К 200-летию со дня рождения Ф. Достоевского

Писать о Федоре Достоевском очень сложно, он был не только великим писателем, но что главное - генератором великих идей и провидцем будущего.

Воззрения Достоевского на будущее России были близки к славянофильству, хотя называл он себя почвенником. Устойчивым и неизменным «ядром» позиции Ф. М. Достоевского была «русская идея» и «вера в нашу русскую самобытность».
Именно об этом говорил Достоевский в своей речи в честь воздвижения памятника Пушкину в 1880 году на Тверской площади. Первым выступил барственный Тургенев, специально прибывший из Парижа со своей программной речью. Все ожидали многого от выступления этого любимца публики, но были разочарованы его витиеватой и уклончивой речью. На следующий день выступил Достоевский, надо сказать, что  выступления этого внешне слабого тщедушного человека раз за разом странным образом потрясали аудитории, заставляя слушателей не только ловить каждое его слово, но воодушевляться, плакать и даже терять сознание.

Сохранились воспоминания о впечатлении, произведенном на слушателей пушкинской речью Ф. Достоевского. Вот что писал один из слушателей (А. Амфитеатров):
«Речь эта, мало сказать, взволновала и потрясла внимавших ей, — нет, она ошеломила, раздавила, ослепила эту избранную публику, съехавшуюся на праздник интеллигенции со всех концов России. Мне просто жутко вспоминать, эту эстраду, как бы световыми ореолами осененную или огненными языками озаренную, где рядом, бок о бок сидели Тургенев, Достоевский, Писемский, Островский, Майков, Полонский, Ключевский, Глеб Успенский, П. П. Чайковский, Н. Г. Рубинштейн, Н. С. Тихонравов и другие!.. Я видел и слышал всех этих людей и в том числе «и Его». Не удивляйтесь большой букве! Стоит! Его... Ибо Достоевский — это тот, от кого, или нет, лучше: то, от чего русскому человеку некуда деваться, даже если бы он того хотел. А какой же русский человек хочет уйти «отделаться» от Достоевского?..
Да, я видел и слышал Его и — как! В минуты величайшей моральной победы, какую Он когда-либо одерживал, в минуты, когда Он, вековечный страдалец, вдруг был весь осиян удачей и славой, в минуты Его, мало сказать триумфа, — нет вернее будет апофеоза... Вот она —как будто сейчас передо мною — странная фигура: рыжеватый, бледнолицый человек... Слышу странный, полный нервной силы, высокий, тенороватый голос. ..
И Бог знает, что было в нем, в этом голосе, но все мы, тогда весь зал, сразу вдруг почувствовали, что с нами говорит Некто... То, что я слышал из уст Достоевского, не было ни красноречием, ни ораторством, ни «речью», ни даже «проповедью». Лилась огненным потоком подобно расплавленной лаве, гласная исповедь великой души, самоотверженно раскрывшейся до глубочайших своих тайников — затем, чтобы себя хоть до дна опустошить, но нас, слушателей, убедить и привести в свою веру. Я не знаю, был ли Достоевский вообще «хорошим оратором». Очень может быть, что нет. По-моему, так говорить, как он тогда, человек в состоянии только однажды в жизни. Высказался — весь до конца выявился и довольно.., не жаль и умереть, — вправе!»

Амфитеатров добавил, что выступал Достоевский перед публикой вовсе не так уж расположенной принять его в учителя. Его слушала либеральная интеллигенция, демократы, социалисты, народники, западники, ученики и поклонники Добролюбова и Чернышевского. Казалось, что трактовка Пушкина, как воплотителя русских национальных идеалов и пророка «всечеловеческого единения» должна была вызвать резкую критику, но случилось — наоборот: «С последним словом — вдруг что-то вроде землетрясения. Тысячная толпа сразу вся на ногах — стремятся к эстраде, гром, рев, вой, истерические взвизги... Сколько времени это продолжалось, ей-Богу не знаю: мгновенье совсем остановилось. «Стой солнце и не движись луна». Думаю, что для того, чтобы публика очувствовалась... понадобилось не менее полчаса».

В Пушкинской речи Достоевский сказал: «...Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только... стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите... Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей... И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову Евангельскому закону!...".

