Объятая сном

Глава 2. Наказание

Акт 1. Настя

Оленька и Соня познакомились с их мужественной спасительницей. Её звали Настасья. Жила она отшельницей в доме лесника. Ольге многое было непонятно в этой истории. Поэтому она отвела Сонечку к мальчикам и велела им идти домой, а сама вернулась обратно.

Настасья сидела на кровати и ждала Оленьку. Когда гостья показалась на пороге, хозяйка встала и подошла к ней:
— Проходи, чувствуй себя, как дома. Не бойся.
— Я и не боюсь. Очень хорошо помню это место. Вот здесь, — Оленька указала налево, — стояла моя кроватка.
— Верно. А вот такую же игрушку для оберега твоих сладких снов сплела тебе я, — отшельница указала на игрушку «Добрый сон».

— Да, только моя белая. Я часто видела вас во сне. Вы мне говорили, что пора прозреть. И я прозрела. Вы — моя мама? Да?
— Да, доченька! Я твоя родная мама.

Слёзы градом покатились у матери по щекам, она крепко прижала к себе самое дорогое, что у неё было в жизни — ее единственного ребенка, ее кровинушку, ее потерявшуюся во времени дочь!

Оленька тоже громко разрыдалась. Какая - то волна облегчения и радости всколыхнулась в её душе. Она прижалась всем телом к только что нашедшейся родной матери! Ощущения были непередаваемые… Тело пылало изнутри, а душа трепетала.
Дальше последовал рассказ, от которого всё внутри сжималось:
«Родилась я здесь, в этом самом доме. Моя мать, Елизавета, была не такая, как все люди. Она видела необычные сны, умела лечить травами. В деревне её не любили и даже боялись, но, когда нужна была помощь - бежали к ней. А отец был цыганом, из оседлых семей.

Они полюбили друг друга и ушли жить в лес, в домик лесника. Затем родилась я. Назвали Анастасией. Мы жили очень хорошо, почти не болели, кормились лесом и тем, что обменивали на травяные отвары и настои в деревне.
Мама научила меня травничеству. Она была очень сильной ведуньей. Умела толковать сны, видела во времени события: и прошлое, и будущее. Так мы прожили до моих десяти лет.

Мама понесла, очень хотела еще одну доченьку. Но её однажды сильно напугал кабан. И так случилось, что роды начались раньше.
Папа смог спасти маленькую Машу. Но маму спасти не удалось. Мы похоронили её здесь, неподалёку.
Отец взял малышку, и мы пошли к моему дедушке - цыгану. Вот тут-то и начались самые трудные для меня годы. Мы жили с цыганами. Их устои и быт сильно отличались от того, к чему я привыкла, живя в лесу с родителями. У меня появилась мачеха - цыганка. Мне было уже десять лет, поэтому мы плохо ладили.

Я часто приходила сюда, навещала могилу мамы. И вот, после очередной ссоры, я ушла сюда жить. Было мне тогда шестнадцать годков. Мой отец был загружен домашними делами, он был только рад отсутствию ещё одного «рта». А здесь мне было очень хорошо.
Дикие звери меня не трогали. Мы со многими были друзьями. Например, как с Марфушкой, медведицей, которая вас напугала.

Иногда приходили люди на охоту, но их было мало.
Однажды я спасла тут парня. Он был раненый да беспамятный. Выходила его, вылечила.

Полюбили мы друг друга. Вот ты и появилась на свет. Прожили мы втроём два года. А потом он внезапно исчез. Видимо, память-то я ему вернула. Иваном я его называла. А как величали на самом деле - того не ведаю.
Да не устала ль ты меня слушать, дитятко мое горемычное?»

Настасья погладила Оленьку по голове так нежно, так ласково, что от удовольствия взрослая дочь прикрыла глаза. Руки у мамы были тёплые и заботливые.
Настя подошла к столу и взяла травяной отвар, угостила дочь, и сама тоже пригубила. Вкус показался Оленьке очень знакомым.
— Как получилось, что я ушла из леса? — спросила Ольга.
— Когда тебе было пять лет, пришёл человек. Он сказал, что мой Иван знатного рода. Настоящего имени его человек не называл. Сказал только, чтобы я собирала дочь. Завтра за ней придут. Я очень испугалась! Ведь, если бы тебя забрали, то я никогда больше не увиделась бы с тобой. Иван считал меня ненормальной, говорил, что я неправильно воспитываю дочь, что он её сделает госпожой. Решила я спрятать тебя навсегда. Я одела тебя в лучшую одежду, дала в руки «Добрый сон», с которым ты не расставалась ни на одну ночь, и повела ближе к поместью Полуниных. Я знавала хозяев да их сына Петю, частенько лечила их травами. Как раз он и играл на пригорке. Я его окликнула и велела отвести тебя к его маменьке, Ларисе Андреевне. Сама пойти черед деревню в дом помещика я не решилась.
Настя ещё много говорила, но Оленька так устала, что её веки закрывались сами по себе. Впервые сон был крепкий, без видений. Сколько проспала - не понимала.
Проснулась Оленька свежая и отдохнувшая. В доме лесника никого не было. Она покликала маму, но та не отозвалась. Дочь Настасьи с тревогой подумала о своих детях. Надо было сей же час идти в поместье.
На обратном пути некоторое время шла вдоль речки, там в утренние часы обычно никого не было. Однако, в этот раз ещё издали, она заприметила фигуру человека рядом с мольбертом. Путь Ольги Дмитриевны лежал как раз мимо того места, где находился, как она решила, художник.
Сделав небольшой крюк, чтобы обогнуть незнакомца, госпожа Полунина услышала, как тот её окликнул:
— Мадам, доброе утро, не могли бы вы задержаться подле меня на десять минут?
— Здравствуйте. Вам нужна помощь? — Ольга подошла ближе.
— Да, вы могли бы встать вот сюда? Мне нужно понять перспективу и сделать наброски.

