Песочный человек

          Ах, хоть бы кто проснулся!
              Ф. М. Достоевский. "Бобок"



Знай человек, что это движение – последнее в жизни, он постарался бы никогда не закончить его.

В обыденной жизни мы не привыкли, не приучены мыслить посмертными категориями. В жизни? В этой проекции сознания на действительность. В той реальности, где нас мыслят несмертными. Лошадь и телега. Мы поменяли их местами.

Квазионтологически, мой отец после смерти превращается в моего сына, а я воспроизвожу его внечувственное бытие на плане чувственном и реальном (квазиреальном). Когда умру я, лошадь и телега снова вернутся на свои места, а я – к своему отцу. Он снова отец, я по-прежнему сын.

Мифологическое сознание – это когда редуцируют смерть до идеи бессмертия отдельно взятого смертного существа.

Атеизм отрицает не бога, атеист признаёт бога в пределах некой мифологии, атеизм отрицает идиотизм реальности в отсутствие бога.

Акт веры есть акт гностический и прогностический: я познаю прогноз Бога, я прогнозирую себя и своё будущее в той действительности, которая находится вне досягаемости, ментальной и физической.

Чтобы увидеть моего Бога, я должен сделаться видимым для Него. Тогда Он становится видимым для меня. Это и есть – теофания. Все другие примеры Богоявления входят в противоречие с известным: "Бога не видел никто никогда" (Ин. 1:18).

Стремление избежать страдания приводит к страданию. Суть жизни в страдании. Страдание не только составляет её содержание, но и, может быть, смысл и конечную цель. Нестяжание, недеяние и неучастие – эти "не, не, не" бесполезны, нет разницы между страданием потерявшего и не имевшего: в руках у того и у другого – пустота.

На часах человеческих всегда полночь. Приходит песочный человек, он сыплет песок в глаза – и вовсе не для того, чтобы уснули: кто же уснёт, когда в глазах песок ("дебилы, мля") – наоборот: чтобы проснулся ты и понял, наконец уразумел, что на твоих часах – полночь.

Слёзы, которые прячешь ты как нечто постыдное, суть живая вода бытия. Мёртвые не плачут, живые плачут. Дети не стыдятся плакать – дети живы, и будут живы, пока не повзрослеют. Взрослые: проснулся, песок в глазах, в боку колет, в другом боку ноет, червь нагло усмехается в лицо (или что там у тебя осталось)... Ну, буркнешь, там: "Бобок, бобок!" – да и опять...

Наступает страшное открытие: часть, быть может важнейшая, моей жизни в действительности проживается не мною. Вдруг открытое, присутствие мало того что делает иным настоящее – оно переменяет всё прошлое, так что видишь воочию, что стал теперь тем, кем был всегда. Этот момент истины есть тот самый, о котором – загадочные слова "Я есть то, что Я есть".
Столкновение человека с Ангелом, посланником Того, что есть, этот травматичный праздник души, составляет пружину драматического конфликта противоположностей, который, как думают, только и рождает настоящую литературу. От греков (Плавт, "Амфитрион") до наших дней дошёл сюжет присутствия Бога как активного участника мелочей жизни, ужас и кошмар "теомахии" в отдельно взятом поместье (замке, монастыре, квартире).
Не потому с таким соучастием следим мы историю "падения" Наташи, что не терпится знать: отдастся графиня Ростова, или не отдастся, но так проживается нами трагедия идущей в погибель души.

Если бы человек знал, что это движение – последнее в жизни, он постарался бы никогда не закончить его. Это относится ко всем вещам.


9 ноября 2021 г.