***
Достоевский категорически выступал против политических переворотов и революций. Писателя тревожило брожение молодых умов в 19-м веке, возникновение нигилизма, диктат революционеров-демократов типа Чернышевского и Добролюбова, единственной целью которых было всевозможное отрицание и разрушение. Он был совершенно не согласен с тем, что достижения абсолютного идеала можно осуществить одним скачком (переворотом или революцией). В беседе со Ставрогиным епископ Тихон, в согласии с опытом христианских подвижников, «доказывает, что прыжка не надо делать, а восстановить человека в себе надо (долгой работой, и тогда делайте прыжок):
"А ВДРУГ нельзя? — спрашивал Ставрогин с упором на слово "вдруг". "Нельзя,- отвечал епископ, - из ангельского дело будет бесовское». Ведь медленность и постепенность совершенствования не означает отказа от абсолютного добра, если человек не упускает его из виду и неуклонно стремится к нему как конечной, хотя и отдаленной цели.

Достоевский отмечал, что русские юноши сделали крайние и радикальные выводы из учений «всех этих Миллей, Дарвинов и Штраусов»: «Мне скажут, пожалуй, – продолжал он, – что эти господа вовсе не учат злодейству; что если, например, хоть бы Штраус и ненавидит Христа, и поставил осмеяние и оплевание Христианства целью всей своей жизни, то все-таки он обожает человечество в его целом, и учение его возвышенно и благородно, как нельзя более. Очень может быть, что это все так и есть, и что цели всех современных предводителей европейской прогрессивной мысли – человеколюбивы и величественны. Но зато мне вот что кажется несомненным: дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново, – то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что все здание рухнет под проклятиями человечества, прежде чем будет завершено. Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов. Это аксиома».

В письме от 7 июня 1876 года Достоевский пояснил основную мысль, заключенную в притче из "Братьев Карамазовых": «Нынешний социализм в Европе, да и у нас, везде устраняет Христа и хлопочет прежде всего о хлебе, призывает науку и утверждает, что причиною всех бедствий человеческих одно — нищета, борьба за существование, „среда заела“»... «На это Христос отвечал: „не одним хлебом бывает жив человек“»... «Дьяволова идея могла подходить только к человеку-скоту»... «Если притом не будет жизни духовной, идеала Красоты, то затоскует человек, умрёт, с ума сойдёт, убьёт себя или пустится в языческие фантазии».

Вот как говорил об грядущем времени герой "Братьев Карамазовых" старец Зосима: «Мыслят устроиться справедливо, но, отвергнув Христа, кончат тем, что зальют мир кровью, ибо кровь завет кровь, а извлекший меч, погибнет мечом. И если бы не обетование Христово, то так и истребили бы друг друга даже до последних двух человек на земле. Да и сии два последние не сумели бы в гордости своей удержать друг друга, так что последний истребил бы предпоследнего, а потом и себя самого».

Из "Дневника писателя": «Интернационал распорядился, чтобы еврейская революция началась в России. И начнётся... Ибо нет у нас для неё надежного отпора ни в управлении, ни в обществе. Бунт начнётся с атеизма и грабежа всех богатств. Начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, стойла; зальют мир кровью... Евреи сгубят Россию и станут во главе анархии".
"Предвидится страшная, колоссальная, стихийная революция, которая потрясёт все царства мира с изменением лика мира сего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови».

Надо заметить, что после 1917 г. за чтение книги Фёдора Достоевского «Дневник писателя» расстреливали. На многие десятилетия она была запрещена и подвергнута искажениям… Русофобы всех мастей ненавидели и продолжают ненавидеть идеи и творчество Достоевского.

Вот что пишет уже в наше время всем известный  А.Б. Чубайс: "Я перечитал Достоевского, и я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно гений, но его представление о русских, как об избранному святому народу, его культ страдания, и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывает желание разорвать его на куски".



Выдающийся ученый Геннадий Андреевич Шичко (18.05.1922 — 03.11.1986) стал создателем теории психологического программирования, и метода освобождения людей от табачно-алкогольной зависимости. Свою теорию Г.А. Шичко закрепил успешной практикой. Он эффективно помогал людям освободиться от разрушительных программ.

Высказывания Геннадия Андреевича Шичко по проблеме наркотизма:
«Этиловый спирт – универсальное средство ведения борьбы, он не хуже боевого оружия губит и калечит людей, подрывает экономику и обороноспособность страны, подобно атомным бомбам, уродует невинные будущие поколения, калечит чудо природы – человеческий мозг и тем оглупляет пьющих, делает их поведение нелепым, опасным и преступным».
«Если теперь же не прозреем и не увидим, что делаем жертвами потребления наркотика и генетического яда не только наши поколения, но и будущие, то потомки получат право проклинать нас за обретённую ими наследственную физическую и психическую дефективность».

***
Родился Геннадий Андреевич в 1922 году в белорусском селении Груд Пуховического района Минской области. Вскоре его родители уехали из Белоруссии.  После революции перемена мест была вынужденной. Людей голод гнал по земле. Первым пристанищем стала татарская деревня Канглы. К тому времени в семье было четверо детей. Затем семья переехала в Иноземцево – красивый уголок Северного Кавказа с немецкими поселениями, да так тут и осела. Хоть голод был повсеместно, но здесь как-то сытнее и уютнее. Противоречий с немцами не бывало: руссы, пруссы – близки по духу.