Она немного удивилась его просьбе, но выполнила всё в точности. Пока художник делал карандашом на холсте свои наброски, внимательно рассмотрела его.
Это был довольно интересный мужчина средних лет, очень обаятельный и симпатичный. Одет он был так, как обычно одеваются художники: свободная холщовая рубаха, летние брюки, всё перепачкано масляными красками. Руки измазаны графитом, лицо очень миловидное для мужчины. Светлые пышные волосы обрамляли лик со всех сторон и спускались до плеч. Это необычно для мужчины, с точки зрения Ольги. Она привыкла к тому, что представитель сильного пола должен быть коротко острижен. Но Ольге Дмитриевне это понравилось.

Художник работал быстро. Бросалось в глаза то, что он мастерски владеет карандашом и кистью. Движения его были размашистыми и точными. Когда карандашный набросок был завершён, живописец взялся за кисть и нанес несколько мазков на холст красками разных оттенков. Затем он тщательно вытерся, подошёл поближе к даме, протянул руку, несколько склонившись, и произнёс:
— Художник Артемьев. Алексей. — он нерешительно поцеловал протянутую ею руку — Простите, сударыня, что ранее не представился. Торопился. Солнце уйдёт. Тени иначе лягут. Понимаете?
— Да-да, конечно, я понимаю. Ольга.
— Ольга? Можно так, без отчества?
— Да, наверное, можно, — мило улыбнувшись, запросто ответила она, сама от себя не ожидая такой лёгкости в общении с мужчиной.
Впервые в жизни она беседовала с незнакомцем сама, без сопровождающих и наблюдающих. До замужества около неё всегда была Татьяна Петровна, а после — супруг.

Алексей вдруг замешкался, заглядывая в Ольгины глаза. Он пронзительным взглядом изучал её лицо, волосы, шею. Живописец заинтересованно приоткрыл рот, и у женщины было ощущение, что художник ощупывает ее своим проникновенным взором, миллиметр за миллиметром. Ей стало неловко.
— Довольно, — резко остановила она изучение собственных черт лица.
— Ой, простите! Я вовсе не хотел вас сконфузить, — мужчина густо покраснел и нехотя отвел взгляд — это профессиональное, понимаете? Ваша внешность, точнее лицо! Это шедевр, который не сможет передать ни одна кисть!
— Полно вам! — Ольга залилась своим заразительным смехом, — Какой там шедевр!
— Именно шедевр! Мать-Природа - искуснейшая из мастеров. Человеку никогда не отразить всей её красоты. А вы - одно из величайших творений природы!
— Это приятно слышать. В мой адрес нередко звучали комплименты, но такой впервые.

Оленька уже собралась, было, уходить, но ценитель прекрасного взмолился:
— Прошу вас, не откажите мне в любезности. Я просто обязан написать ваш портрет! Понимаете? Обязан! Я ведь теперь ни спать, ни жить спокойно не смогу. Приходите сюда завтра, молю вас. Мне нужно-то всего несколько дней.
— Я не собиралась заказывать вам свой портрет.
— Вы не поняли. Я не отдам его вам. Эта картина будет выставлена на моей персональной выставке в столице как доказательство того, что в мире масса прекрасного!
— Хорошо, раз вам это нужно для выставки, я приду завтра. На закате.



Акт 2. Лариса Андреевна

Оленька пришла в поместье Полуниных довольно быстро. Навстречу ей вышла Лариса Андреевна:
— Боже мой! Ну наконец-то. Я места себе не нахожу.
— Всё хорошо, я была дома.
— У кого дома, дорогая?
— У себя.
— Господь с тобой, ты в бреду? Дом твоих родителей в двух часах езды отсюда!
— Нет, Лариса Андреевна. Дом моих родителей — дом лесника. Моя мать - Анастасия, местная ведунья и травница. Разве вы этого не знали?
— Нет. Я впервые это слышу. – Свекровь смущённо опустила взгляд, было видно, что она скрывает правду.
— Расскажите мне, как и когда впервые я появилась в вашем доме? Только не говорите, что после свадьбы с Петром.
Лариса Андреевна, заломив руки, призналась во лжи и стала рассказывать:
«Это случилось, когда Пете было тринадцать лет. Он гулял неподалеку от поместья, как вдруг привел домой необычную девочку. Тебя. Ты была одета небогато, но чисто и очень приятно пахла травами. Твои вьющиеся волосы были распущены. В руках ты держала любимую игрушку и называла её «Добрый сон».

Ты неплохо разговаривала, знала название предметов, трав, деревьев, очень хорошо пела. Назвала своё имя - Оленька, свой возраст - пять лет.
Петя привел тебя за руку, и сказал, что травница из леса попросила отдать тебя мне и спрятать от чужих людей, пришедших из леса, чтобы никто в деревне не знал, что ты её дочь. Она боялась какого-то Ивана. Я ничего не понимала. Но просьбу выполнила.

В скором времени к нам приехали друзья из соседнего поместья. Семейная пара, помещики Заречные. Супруга незадолго до этого визита потеряла ребенка - случился выкидыш. И врачи поставили ей бесплодие. Татьяна очень горевала. Когда мы разговорились наедине, даже расплакалась.
Вдруг ты вышла из соседней комнаты, подошла к моей рыдающей подруге и сказала:
— Не надо плакать. Ты очень хорошая. Хочешь, я стану жить с тобой? Тогда ты будешь всегда улыбаться!

