а стер, изгнал из памяти, а может она там просто не зацепилась. Но помню, что вопросы там были прямые, честные и откровенные. «Любишь ли Родину? Пьешь ли водку? Матом ругаешься? Участвуешь в соревновании?» ну что-то в этом духе. Весь духовный мир человека просто как на колене. Рабочий человек перестал прятать вопрошающий взоры на своего профбосса, и в целом за часок с хвостиком мы анкету добили. Рабочий ушел, профлидер остался.

 «Ну, сколько их тут у тебя? 10? Можешь оставить, я тебе помогу, чего людей от станка отрывать? Они же борются, каждая минута дорога! Давай, поди пока перекуси в столовку, у нас там кормят вкусно, скажешь кассирше, что я прислал.»
Я что-то промямлил, что эта анкетка была пробная, неполная, завтра принесу полный вариант, приду к обеду, чтобы соревнование не портить. Шапку в руки – и ходу!
Вот с тех пор у меня к социологии отношение особое.