У Геннадия очень рано появилось стремление к учебе, еще в пятилетнем возрасте. Но вот семья переезжает в другое селение, а там нет первого класса. Все дети учатся во втором. И тогда малыш сам определил себя в вольнослушатели и стал ходить в школу вместе со старшей сестрой.

После школы поступил в Военно-морское артиллерийском училище. После школьной вольницы военная муштра трудно переносилась. Многие курсанты приобщались к курению, полагая, что папироса им скрасит жизнь. Юный Шичко поначалу не разделял этого мнения и пытался переубедить своих друзей, но постепенно и сам стал заправским курильщиком.

Хотел бросить, да тут выпуск, война, направление в разные места. Воевал Шичко недолго. О нем, как о великолепном корректировщике огня, писали газеты. Матросы канонерской лодки «Усыскин» остановили наступление, подбив три танка, бронемашину и автофургон. Геннадий Андреевич вел корректировку огня с берега, фашисты засекли наблюдательный пункт и повели прицельный огонь. Он приказал всем матросам покинуть НП, а сам продолжал бой, пока не потерял сознание. Этот последний его бой-подвиг в ноябре 1942 года – описан в газетах. Осколком снаряда выбило берцовую кость, глаза опалило огнем.. Большая потеря крови, тяжелейшие ранения, потом – общее заражение крови - надолго приковали к больничной койке.

Лежал в госпиталях Вольска, Кирова. Были минуты полнейшей безысходности. Главный врач госпиталя Асратян настаивал на ампутации ноги. Геннадий Андреевич не дал согласия, он не мыслил себя вне флота, и тогда Асратян распорядился не тратить лекарства на смертника. Однако забота младшего медперсонала, лечащего врача, которая сама варила снадобья на травах, и богатырское здоровье победили. Через полтора года выписали, но после госпиталя он мог передвигаться только с помощью особого механического протеза.

А с 1944 года началась его педагогическая деятельность. Шичко был назначен преподавателем военно-морской кафедры Института точной механики и оптики в Ленинграде. «Спасибо Вам за все, за Ваши замечательные лекции и за науку». «Если я когда-либо стану преподавателем, мне есть с кого брать пример». Это строки – из писем студентов. Кстати, студенты же добились, чтобы их преподавателя, переведенного в Военно-морское училище связи, снова вернули в их институт, где он работал до 1950 года и одновременно учился на психологическом отделении философского факультета Ленинградского университета.

После окончания университета принял приглашение в Институт экспериментальной медицины. Там проработал тридцать два года. Как известно, обстановка в науке очень непростая, она где-то сродни театральной среде- интриги, подсиживания, зависть, склоки. Директором ИЭМа в те годы был Д.М. Бирюков (1950–1969), заместивший на этом посту прекрасного ученого и настоящего гражданина Д. Н. Насонова (1895–1957), подписавшего знаменитое «Письмо тринадцати» против О.Б. Лепешинской, за что в результате решений объединенной сессии был снят с поста директора (1948–1950) и уволен из ИЭМ.

Д. А. Бирюков говорил: «Геннадий Андреевич – честь и совесть нашего института». И тот же Бирюков заявлял: «Шичко ходу не дам»,– и не давал. Казалось бы, нет логики в оценках и поступках Бирюкова, но, по-видимому, можно жить без логики, без моральных устоев, и тебе все простит руководство, если ты верно ему служишь.

А после Д.А.Бирюкова директором ИЭМа была назначена Н.П.Бехтерева (1969-1990). Из воспоминаний жены Шичко Люсии Павловны о директоре ИЭМа Н.П.Бехтеревой: "Потомки еще скажут, кто она. Но.. ясно, что это не служка, как Бирюков. Наталья Петровна – дама более высокого полета. Со своей гвардией – Тоталяна, Вартаняна, Хананашвили – как изощренный иезуит, крушила науку, распинала и Геннадия Андреевича.."
 
В ИЭМе Геннадий Андреевич Шичко занимался вопросами высшей нервной деятельности человека. Геннадий Андреевич исследовал вторую сигнальную систему и ее физиологические механизмы. В 1958 году по материалам своих исследований Шичко защитил кандидатскую диссертацию "К вопросу о высшей нервной деятельности взрослого человека". Написал монографию, посвященную своим исследованиям. По отзывам ученых - работа интересная, много новых и смелых мыслей, интересные наблюдения.