Так ты и попала в семью Заречных. И стала Ольга Дмитриевна Заречная. Татьяна Петровна и Дмитрий Борисович прекрасно воспитали тебя. Они любили тебя, как родную. Жаль, что с ними приключилась эта беда.»
Ольга не хотела вспоминать о смерти людей, которых она всегда считала своими родителями. Они ехали в свое поместье из города, где гостили у нее. На экипаж напали грабители. Всех, кто был свидетелем разбоя, убили.
— Но как же пережила расставание со мной моя кровная мама? Разве она не искала встречи? — поинтересовалась Оленька.
— Да, она приходила сюда, искала тебя. Но я рассказала о той сцене с моей подругой Татьяной. Настасья стойко пережила то, что ты живёшь в соседнем поместье у хороших людей. Ведь теперь люди Ивана никогда не найдут тебя. Она боялась, что отец заберёт тебя к себе, настроит против неё и не разрешит вам встречаться.
— Неужели ей никогда не хотелось увидеть меня?
— Она мне сказала, что вы видитесь во сне. Правда, спустя четыре года, Настя пришла вместе со своей сестрой Машей очень встревоженная. Лесная ведунья тогда потребовала срочного свидания с тобой, заявив, что тебе грозит серьёзная болезнь. Она принесла травы и уверяла, что должна лечить тебя ими несколько дней. Мы поехали к Татьяне Заречной.
— Да, да, я помню, как меня лечили от удушающего кашля. Я вдруг начала задыхаться и впала в бред. Но сквозь сон помню вкус травяных отваров.
— Правильно. Мы с Настасьей поехали, а сестра её, Машенька, осталась здесь. Петя предложил проводить девушку в деревню. Они подружились.
— Мой Петенька? Наш Петя?
— Да, Оленька. Наш Петя. Они оказались одногодки. Было им тогда по семнадцать лет. После того, как мы вернулись домой, Петя и Маша почти не расставались. Они полюбили друг друга с первого взгляда. Я, конечно, была против их отношений. Она - наполовину цыганка, без роду, без племени! А он заладил - женюсь, и всё тут, — Лариса Андреевна по-бабьи всплеснула руками и заплакала. — Ну кто же знал, что всё оно так обернется?
— Что обернётся? Что произошло дальше?


Акт 3. Никита

— Смерть Петеньки неслучайна. Ты вот ищешь преступников. Так вот знай - я этот преступник. Но меня жизнь уже наказала. Она отняла у меня самое дорогое - моего единственного сына! — свекровь разрыдалась на плече у Ольги.
На крыльцо тихо вышел Никита. Он был скрыт от взора беседующих женщин, однако слышал их разговор. Лариса Андреевна присела на скамейку у дома и продолжала свой рассказ:
«Я грешный человек. Я была против отношений сына с простолюдинкой. Но сын очень любил Машеньку, твою тетю. Она забеременела. Отец-цыган, узнав об этом, проклял девушку и выгнал из дома. Та пришла жить в дом лесника к Насте.
Настя долго беседовала со мной, объясняя, что нельзя запрещать любящим сердцам быть вместе. Это большой грех.
Но я её не послушала. Мы с Николаем Федоровичем так и не дали согласия на свадьбу.

Тогда Анастасия уговорила нас не мешать счастью молодых без венчания. Мы поселили их в гостевом домике. Маша вынашивала ребёнка, Петя готовился к поступлению в Университет. Так они и жили. Ждали рождения малыша.
Настасья сразу сказала, что это будет мальчик. Но расположение плода неудачное, роды будут сложные. Да и здоровье будущей мамочки оставляло желать лучшего, она с детства было болезненной и очень худенькой девочкой. А тут ещё ранняя беременность.

Когда начались роды, Настю мы не позвали, хотя она строго приказала - позвать! Лил проливной дождь. Сбегали в деревню за повитухой. Роды были очень сложными, бедная девочка мучилась всю ночь. К утру родился мальчик. А Маша умерла.
Я сказала Насте, что и малыш тоже умер. Ей мы отдали тело сестры, а мальчика, якобы, похоронили мы сами, как нашего родственника.
Анастасия очень сильно горевала. Наши отношения после этого ухудшились. Она называла меня демоном. Говорила, что это я виновата в смерти сестры, что отомстит моему отродью. Что накажет меня. И она отомстила!»
Свекровь уже не плакала. Она сидела с бледным непроницаемым лицом и без эмоций рассказывала дальше:
— Мальчика мы отдали в семью кузнеца. У них не было детей. Жена его была очень полной женщиной, часто беременела, но не донашивала. Повитуха сказала, что вчера у неё случился очередной выкидыш, хотя срок уже был приличный. Так мальчик попал к ним в семью. Назвали его…
— Никитой! — громко крикнул гувернёр и вышел из своего укрытия.
— Что? — Оленька широко раскрыла глаза.
— Да, Ольга Дмитриевна, да. Я - сын Петра Николаевича! Да ещё, ко всему прочему, ваш племянник!
Лариса Андреевна схватилась за сердце:
— Вы всё знали? Никита!
— Представьте себе! Мне рассказал отец, мой настоящий отец - кузнец, перед смертью. Так что, вы, Лариса Андреевна, не просто преступник! Вы сволочь, каких мало! — сквозь зубы процедил гувернёр.

Оленька боялась сойти с ума. Оказывается, Петя все знал про своего незаконнорожденного первенца. Но, чтобы скрыть позор, отдал мальчика в чужую семью и тайком занимался его образованием.
— Уж не знаю, кто там прирезал моего благодетельного папеньку, но у меня руки чесались это сделать! — кричал Никита — тетка Настасья всегда твердила, что отомстит за мою мать. Но она мстила не «напрямую». Она говорила, что жизнь сама накажет злодеев. А моя мама - ангел на небесах!
Никита прослезился и убежал в свою комнату. Лариса Андреевна сидела с каменным лицом. Ольга от услышанного тоже не могла прийти в себя. Она так утомилась от всех этих разговоров и откровений, что не было сил даже шелохнуться. Так и сидели на скамейке.

