Война, которой нет

   Ноябрь. Тишина, не рвущая на части уже сгустившиеся до чёрного вечерние сумерки. У нас она обманчива и в любую минуту может быть списана в утиль воем мин и резкими, словно утысячерёнными по громкости ударами стали о сталь, хлопками их разрывов при попадании в камень, бетон и асфальт городов. Но сейчас – тишина. Даже завод что-то сегодня притих, беззвучно выпуская свои дымы в затянутое тучами небо.
   Моросит мелкий, лёгкий и не по-осеннему тёплый дождик. Он зависает в свете фонарей серебристой паутинкой, как бы намекая, что ему не очень-то и хочется сейчас падать, орошая землю, и он с куда большим удовольствием предался бы полуночному сну, но – долг есть долг. Он ведь только для того и задуман, чтобы быть связующим звеном в круговороте воды в природе. Без него люди пропадут. Они это знают и не сильно бурчат на него даже тогда, когда он слишком надоедает.
   Круговорот воды… В нём - жизнеобразующее начало. А есть ли оно в круговороте смыслов? Или последний порождает только бессмыслицу? Для кого-то, наверное, есть. Для тех, кому этот круговорот позволяет не слишком задумываться о пропитании. Нужно только каждый раз вовремя успевать воспеть новые-старые смыслы и суметь «забыть» превозносимые ещё вчера, и, главное – тот факт, что они их превозносили. Есть такие? Куда же без них…
   Отливают серебром и листочки роз под фонарём. А вот с черешни облетели последние. Она готова замереть до весны. А, нет: ещё несколько, не больше десятка на всё большое старое дерево, отсыревших насквозь тяжело свисают с веток в безуспешной и глупой попытке продолжить сопротивление неизбежному - и жить.
   Мимо куда-то безмолвно потрусил одинокий пёс. У него свои дела, свои заботы. И своя жизнь. Собачья. Она труднее, но и честнее человечьей. В ней хотя бы нет круговорота смыслов.
   Тишина… Близится к завершению восьмой год войны, которой нет.