Самое серьезное внимание Геннадия Андреевича привлекали к себе гипноз и внушение. Изучая эти явления, наблюдая, как с помощью внушений, особенно производимых в сочетании с гипнозом, удается вызвать самые разнообразные изменения в организме, Геннадий Андреевич свои достижения стал вводить в практику. Недостатка в пациентах не было, а просьбы – самые неожиданные…

Профессионально занимаясь гипнозом, Шичко пришел к смелому выводу: гипнозу не нужна мистическая основа — эффектные взмахи рук, страшные глаза и прочие театрализованные атрибуты. И совсем не нужен сонный пациент. Пусть бодрствует, пусть ясно мыслит. Задача гипноза в другом — в достижении высокой сосредоточенности. Раньше гипнотизер искал слабовольного, а Шичко заявил: "Мне больше по душе человек сильный, умный, развитый. С ним скорее можно установить связь, взаимопонимание".

Выводы ученого были так неожиданны, что им, конечно, не поверили. Ну, говорили, вот, нашелся ниспровергатель! Сотни лет существуют гипноз и гипнотизеры, найдены методы и приемы — они приняты во всех странах, разработаны, отшлифованы, дают эффект — и вдруг все это побоку! Нужны были доказательства. И Шичко приступил к опытам. Шичко стал помогать людям с алкогольной и табачной зависимостью, а заодно проверял и свою новую теорию гипноза.

Приходит к нему человек, желающий избавиться от привычки курения или пьянства. Шичко говорит: «Садитесь, пожалуйста. Настраивайтесь на мой голос». Сам продолжает писать. И хотя на пациента не смотрит, но чувствует его, «слышит» внутреннюю работу его второй сигнальной системы.
Говорит: «Вам нужна сосредоточенность. Постарайтесь собрать все свое внимание, еще лучше, еще...». Продолжает писать и не поворачиваясь к пациенту начинает беседу.
Спросит: «Зачем вы курите?». Пациент пожимает плечами, старается ответить разумно, логично, но слов не находит. И тогда Шичко говорит: «Когда-то вам сказали: «На, покури». И дали папироску. Вы затянулись, вам стало дурно, вы закашлялись и хотели бросить окурок, но вам настойчиво повторяли: «Кури!» — и вы курили. Выполняли чужую волю!
Беседа длится двадцать-тридцать минут. Иногда час. Пациент, если хочет,
придет и в другой раз, и в третий... Нередко после первой же беседы скажет:
— Спасибо, Геннадий Андреевич, я отныне не курю — бросаю. И это
твердо. Можете мне верить... Вот ведь читал статьи, бывал на лекциях, а так просто... никто не проникал в сознание.

Проникаемость! Вот что важно, но как дойти до сознания, привести в действие вторую сигнальную систему... Словно электрической искрой ударить, взбудоражить, взвихрить мысли... Разрушить прежнюю цепь суждений, возбудить протест и дать толчок новым мыслям. Заложить основы новому убеждению... Такую цель ставил перед собой Шичко. Изучая влияние внушений, убеждений на человека, Геннадий Андреевич все больше верил в силу и могущество слова. И в нем зрело решение применить это сильнейшее оружие для освобождения людей от кабальной зависимости, и, прежде всего, алкогольной…

Он стал широко известен как человек излечивающий пьяниц. Основал клуб трезвости в Питере. Институтское начальство не одобряло его затеи, а кое-кто и смеялся над ним. Но он был человек упрямый!

И вот неожиданно в 1967 году, Геннадия Андреевича уволили из института по сокращению штатов. Тогда ему исполнилось сорок пять лет. Сокращение штатов – привычное словосочетание, и как непривычно стегануло, – похуже, чем удар хлыстом. Сокращение – это моральное уничтожение. Расчет точный, но Бехтерева просчиталась. Шичко выдюжил, у него была поддержка, друзья, знакомые стали принимать участие, приглашения на работу следовали одно за другим. Тогда денежную поддержку предложил, мало знакомый, Евгений Дмитриевич Бастров – ученый, человек трудной судьбы, проведший свои лучшие годы в изгнании.

Профессор Иосиф Сергеевич Розенталь, ученик Павлова, говорил директору института, в котором Шичко работал много лет: «Не губите Геннадия Андреевича как ученого, поддержите его». Другой ученик Павлова, Николай Иванович Красногорский, дал письменный отзыв: «Работы Г. А. Шичко по исследованию второй сигнальной системы имеют большое значение для физиологии...

Вскоре Академия наук отменила приказ Бехтеревой об увольнении Шичко и восстановила его на работе в прежней должности. Бехтерева проглотила горькую пилюлю, но не смирилась. И ждала своего часа..