Соня прибежала из деревни. Она была у своих родителей. Принесла охапку полевых цветов и крынку молока. Радостная и счастливая, девушка подбежала к Ольге Дмитриевне и начала рассказывать новости:
— Добрый день, хозяюшки. Представляете, те два брата - цыгана, которых мы подозревали в убийстве Петра Николаевича, скоро женятся. Им нашлись хорошие невесты. Все готовятся к свадьбе.
Ольга и Лариса Андреевна молча переглянулись.
— Знаешь, Сонечка, я что-то так устала! Милая моя, расстели-ка ты мне постель. Спать пойду. — Ольга с трудом поднялась на ноги и медленно пошла в спальню.

В своей комнате Ольга сняла с себя всю одежду и взглянула на себя в зеркало. Неужели Пётр никогда не любил её? Может быть, она просто напоминала ему Машу? И только лишь её одну он любил всю жизнь?
Так и стояла - нагая и босая перед зеркалом. Густые вьющиеся волосы каскадом ниспадали по её плечам и бёдрам. Подумала:
— А ведь прав был художник. Я действительно очень красива.
«Добрый сон» белел над изголовьем кровати. Ольга подошла, взяла его в руки и долго рассматривала, перебирая каждое пёрышко, каждую бусинку игрушки. Она, не надевая сорочки, легла и укрылась покрывалом. В голове мелькали воспоминания.
Себя в лесу Оленька почти не помнила. Только некоторые обрывки и вспышки. Зато очень хорошо помнила свою приёмную мать. Помнила то тепло, которое она дарила девочке, ту любовь и ласку, которую проявляла в избытке. Татьяна Петровна никогда не бранила доченьку, даже в часы баловства. Бывали у них такие часы.
Самые светлые воспоминания были связаны с ними.

В часы баловства все бегали, шумели, кидались подушками, громко смеялись и гикали! Ольга Дмитриевна часто вспоминала эти сцены, чтобы поднять себе настроение в минуты грусти.
А таких минут в её жизни было предостаточно. Пётр не отличался от других мужчин верностью и преданностью. Она подозревала его в изменах, и небезосновательно.
Однако, Ольга успокаивала себя тем, что все мужчины так поступают. Её супруг не афишировал свои отношения «на стороне». Он был хорошим семьянином, хотя времени проводил с ней и сыновьями очень мало.

Но то, что услышала Ольга Дмитриевна сегодня, повергло её в депрессию. Теперь ей было совершенно очевидно то, что Петра убили не просто так. Ему отомстили за смерть сестры двое цыган. А надо ли их наказывать за это? Или простить?
Тут вспомнился Ольге сон про Дивный лес, в котором Тосопай сказал ей напоследок: «Прощайте!». Сейчас это слово звучало не как «До свидания», а как «Научитесь прощать».

И, действительно, прощать непросто. Получается, что эти двое цыган её кровные дяди. Как же она может донести на них? Мысли не давали покоя, сильно разболелась голова. Вдруг так стало жаль себя! Она сжала в кулаке «Добрый сон», уткнулась в подушку и горько заплакала.

Как уснула - не помнила. Снилась ей Лиза, мама Настасьи. Она была молодая и красивая. Лёгкий сарафан развевался на ветру. Девушка бежала по полю и смеялась тем заливистым смехом, которым смеётся Оленька.
Следом, вприпрыжку, гнался красивый чернявый парень. Его кудрявые волосы, то поднимаясь, то опускаясь, хлестали по мужественным скулам лица.
Молодая пара очутилась по опушке леса. Они были очень счастливы. Юноша был одет в цыганскую одежду. Его стройную фигуру подчёркивал кожаный широкий пояс и остроносые сапоги.
Догнал молодую красавицу, обнял и крепко поцеловал. Она ласково погладила его курчавую голову, но тут же вырвалась и снова убежала, весело увлекая за собой.
Молодой цыган остановил девушку, взял её руку в свои руки и произнёс:
— Лизонька, я так люблю тебя! Будь моей! Навсегда. Понимаешь? Будь моей женой.
— Я согласна. Я тоже тебя люблю.
Они крепко поцеловались и легли в траву.
Дальше две их души поднялись вверх и полетели над облаками. Они сплелись в единое целое, а когда решили вернуться назад, вниз, то душ было уже не две, а три. И третьей была душа Оленькиной мамы, Анастасии.

Акт 4. Прощение

Проснувшись, Ольга увидела, что зажатая в руке игрушка «Добрый сон» повреждена. Женщина так крепко её сжала, что ветки, из которых было сделано кольцо, сломались в трёх местах. Требовался ремонт.

Наспех позавтракала, отпустила Соню к родителям и ушла в лес. Свою маму Оленька нашла около дома лесника. Та перебирала собранные травы для настойки. Увидев дочь, Настасья сказала:
— Ничего страшного. Сейчас починим мы твоего ловца злобных сновидений.
— Откуда ты знаешь? Я ведь ничего ещё не сказала. Да и не так я зову свою любимую с детства игрушку.
— Да, ты называешь её «Добрый сон». Так назвал её твой отец. А вообще, этот оберег предназначен для того, чтобы ловить в свою сеть плохие сны. Он защищает от злых духов.
— Я не могу уснуть без него.
— Нет, это тебе так кажется. Ты можешь спать и без него — Настя щёлкнула перед Оленькиным лицом пальцами и снова продолжила перебирать траву. — Скоро придут мои братья и отец. Они хотят увидеть тебя.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю. Мне тоже снятся сны.

