12. Машенька

12. Машенька

Катя судорожно курила и горько плакала. В тот момент, благодаря остаткам светлых крупиц души, нещадно истерзанной пленительными ядами, Катя вспомнила свою маленькую доченьку Машеньку, которую забрали бесцеремонные органы ПДН, в лице бездушного и бездетного инспектора, с волосатой  бородавкой на лбу. Лариса Петровна, тайно завидующая её усиленно работающей репродуктивной функции, хоть и в ущерб её мозгу, бесцеремонно, но совершенно справедливо, в один прекраснейший день, бескомпромиссно лишила её на "еёшнюю" дочь родительских прав. А местные именно такими мутантами-местоимениями и изъясняются. "Еёшнюю" "ихнию" или "еёную" - тут уж, в "тутошном" общажном "высокопарном" лексиконе, не так то просто разобраться. Это хорошие речевые маркеры, для определения сословной принадлежности гражданина, как клеймо на котором прописан некоторый культурный статус, чьих холоп будеш, и как ярко будущее светит. "Пущяй говОрят как хочют" кто же им запретит?!

У маленькой Машеньки, с большими добрыми глазами, кроме героинозависимой биологической маменьки, была ещё безнадёжно больная, сильно пьющая кровная бабуля, и биологический отец - наркоман, сидящий в одиночной клетке, за изнасилование её пятилетней ровесницы.

Машеньку суровая государственная машина, своевременно изъяла из опасной гниющей среды. Представители государственной структуры, следуя своим должностным обязанностям вытащили бедного ребёнка из гнилой бабьей ямы. Специфически причудливое воспитание, мягко выражаясь слепило бы подобие "воспитателей". У маленького чистого человечка появился шанс, даже частично, не "клонироваться" "родителями", дабы не копировать их жалкие позорные судьбы.

У Кати было двойственное чувство: такое, как-будто тонет её ненавистная свекровь, выплачивающая за неё ипотеку. Она сильно скучала по своей дочери, но в то же время, в глубине остатках души, была рада, что её дочь не будет тонуть в смрадящем болоте, хоть в этом, она была уверена.
Всенепременно, кукушка лучше орлицы - хладнокровно наблюдающей, как гибнут её птенцы.

Катя родила не по залёту, она родила осознанно, так ей казалось, но эта самая осознанность, приравнивалась к эгоистичному стремлению получить одобрительный общественный кивок и меркантильному бонусу, со всеми "вытекающими" из статуса матери. Ну а когда кивок обернулся пинком, а бонус угодил, прямо скажем, в анус, когда вожделенные права обнулились и нафантазированные заоблачные преференции яжматери лопнули, как индийский трижды штопанный гандон, появилась какая-то непонятная, все время душащая ответственность, вот тогда-то и посыпалось всё Катино "материнство" к чертям собачьим. "Эт ни маё!" - уверенно причитала вечно-бухая сильно бэушная РСПэшка Катя.