***
Здесь хочется рассказать о сути научных открытий Геннадия Андреевича Шичко по лечению алкогольной и иных зависимостей. Он разрушал ложные представления, закладывал и формировал новые убеждения, и все это – с помощью слов. Он искал пути новой стратегии медицины – безлекарственной, основанной на психологическом программировании.

Весной 1970 года к нему за помощью обратился первый алкоголик – писатель Леонид Семин, который подвигнул Геннадия Андреевича к открытию его метода самоизбавления от пьянства. Гипнабельность – это качество индивидуальное, а всеобщее свойство – убеждаемость. Поскольку убедить можно всех, и убежденность – более стойкое состояние, Шичко не стал строить свою работу в расчете на гипноз, а решил использовать стремление человека получать и усваивать правдивую информацию.

Наука рассматривает слово как основу второй сигнальной системы, которую И.П. Павлов делил на три группы: 1) слова произносимые; 2) слова слышимые; 3) слова видимые. Шичко полагал, что для полноты классификации сюда следовало отнести и слова изображаемые, то есть "производимые с помощью письма".

По мнению Шичко - дневник, письмо-просьба и есть тот мощный ключ, который поможет сформировать новую установку в мозгу. По Шичко, пишущая рука связана с сознанием и подсознанием. То есть, для полноты введения словесной информации в сознание нужно вовлекать слух, зрение, речь и руку. Самый большой эффект в перепрограммировании сознания и в разрушении привычки играют слова, изображаемые с помощью письма. Вот почему особую роль Шичко отводил ведению дневников.

Дневник - это элемент переформатирования сознания. Написание дневника должно производиться строго перед сном, а в другое время суток малоэффективно. В дневнике описываются события прошедшего дня. Дневник это и очень важный элемент аутотренинга. Дневник выполняет и функцию самонаблюдения, предоставляет возможность слушателю, спустя некоторое время, проанализировать собственное состояние. Посмотреть как бы со стороны на себя самого, сделать соответствующие выводы и провести возможную коррекцию работы с дневником, что обеспечивает самонастраивание слушателя на положительный эффект.

Шичко говорил: "Сформируй в сознании систему взглядов и убеждений, и человек будет следовать этой системе неукоснительно. Измени, перепрограммируй сознание, изменятся и поступки… Формируй людей, свободных от дурных пристрастий, высоконравственных, с чувством собственного достоинства, патриотов…"

И вот в 1981 г. началось пятое трезвенное движение в СССР. Оно связано с конференцией «Профилактика пьянства и алкоголизма в промышленном городе», состоявшейся в 8-10 декабря в городе Дзержинске Горьковской области. В работе конференции активное участие принял Г.А.Шичко.

Первым выступил, причём с большим основательным докладом, академик Ф.Г.Углов. В этом докладе Углов сказал «Иду на вы!» государству. Он обвинив партийные верхи в сознательном спаивании населения. Учитывая громадные барыши, которые водка приносила в казну все слушатели вынуждены были признать, что академик был прав. Текст этого доклада в дальнейшем попал в Новосибирск и зажёг там трезвенное движение.

Впервые за многие десятилетия трезвенники дали открытый бой проповедникам нелепой идеи культурного питья, причем они не сговорились, их объединила противоалкогольная правда.

Г.А. Шичко подготовил и переслал вначале в Госплан СССР, а затем в адрес Президиума XXVII съезда КПСС письмо, по существу развернутая научная работа «Об установлении трезвости в XI пятилетке». «Пятое трезвенное движение, — писал Г.А.Шичко, — завершится утверждением трезвости в СССР». По его инициативе было создано общество "Оптималист" по лечению алкоголезависимых.

Очевидно активность и все возрастающая известность Г.Шичко не нравились директору ИЭМ Н.П.Бехтеревой и в день шестидесятилетия (1982 г.) она предложила ему отправиться на пенсию.

***
Геннадий Андреевич не стал искать другую службу. Как писала жена Люсия Шичко: "К тому времени он понял: ему везде будет трудно. Характер. Не умел он гнуться. Поэтому добросовестно делал свое дело и сражался, как мог. Правда, он участвовал в неравной битве. Один шел против спаявшейся компании лжеученых". 