Женщины ещё немного побеседовали, вспоминая былые годы. Настя вдруг замолчала и прислушалась:
— Встречай родственников. Дед уж не чаял дожить до вашей встречи.
Ольга Дмитриевна увидела вдалеке три мужские фигуры. Двое шли быстро, уверенно. А старик опирался на палку, плёлся сзади, еле поспевая за сыновьями.
— Внученька! — запричитал он, — Оленька, прости дурака! Век мне свой грех не искупить! Прости, если сможешь, — старый цыган заплакал, как ребенок, и обнял взрослую внучку.
 Мужчины стояли поодаль. Отец Настасьи вытер слёзы, дочь подошла и отвела его в дом.
Два цыгана поздоровались с племянницей. Они повинились ей в том, что действительно совершили убийство Петра. Настя отговаривала их, ругала, она знала, что Пётр - муж Оленьки. Но братья не послушали своей сестры. Они хотели отомстить.
Теперь получается, что убийцы Пети - её родные дяди, они просили простить их. Скоро состоится двойная свадьба. Цыгане надумали жениться.
Ольга была в растерянности. С одной стороны, ей хотелось справедливости. Ведь любое зло должно быть наказано! Но, с другой стороны, ей было очень жаль этих людей. Ведь, по сути, они совершили акт возмездия. У цыган свой Закон. Закон Чести!

Вдова была на распутье. На распутье собственных мыслей, собственной совести, собственного понимания происходящего.
— Как быть? — думала она — Простить и забыть о смерти Петра? Но эти люди лишили меня - мужа, а сыновей - отца. В то же время, их можно понять. Но они убийцы! Как можно одному человеку решать - будет ли жить другой?
Ольга ничего не ответила своим новоиспечённым родственникам. Она лишь вздохнула, опустила голову и отошла в сторону.
Настя держала в руках отремонтированную Оленькину игрушку «Добрый сон». Она подошла и увлекла в глубь леса:
— Нам надо поговорить. Доченька, поверь мне. Если ты сейчас не простишь их, то навлечёшь беду на саму себя! Сними с души этот камень. Тебе самой станет легче. Мне было видение, что ты загоняешь себя в угол. Не надо. Убери из души обиду, очисть её и ты почувствуешь облегчение.
— Не могу. Я так любила Петю! Не могу их простить. Ты понимаешь, что они убийцы? Они лишили человека жизни! — Ольгу трясло от злости.
— Да, я понимаю. Тяжело, когда умирает близкий тебе человек. Когда умерла Машенька, я тоже хотела, очень сильно хотела отомстить. Но я смогла простить. Жизнь сама распорядилась так, что все мои обидчики уже наказаны. Найди в себе силы, прости их.
— Нет, не могу. Никому не дано лишать жизни других людей. Моя совесть не позволит мне жить дальше, зная, что убийцы гуляют на свободе. Пойми меня! Даже, если бы они убили не моего Петю, а совершенно чужого мне человека, я бы всё равно требовала для них суда!
Ольга выхватила из рук матери свою игрушку и убежала прочь. Дома она заперлась в спальне наедине с Соней и принялась писать письмо.

Акт 5. Письмо
— Расследование завершено, Соня. Убийцы найдены, они сами признались мне в совершенном преступлении. Сейчас мы с тобой напишем письмо. Затем ты тайком снесешь его на станцию, поняла? — строго заявила хозяйка — И даже если я буду сомневаться: отправлять его по почте или нет, отправляй. Не слушай меня.
Ольга Дмитриевна взяла конверт, подписала его и аккуратно отложила в сторону. Адресатом было сыскное отделение. Затем положила перед собой блокнот, взяла чистый лист бумаги и начала писать донос.
Она то и дело просила Соню повторить факты преступления, совершенного против её мужа. Записывала. Часто смотрела в блокнот. Записывала. Снова использовала память помощницы - та цитировала тексты разговоров. И опять записывала.
Прошёл примерно час. Оленька несколько раз переписала письмо начисто. Снова прочитала и осталась довольна. Факты и доказательства показались ей достаточно убедительными. Женщина запечатала конверт и отдала Соне.

Девушка решила доделать дела по дому, а уж после снести конверт на станцию. Но Ольга настояла, чтобы помощница немедленно отнесла письмо. Служанка тот же час ушла.

Автора письма начали терзать сомнения. Правильно ли она сделала? Ведь пошла против воли матери, это её родственники!
Но Оленька вспомнила тех людей, с которыми она прожила все свое детство, с пяти до восемнадцати лет. Именно они были для неё родителями, именно они привили ей нормы морали и понятие совести. Не сможет она жить в согласии с ней, не завершив это дело. Женщина решила, что просто обязана добиться наказания преступникам. Так было логично и правильно, так учил её отец.

Ольга, довольная собой и тем, что виновных скоро привлекут к ответственности за содеянное, решила немного развеяться. Снова побаливала голова, поэтому необходимо было подышать свежим воздухом. День приближался к завершению. Ольга вспомнила, что обещала художнику на закате увидеться с ним.
Она надела розовое платье, шляпку в цвет и пошла к реке. Лариса Андреевна, ничего не спросив, долго провожала её взглядом. Видимо, она решила, что молодая женщина снова пошла к своей лесной матери.

Солнце было уже не так высоко, как днём. Воздух наполнился свежестью, лёгкий ветерок ласкал ленты на платье и великолепные вьющиеся волосы прелестной женщины. Повсюду благоухали своим ароматом полевые цветы, травы густым ковром расстилались до самого берега. Река извивалась широкой серебряной тропой, уходя далеко за горизонт. Было так красиво, что хотелось петь!
Оленька вдруг подумала: почему в ту ночь, когда убили Петра, она не почувствовала ничего плохого? Почему так? Ей не приснился дурной сон, не привиделось ничего. Такого не могло быть, её интуиция всегда подсказывала о беде. Снились предупреждающие сны, было плохое настроение. А тут вдруг ничего. Вот и сейчас. Ольге мерещилось, что Петя жив, она не верила в то, что его больше нет на этом свете.

