ссср москва детство

  СССР,   МОСКВА, ДЕТСТВО               
   БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ

Как же давно это было. Будто совсем в другой жизни.
    В тот год мы переехали на новое место жительства в большой дом, который был построен почти сразу после Второй мировой войны испанцами. Поэтому ему дали прозвище «испанский». Так говорили соседи, которые давно проживали в нём.  Мы – это мои родители, два  старших брата и я.
    Тогда мне казалось, что дом  грандиозен: крепко сложен из светлого кирпича, с толстыми стенами, пятиэтажный. Вдоль дома со стороны подъездов  был сквер. Там была детская площадка с  песочницами под грибками, качелями двух видов, карусели и скамейки.
У каждого подъезда частично снаружи, без защиты (не помню от земли ли), вверх проходили  большого диаметра металлические трубы – это были трубы отопления нашего замечательного дома. Они  разделяли балконы соседних подъездов. Стоя на балконе не стоило трогать её, потому что она всегда была очень горячая. Мы это знали и не подходили вплотную. Сейчас, мне кажется, наши полотенцесушители в ванных комнатах гораздо прохладнее.
     Фасад дома выглядел  солиднее: без труб, которые все-таки необычно смотрелись снаружи и, помимо крупных прямоугольных окон, имелись  большие полукруглые. «Дом на века» - так считали все жильцы нашего мощного и любимого места обитания.
     Квартиры в доме свободные, с высокими потолками, но редко какая семья занимала  целиком всю квартиру. Чаще в них жили две, три, а то и четыре семьи. Наша квартира находилась примерно в центре дома на четвёртом этаже. У нас тоже были соседи. Но наша семья занимала не одну, как все, а целых две комнаты. В большой комнате я жила с родителями, а в комнате поменьше располагались братья.    
     Стоит и сейчас тот «исполин» вдоль одного из главных шоссе Москвы. Сейчас он, конечно, на фоне современных высотных зданий не выглядит столь внушительно. И всё ж, построен он качественно, не на одно столетие. Но нет никакой гарантии, что место, на котором он расположен, не понадобится для чего-то другого. А шоссе, при масштабных изменениях инфраструктуры Москвы, расширили, тем самым уменьшив расстояние до дома.
     Все пространство от дорожки вдоль дома до шоссе тогда занимали деревья и кустарники. Это был своеобразный сквер со свободными газонами. Летом многие жильцы дома отдыхали там, как на лесных лужайках, расстилали плотные покрывала, кто-то загорал, кто-то читал, либо играли в разные игры. Было много общения с родными и соседями, отношения между людьми были намного проще и понятнее.
      В конце дома с торца проходила неширокая дорога. И, через  свободное открытое пространство, был виден овраг, который тянулся перпендикулярно шоссе на много километров в обе стороны. Какое же здесь было приволье для всех. Взгляд свободно скользил далеко, далеко. Овраг был широкий и глубокий. Играть в нем все дети обожали почти круглый год. 
      Зимой в тот год снега выпало очень много, впрочем, как и каждую зиму в нашем детстве. Но морозы были гораздо сильнее, чем сейчас, из-за чего школьники иногда были освобождены от необходимости идти в школу. На склонах оврага и, конечно, внизу обычно снег лежал толстым слоем. Если мы шли к оврагу, то, чаще всего, прихватывали с собой большие, плотные куски картона.
     С нашей и с противоположной стороны оврага скатывались разновозрастные ребята и девчонки. И  неважно, если даже кто-то кого-то задевал. Это было даже интересней. Тогда все хохотали, снег клубами взвивался то тут, то там. Не помню, чтобы кто-то сильно ушибся и плакал.
     Той зимой, по-видимому, морозы иногда сменялись оттепелью. Наверное, и раньше так было, но до пяти лет  в памяти не все события фиксируются.
     Родители мне одной разрешали гулять только во дворе. Окна нашей квартиры выходили на обе сторона дома. Мама регулярно поглядывала сверху на меня. А если мне хотелось пойти куда-то подальше, то обязательно за мной должен был приглядывать кто-то из старших. Поэтому в тот день к оврагу я шла с братьями . Мне казалось, что они уже очень большие: одному одиннадцать, а другому двенадцать лет.
     Поскольку морозы были крепкими, облаков на небе не было,  и солнце светило так ярко, что смотреть можно было только сощурившись. Ослепительно чистый снег вокруг искрился всеми цветами радуги. Красота, ощущение свободы, радость переполняли нас. Мне скажут: “Так и сейчас также!“ Где? В Москве, в середине зимы? Да в то время было мало предприятий, несравненно меньше домов, людей, а про количество машин и говорить не надо, все и так знают. Зато простора. . . Но, главное: люди не чувствовали себя столь издёрганными, как сейчас.
     Мы пересекали неширокий пустырь и подходили к оврагу. Детей кругом было полно. В тот день мы скатились в овраг, а там под тонким, почти прозрачным, слоем снега сверкал на солнце толстый слой льда.  Он был настолько толстый, что там образовывались целые ледовые ходы. По ним можно было даже  ползать на коленках. Братья много раз там пробирались, а я сверху наблюдала за ними через прозрачный лёд. Им очень нравилось бродить по подлёдным лабиринтам. Но я никогда ещё не залезала внутрь.
     И вот, как они сказали, подошло время моего боевого крещения.
Если бы знали родители!
За братьями я забралась в тоннель. Ход был такой, что  даже во всей своей  одёжке я свободно могла ползти. Но тут первый проход  разветвлялся и братья меня спросили по какому  проходу я полезу дальше. Понятия не имела какой лучше и наугад выбрала тот, что был слева.
     Дальше ползла уже в одиночку. Немного было страшновато, но продолжала движение вперед. Ход понемногу сужался и вот мне уже стало сложно пробираться. Да, вдобавок, впереди оказался тупик. Моё детское сердце замерло от страха. Меня ведь никто не предупредил, что такое возможно.
     Я начала пятиться назад. Почему-то у меня получалось гораздо хуже, чем ползти  вперёд. Пальто задиралось выше, к голове. Я, как могла, его оттягивала назад, но это мало помогало и путь оказался намного труднее, и дольше.
     У меня промелькнула мысль, что я не туда куда надо ползу. Вот и воздуха, как будто, меньше стало. Я посмотрела наверх, сквозь прозрачный лёд, искрящийся от преломления солнца, и тут подумала: может поднатужиться немного и проломить его, и так освободиться? Но быстро поняла, что на это у меня силенок не хватит. Уже не верила, что когда-то выберусь наружу. Но я была ребёнком целеустремленным и, собравшись с духом, все же доползла до выхода.
     Мы пришли домой, как ни в чем не бывало: весёлые, краснощекие и счастливые. Родителям я, конечно, ничего не рассказала, потому что знала, что братьев непременно накажут за такие глупости. А я их очень любила и, когда могла, обязательно отводила от них беду.
     Испуг был, но мы были крепче духом, чем нынешние поколения, и так не терялись. Но эпизод остался в памяти на всю жизнь.
     Тогда я ещё не знала по каким жизненным лабиринтам придётся пробираться в будущем.
 Закалка характера начинается в детстве.
Т. Форос
10.2021