Она же рассказала в своей книге-воспоминании о последних годах Шичко, о его жизни после выхода на пенсию:
"Казалось бы, свобода, никто не притесняет. Занимайся, по мере сил, своим делом Ан-нет… Не умел он соразмерять, беречь себя. Ради работы ездил всюду, куда бы его ни пригласили... Летом 1986 года его пригласили провести занятия на Магнитогорском металлургическом комбинате… В Магнитогорске, прямо на занятиях, открылось желудочное кровотечение. Это было неожиданно, невероятно. Желудок он считал самым надежным своим органом, а вот поди ж ты…
Позже Геннадий Андреевич говорил, что он спасся чудом. И действительно, кровотечение могло открыться в поезде, в гостинице, наконец, врач могла положиться на первый анализ крови. И впоследствии Геннадий Андреевич всем, кому мог, настоятельно рекомендовал иметь в паспорте запись группы крови…"

После операции, в первых числах сентября он вернулся домой и тут же включился в работу. "Встречался с членами клуба «Оптималист», проводил занятия в новой группе и принимал иногородних, а они ехали и ехали издалека, даже с Камчатки. А еще надо было работать над книгой, которую, наконец, заказало издательство. В середине октября приехал кинорежиссер из Москвы на предмет создания фильма".

Утром 31 октября он собрался в поликлинику, да задержался, что-то увлеченно читал, и вдруг – ему стало очень плохо. Его определили в реанимацию, но
в понедельник, в полдень 3 ноября 1986 года Геннадия Андреевича не стало. Разрыв аневризмы аорты.

Люсия Павловна Шичко: "Последнее прощание было в крематории. Народу собралось так много, что большой зал казался малым. Масса цветов, музыка, а на дворе – холод, ветер, дождь и слякоть. Удивительно, но я все видела и помню.
Мне казалось, что выступавшие не сказали главного, что Геннадий Андреевич все делал на благо людям и, уходя, завещал нам быть счастливыми…
Но до некролога, оказывается, Геннадий Андреевич Шичко не дослужился, званием не вышел. Примерно так сбивчиво мне объяснял секретарь партбюро института Ю.С.Бородкин. Правда, он человек подневольный. Там первую скрипку играла мадам Бехтерева. А она даже перед лицом смерти на своем уровне осталась".

***
Однако метод Шичко до сих пор живет! И используется все шире. Ведь лечение алкоголиков антабусом имеет лишь устрашающее действие. Но психика зависимого человека не меняется и он со временем все равно возвращается к своей проблеме. Цель Шичко была переформатировать сознание пьющего человека. Это основной метод для лечения алкоголизма, который не подразумевает фармакологического вмешательства, и работает на внушении и самовнушении.

В 1985 года в Ленинграде Шичко создал клуб трезвости, который получил яркое название – «Оптималист». Он смог помочь многим, но одним из первых оказался сильно пьющий питерский журналист Юрий Соколов. С ним был знаком хирург Ф.Г.Углов, тогда он «погряз в пьянстве и просто погибал». Углов познакомил Соколова с Геннадием Шичко, разработавшим собственный метод антиалкогольного психического кодирования. Соколов по этому методу вылечился и сделался одержимым пропагандистом трезвого образа жизни и метода Шичко.

После смерти ученого созданному им ленинградскому клубу трезвости было присвоено его имя. Клуб «Оптималист" им. Г.А.Шичко. Подобные клубы стали открываться по всей России - в Киеве, Минске, на Урале, в Новосибирске и др. городах. Их руководителями стали В.Н.Добровольский (Харьков), И.А.Красноносов (Орёл), А.Н.Маюров (Горький), А.Ф.Миролюбова (Киев).

А в 1988 году был основан Союз Борьбы за Народную Трезвость (СБНТ). Эту общественную организацию возглавил академик Ф. Г. Углов, его первым заместителем был В. Г. Жданов. И эти две организации являются соратниками в борьбе за народную трезвость и работают рука об руку!