Размышляя, эффектная дама в нежно-розовом платье с глубоким декольте подошла к реке. На берегу уже стоял мольберт с красками, однако художника видно не было. Ольга Дмитриевна подошла к краю берега и внизу, на воде, увидела лодку. В ней сидел Алексей Артемьев. Он был нарядно одет, в небольшой соломенной шляпе на голове.
— Здравствуйте, Ольга! — воскликнул художник — Вы знаете, такая прекрасная погода. Я подумал: а не прогуляться ли нам по реке?
— Добрый день. Я сделаю это с большим удовольствием — с улыбкой ответила женщина.
Алексей поднялся на берег и помог даме спуститься вниз. Затем он подал ей руку и увлек в лодку. Войдя на борт, прелестница так и ахнула!
Всё дно, все лавки и даже корма лодки были заботливо устланы полевыми цветами и травами. Это было так красиво, что поначалу жаль было ступать по ним!
— Алексей, это великолепно!
— Оленька, это вы великолепны! Можно я вас так и буду называть? Оленька!
Молодая женщина улыбнулась и призналась, что он угадал. Именно так её все обычно и величают.

Художник был скромен и учтив, был прекрасно образован. Они много говорили о живописи, поэзии, литературе. Алексей ни на минуту не сводил глаз со своей будущей модели. Он сам сидел на веслах, сильными движениями правил лодкой. Было видно, что это занятие ему не в новинку. Живописец был широкоплечим, стройным и хорошо сложенным мужчиной. Детство он провёл в деревне, среди простых людей, поэтому каждое лето селился где-нибудь на берегу реки в крестьянском доме и писал картины. Это были, в основном, пейзажи и просто наброски с натуры для будущих полотен.

Время пролетело незаметно. Солнце садилось над рекой. Его розово-красный блин отражался в воде и рисовал рябью разноцветную дорожку к их лодке. Закат был великолепен!
Алексей перестал грести, перевёл взгляд с Оленькиного лица на солнце и произнёс:
— Вот оно, счастье. В таких, казалось бы, мелочах. Солнце, вода и Богиня в моей лодке.
Оленька засмущалась:
— Скажете тоже! Богиня. Просто женщина.
— Каждая женщина и есть Богиня. Она-мать, она-любимая, она-дочь. Она и есть Жизнь!
— Понятно. Вы-философ.
— Отчасти, да.
— Скажите, уважаемый философ, а портрет мы сегодня писать будем?
— Увы, работа на сегодня отменяется! У меня тоже должен быть отдых.
— Ах, вы хитрец! Заманили меня по делу, а сами устроили настоящее свидание.
— Да, Оленька, это так. Вы мне очень нравитесь.
— Вы прекрасно знаете, что я недавно потеряла мужа. Он погиб.
— Да, конечно, я знаю. Вот ещё и поэтому я решил вас немного развлечь. А завтра мы непременно займемся портретом.
— Скажу вам честно, с детства не каталась на лодке. Это была прекрасная идея, но нам пора причаливать.
— Оленька, ещё минуту. Прошу вас. Вы мне так нравитесь! Вы теперь вдова, не откажите мне в свидании. Я понимаю, что у вас траур, но ведь он когда-то закончится. Пообещайте мне, что мы ещё увидимся. И не только для написания вашего портрета, молю!

Ольге Алексей очень понравился. Он был обходительный, романтичный, образованный, галантный. И, как мужчина, он пробуждал в ней непривычные для нее чувства. С Петей всё было иначе, как-то ограниченней.

Во время прикосновений Алексея внутри всё будто расцветало. Рядом с ним она не искала выражений, не сдерживала своих эмоций, не стеснялась показаться глупой и безрассудной. Всё было легко и непринужденно.

А когда её касался Пётр, всё словно сжималось внутри. Всегда в его присутствии Ольга Дмитриевна боялась сказать лишнего, подбирала правильные высказывания. Что называется, «держала фасон».

Однако, Оленька ответила художнику, что отныне видеться они будут исключительно по делу. Когда портрет будет закончен, их пути разойдутся.
Алексей немного расстроился, но принял отказ Ольги с понимающим видом. Он высадил спутницу из лодки и проводил её до поместья настолько, насколько это было возможно, чтобы не спровоцировать пересуды.
По пути «деловые партнеры» договорились встретиться на следующий день после обеда.

Сонечка принесла со станции письмо для Ольги. Оно было от потенциального покупателя поместья Заречных. Пётр давно выставил собственность жены на продажу, но покупатель появился только сейчас. На письме она увидела имя: Виктор Сергеевич Звягинцев. Он сообщал, что приедет осмотреть владения девятого июля. Ольга Дмитриевна сделала запись в свой блокнот, чтобы не забыть о встрече.
Несколько дней подряд молодая вдова виделась с художником, который писал её портрет. Она думала, что это займёт всего пару дней, но Алексей каждый день сетовал на то, что работа не окончена и настаивал на очередной встрече.
Соня часто ходила в деревню и приносила оттуда разные новости. Однажды она прибежала запыхавшаяся и сообщила, что братьев – цыган арестовали. Но они, якобы, виновными себя не считают и в убийстве Петра Николаевича не признаются.
Ольга не знала, как реагировать на это событие. Её мучили угрызения совести. Она понимала, что свадьбы у родственников не состоялись, что теперь им придется отбывать срок за совершённое убийство Петра. Но всё же решила, что поступила правильно, написав донос.
— Соня, сегодня седьмое июля. Девятого приезжает покупатель. Решено, завтра с утра едем в Заречное — так Ольга Дмитриевна для краткости называла дом, где она выросла.

Удивительно, но уже несколько ночей подряд вовсе не снились сны, и этой ночью тоже. Пришлось рано вставать, возможно, она их просто не запомнила. И снова нестерпимо болела голова.