Академик, всемирно знаменитый хирург, самый старый практикующий хирург в мире (последнюю операцию он сделал в 99-летнем возрасте — расширял аорту восьмилетней девочке) лет тридцать назад был и заметным общественным деятелем. С его книги «Из плена иллюзий» (советский бестселлер о вреде даже шампанского за новогодним столом и об истории спаивания русского народа евреями-шинкарями давно не переиздавался, а жаль — книга действительно интересная) задолго до горбачевско-лигачевских антиалкогольных инициатив началось всесоюзное движение борцов за трезвость. Углов — может быть, самый бескомпромиссный во всей русской истории противник алкоголя, поэтому первый мой вопрос: с чего началась его антиалкогольная интифада. Внимательно выслушав вопрос, Углов отвечает:
— У меня отец пил. А мама всегда его ругала, и мы, дети, ей сочувствовали. Еще в молодости, лет в сорок, зародилась мысль что-нибудь сделать против пьянства. И я делал.
Отец Углова работал слесарем в сибирском городке Киренске близ Бодайбо — много пил и много дрался, был первым драчуном в своей слободе. Драчливость передалась и Федору Углову — уже отпраздновав столетие, он лежал в больнице после очередной операции на почках, и когда ему хотелось выйти прогуляться в коридор, даже две медсестры не могли его удержать — он раскидывал их и шел гулять.
Та операция вообще-то и послужила причиной последнего микроинсульта. Пять лет назад, незадолго до столетия, лег удалять камни из почек в родную клинику (при Первом мединституте), положили в отдельную палату с телефоном — ночью зачем-то вскочил (потом говорил: «Думал, утро, надо вставать на работу»), запутался в телефонном шнуре и упал, сломал шейку бедра. Вместо операции на почках пришлось делать операцию на бедре — думали, не встанет, а он потом и палочку отбросил, стал ходить самостоятельно — а почечная операция задержалась на три года, и когда ее все-таки сделали, нелюбовь к алкоголю сыграла с Угловым злую шутку — к наркозу он оказался менее приспособлен, чем тот, кто всю жизнь выпивал. Тяжело отходил от наркоза, не узнавал родных, потом инсульт, потом серия микроинсультов.
— Я сидел у него в палате, — рассказывает сын Владимир, — на мне был больничный халат, и он, когда очнулся, не узнал меня, решил, что я врач. Говорит: «Доктор, скажите, как прошла операция?» А я вообще филолог, но я к тому времени уже неплохо разбирался в медицинской терминологии. Стал ему рассказывать про его операцию. Он на меня так смотрит и говорит: «Вы не доктор». То есть, представляете — родных не узнает, но доктора от самозванца отличить может даже в таком состоянии!
Еще Федор Углов до сих пор играет с сыновьями в шахматы. Чаще всего проигрывает, но некоторые партии сыновья даже записывают — защита Углова, как говорит Владимир, не имеет аналогов в шахматной практике. «Очень необычная картина на доске получается, движение от хаоса к порядку. Вы разбираетесь в шахматах? Нет? Ну тогда просто поверьте».

III.
Спиртного Федор Углов действительно никогда не пил, но в доме часто бывали гости, и им до какого-то момента наливали — до тех пор пока маленький Гриша не спросил отца: мол, папа, если ты говоришь, что это яд, тогда почему этот яд стоит у нас на столе? Доводы ребенка показались академику убедительными, и с тех пор даже пьющие гости вроде народного артиста Игоря Горбачева, часто бывавшего у Угловых, не могли рассчитывать на алкогольное угощение — на стол ставили только соки собственного приготовления и разведенное водой из комаровского колодца ягодное варенье.
— Сухой закон мы начали с семьи, потом он распространился по кругу знакомых, а потом приобрел всероссийские масштабы.
Всероссийская борьба за трезвость (общество «Оптималист», с годами выросшее во Всероссийское общество трезвости) началась с сильно пьющего питерского журналиста Юрия Соколова, с которым Углов познакомился в то время, когда он «погряз в пьянстве и просто погибал». Углов познакомил Соколова с биологом Геннадием Шичко, разработавшим собственный метод антиалкогольного кодирования, Соколов по этому методу вылечился и сделался одержимым пропагандистом трезвого образа жизни. Углов пережил и Соколова, и Шичко, теперь обоих соратников вспоминает с нежностью, прежде всего потому, что они разделяли главное убеждение Федора Григорьевича — русские никогда не были пьющей нацией.


IV.
Я спросил Углова, какие события своей биографии он считает самыми главными. Таких оказалось три, и первым — финская война, которую он прошел в должности начальника полевого госпиталя.
— Потери, огромные потери. Врачам работы — ого-го. Впервые в моей жизни столько трупов. Крепко врезалось в память.
На второе место Углов поставил собственное столетие, которое отмечали в 2004 году и на котором случился конфуз — представитель городского правительства в своем выступлении сказал, что власти Петербурга, к сожалению, не успели присвоить Углову звание почетного гражданина города, но обязательно исправят это упущение. Собравшиеся на празднование друзья Углова освистали чиновника и, вероятно, поэтому Углов до сих пор — всего лишь почетный гражданин Петроградского района.
Третье главное событие в жизни — это последняя операция. По расширению аорты.
— Несчастная женщина, — вздыхает старик. — Ради дочки была готова на все, она жила ребенком этим, очень самоотверженная, дом в банк заложила, но мы ее дочку бесплатно оперировали.
На той операции Углову ассистировали двое его учеников — профессора Первого мединститута. В случае непредвиденных обстоятельств они готовы были заменить учителя у операционного стола, но ничего не случилось — Углов сам успешно закончил операцию.

V.
Как у всякого крупного деятеля, у Федора Углова были враги, и первый из них — министр здравоохранения СССР Борис Петровский.
— Тот, который зарезал Сергея Павловича Королева, вы, наверное, знаете, — поясняет Владимир. — Сам взялся оперировать Королева, потом что-то не так сделал, испугался, вызвал Вишневского, тот приехал и произнес свою знаменитую фразу: «Покойников я не оперирую». Так вот, Петровский очень завидовал Федору Григорьевичу, когда приезжал в Ленинград, прямо зеленый ходил по клинике — видел, что у Углова все хорошо и хотел все испортить.
Когда в клинике Углова проворовался завхоз, именно Петровский отстранил Федора Григорьевича от работы, — правда, сам Углов за это отстранение министру только благодарен — его перевели в пульмонологическую клинику того же института, в которой бюрократической работы было меньше, а простора для творчества больше. Именно в этой (ее называют нобелевской, потому что здание клиники построила фирма братьев Нобель) клинике Углов оперировал собственную сестру Татьяну, когда у той обнаружили онкологическое заболевание.
А Петровский еще, между прочим, зарубил награждение Углова звездой Героя социалистического труда — и к семидесятилетию, и к восьмидесятилетию. Звезда Героя, впрочем, у Углова теперь есть — Сажи Умалатова вручила к столетию.

VI.
На стене в комнате Федора Углова висит портрет митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева), с которым Федор Григорьевич очень дружил и который часто бывал у Угловых дома.
— Он и умер у нас на Петроградской, здесь, рядом, — говорит Владимир. — Очень глупо и нелепо ушел из жизни. Федор Григорьевич постоянно предлагал ему сделать операцию, поставить искусственный клапан, а он все отказывался — мол, Бог рассудит. Бог и рассудил, причем всех. Открывали у нас на соседней улице гостиницу, турки ее построили, была презентация, позвали митрополита. Он приехал, навстречу Нарусова выходит: «Владыка, благословите». Он ее благословил, она говорит: «Подождите, мужа позову». И ушла за Собчаком. Владыка стоит на улице, холодно уже. А Собчак там на презентации задерживался. Через сорок минут выходит, уже навеселе — и к владыке: «Благословите». А владыка упал. Увезли в больницу, но спасти не удалось. И представляете — Собчак потом тоже умер в гостинице, да еще при каких обстоятельствах. А что из его дочки выросло? Да и гостиница та турецкая так и не открылась, до сих пор пустая стоит. Вот так Бог всех и рассудил.

VII.
Что Углов дружил с митрополитом Иоанном — в этом нет ничего удивительного, по взглядам они были очень близки. Митрополит считался идеологом радикального националистического крыла православной общественности, а Углова до сих пор называют антисемитом. Он на такие упреки обижается, на своем столетии сказал:
— Антисемитизм — это ненависть. У русских ненависти к евреям нет и не будет. Если бы мы ненавидели евреев, мы бы не дали им захватить всю власть и все богатства в нашей стране. Да и оперировал я евреев так же, как русских.
— И друг его, профессор Дебейки, — тоже еврей, — добавляет Владимир.

VIII.
Книгу «Из плена иллюзий» Углов писал на заседаниях институтского парткома — коммунистом он был и из партии до сих пор не вышел, но на заседаниях было скучно, и он, делая вид, что ведет конспект, сочинял свой бестселлер. В 1988 году, когда антиалкогольная кампания уже захлебывалась, книгу переиздали в последний раз — многомиллионным тиражом в «Роман-газете». Я спрашиваю, были ли в этот период у Углова какие-нибудь разговоры, например, с Егором Лигачевым, для которого книга Углова могла стать теоретическим обоснованием вырубки виноградников. Углов не отвечает.
— У него со всеми были разговоры, — поясняет сын, — но он об этом вспоминать не любит.
Чтобы попрощаться со мной, Углов встает с дивана и снова пожимает руку. Крепко, очень.


Рецензии
"Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов. Это аксиома."
Это аксиома. Достаточно посмотреть СВОБОДНЫМ взглядом и СВОБОДНЫМ ухом послушать... :)

Спасибо.
Здоровья нам.

Ваня Сталкер   12.01.2022 11:36     Заявить о нарушении
и СВОБОДНЫМ носом понюхать...

Алексей Аксельрод   12.01.2022 14:06   Заявить о нарушении
Достоевский пишет о 3-х составляющих рабства человека: "хлебе", "власти" и "чуде", отказавшись от рабства которых можно обрести начатки свободы.
А без них и нюх Вас обманет:)

Здоровья нам.

Ваня Сталкер   12.01.2022 14:39   Заявить о нарушении
Спасибо Ваня за прочтение и рецензию!!!

Полина Ребенина   12.01.2022 17:03   Заявить о нарушении
На это произведение написано 10 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.