Акт 6. Поместье Заречных
На рассвете вместе с Софьей и Макаром Ольга отправилась в путь. Дети ещё спали, Оленька бесшумно зашла в детскую и трепетно поцеловала мальчиков в лобики. В гостиной сидел Никита. Она сказала, что не хочет волновать и будить всех домашних, попросила передать свекрови и свекру о визите в Заречное. После обеда Ольга Дмитриевна планировала вернуться.
Рассвет был волшебным. Соня дремала, а Оленька не могла оторвать взгляд от восходящего солнца.
Макар старался не нарушать сон возлюбленной, поэтому правил экипаж медленно и тихо.

Ольга не торопила его, она с удовольствием любовалась окружающим их великолепием. Солнце только-только показывало край своего диска, освещая небо лазоревым светом. Цвет неба вокруг солнца менялся от нежно-голубого к розово-сиреневому. Земля была ещё в тени, но верхушек деревьев уже касались солнечные лучи. От этой разницы казалось, что деревья парят над землей. Оленька смотрела и не могла насмотреться на эту красоту. Она впитывала и запоминала каждую деталь и каждый оттенок этого места, как будто видела его последний раз.

Эту поездку хозяйка поместья Заречных расценивала, как небольшое приключение, как быструю прогулку. Настроение у нее, несмотря на мигрень, было прекрасное.
Когда проезжали деревню близ поместья Заречных, Оленька обратила внимание на то, что жизнь крестьян здесь к лучшему не изменилась. Дома стояли убогие, даже кое-где покосившиеся.

Мужчины были худые, их грозный взгляд исподлобья не обещал ничего хорошего хозяйке поместья, коей и являлась сейчас Ольга. Женщины-крестьянки старались не смотреть на нее, опускали глаза в землю.
Одни только дети, как и принято, играли и смеялись. Но и они выглядели болезненными и бледными. Видно было, что вдоволь они не едят. Ольга Дмитриевна приказала остановить экипаж около одной кучки детей, подошла и угостила их пирожками из корзины. Те накинулись на выпечку так, будто давно не ели мучного. Они с жадностью совали грязными руками сладости в рот, набив полные щеки. Рубахи мальчишек были перепачканы и много раз зашиты. Девочки были неопрятные, с не расчесанными волосами.

У Ольги Дмитриевны от тряски и увиденного ещё больше разболелась голова. Она села в экипаж и велела ехать быстрей в поместье.
Подъехали к дому Заречных. Он был ухожен, розы пышно цвели на клумбах, стены были добротно отремонтированы и покрашены в белый цвет. Всё было именно так, как раньше. Хозяйку встретил управляющий:
— Ма-а-тушка, Оленька Дмитриевна! Какими судьбами! Радость-то какая!
Управляющий будто лоснился от собственного благополучия. Он расплывался в наигранной слащавой улыбке, от чего жирное блестящее лицо становилось еще шире. Когда этот приторный человек двигался, все складки на теле пружинили и подпрыгивали. Это напоминало ходьбу пудинга, если бы тот умел ходить. Он всегда был противен Оленьке, сейчас же ещё сильнее поправился и был просто омерзителен. И фамилия-то у него была под стать его жадности, звали управляющего Капитон Иванович Прихватов. Служил он здесь очень давно. Ольге было восемь лет, когда толстяк появился в их доме.

Хозяйка сослалась на мигрень и ушла в свою спальню. Там было всё прибрано и свежо. Сонечка принесла букет роз, поменяла скатерть на столе, поставила на нее, рядом с цветами, любимую чайную пару хозяйки и перетрусила постель.

Оленька с нежностью взглянула на фарфоровую чашку и вспомнила, как маменька поила её из этой чашки в детстве.
— Ну здравствуй. — сказала Ольга посуде.
Соня пристально посмотрела на женщину и удивлённо приподняла брови. Молча вышла и прикрыла за собой дверь.

Нахлынули воспоминания. Каждый уголок, каждая дощечка в этом доме были родными. Оленька не помнила себя в лесу, зато очень хорошо помнила себя здесь, в поместье Заречных.
Неужели придётся продать имение? Неужели Ольга больше не приедет сюда? Каждый предмет здесь наполнен счастьем, каждое дерево в саду связано с какой-то веселой историей. Как хорошо, что в её жизни было Заречное! Это были самые счастливые годы.

В деревне раньше было иначе, она часто бегала туда играть с крестьянскими девочками, они плели венки, пели песни и водили хороводы. А, став постарше, даже гадали на женихов. Это было так весело и беззаботно!
Увиденное в деревне сегодня потрясло Ольгу Дмитриевну, и после обеда она решила туда прогуляться. Пошла вместе с помощницей.

Они долго беседовали с крестьянами, расспрашивали их о жизни, интересовались подробностями быта, заходили в дома и осматривали условия жизни. Оленька была в ярости!
Люди жили в нищете, они едва сводили концы с концами. Все, как один, твердили о жадности управляющего. Якобы, ему так приказал хозяин. О том, что Пётр погиб, крестьяне не знали. Прихватов требовал от них отдавать почти всё, что они выращивали на земле.
После Крестьянской реформы, начатой в одна тысяча восемьсот шестьдесят первом году, бывшие крепостные всё же не могли иметь собственной земли. Она принадлежала помещику. Но он выдавал в пользование крестьянина придомовый участок. Его назвали «усадебная оседлость». Так вот, Капитон Иванович отбирал половину урожая с этого участка, ссылаясь на волю хозяина.
Ольга негодовала. Так обирать народ она не позволит! Помещица отправила мальчонку к Прихватову, и велела явиться к ней немедленно.

Управляющий пришел весь мокрый от пота, вытираясь большим белым платком. Он почти бежал, спотыкаясь и переваливаясь с боку на бок. Было видно, что ходить он не привык и делает это крайне редко. С виноватым видом он подошел к хозяйке и начал оправдываться, что, дескать, старался для их благополучия, что так распорядился хозяин поместья после смерти Заречных.
— Пётр Николаевич мёртв, и вы это прекрасно знаете! Теперь я здесь хозяйка. У вас люди голодные да больные, — грозно крикнула Ольга — немедленно выдайте в каждый двор зерна и купите одежду по необходимости.
Управляющий утвердительно замотал головой, да так, что, казалось, она у него слетит с плеч. Он вынул из дорогого жилета записную книжицу в кожаном переплете и начал делать пометки – что кому купить. А его голова так и кивала, будто болванчик. Этот слащавый человек был настолько нарочито услужлив, что становилось отвратительно на душе.

Оленька ещё немного поговорила с женщинами, выслушав все их просьбы, узнала, как и чем лечат детей, дала еще несколько распоряжений и уже хотела идти обратно в поместье. Но вдруг она заметила, что управляющий пошёл не к хозяйскому дому, а свернул по направлению к заброшенной мельнице. Ольге стало интересно, что может скрывать этот жадный пройдоха. Она незаметно шепнула Соне, чтобы та проследила за ним.
Люди не отпускали Ольгу Дмитриевну, настроение крестьян резко изменилось. Мужчины уже не смотрели на нее злыми волчьими глазами, а женщины и ребятишки обступили кружком и называли Матушкой и Спасительницей. Оленьке так стало их жаль, что она еле сдерживала слёзы, люди настрадались.
От всего происходящего жутко разболелась голова. Она попрощалась со всеми и, сославшись на то, что соскучилась по родным местам, пошла прогуляться. Мальчишки долго провожали, идя рядом и рассказывая новости. Они поведали, что лес по-прежнему кормит их грибами да ягодами, лечит травами. Мельница обветшала, не работает, но туда часто бегает Матрёна с узелком. Видать, с парнем тайком встречается. А что за парень-никто не знает.

Оленька отпустила ребят и пошла по направлению к мельнице. Где-то здесь должна была быть Соня, но той нигде не было. Природа была великолепная! Мало что изменилось за эти годы.
Мигрень не проходила уже несколько дней, Ольга присела на траву под деревом, и задремала.
Приснилась она себе в свадебном платье с глубоким декольте, в фате, прикрепленной к распущенным волосам. К груди красавица прижимала игрушку «Добрый сон». Оленька стояла на берегу реки, справа, шагах в пяти от неё, был Петя, он держал зеркало, накрытое тканью. А слева, на таком же расстоянии, возник Алексей с её портретом в руках.

Ольга Дмитриевна сделала два шага по направлению к мужу, но тот резко сорвал с зеркала покрывало и заявил:
— Посмотри на себя! Что ты надела? Это так вызывающе откровенно! Не подходи ко мне, не позорь перед людьми!

Оленька взглянула издали в зеркало и увидела там себя совсем юной, в восемнадцатилетнем возрасте.
— Уезжай отсюда и больше никогда не возвращайся. Я не желаю тебя лицезреть в таком виде! — кричал Пётр. Затем он со злостью поднял зеркало вверх и с размаху разбил его о землю. Зеркало разлетелось на мелкие осколки, часть из которых зацепили лицо и шею женщины. Она отстранилась прочь от супруга и шагнула несколько шагов назад. На щеке появилась капелька крови. Женщина закрыла лицо руками и заплакала.

Алексей оказался совсем близко к Ольге Дмитриевне. Он положил на траву её портрет и кинулся на помощь, быстро вынув платок и начав утирать капли крови и слезы молодой женщине. Он был очень обходителен и нежен. Когда Ольга Дмитриевна успокоилась, художник молвил:
— Милая Оленька, я хотел подарить ваш портрет Петру Николаевичу, но стал невольным свидетелем вашей размолвки.

Ольга взглянула туда, где раньше стоял муж, но его там уже не было. Лишь осколки зеркала на земле напоминали о его гневном присутствии. Она облегченно вздохнула:
— Не обращайте внимания. Петя всегда был ревнив.
— Оленька, я хочу вас пригласить на мою выставку. Ваш портрет я сделаю центральной картиной. Вы поедете со мной в качестве моей невесты.
— Ну, что вы! Я ведь замужем! Это невозможно.

Вдруг всё исчезло, но сон продолжался. Ольга стояла около заброшенной мельницы и пряталась за деревом. Вот из перекошенной деревянной двери вышла молодая крестьянка с корзинкой в руках и пошла к хозяйскому дому.
Оленька проснулась от голоса Сони:
— Матушка, простудитесь, идемте в усадьбу.
Пока шли к дому, Софья рассказала, что проследила за управляющим. Он пошёл в заброшенную мельницу и долго оттуда не выходил, а потом опрометью бросился в барский дом.
— Да что же там такое-то, в этой мельнице? — думала про себя Оленька.

Акт 7. Николай Федорович
Когда вернулись, оказалось, что приехал свекр, Николай Фёдорович:
— Олюшка, почему ты вдруг так спонтанно уехала, ничего мне не сказала? Как ты будешь завтра вести переговоры по продаже? Здесь нужна мужская рука и холодный рассудок. Ты ведь никогда не заключала подобные сделки.
— Напрасно вы приехали. Я вполне справилась бы и сама.
Свекор начал обсуждать с управляющим последние распоряжения хозяйки дома, а Оленька, якобы, ушла к себе. Она сделала вид, что покинула кабинет, однако оставила дверь приоткрытой и решила послушать их разговор. Мужчины сначала обсудили хозяйственные нововведения, а затем, решив, что Ольга ушла, вполголоса начали вести такой диалог:
«— Он в порядке, не болен? — спросил Николай Фёдорович
— Да, всё хорошо. В надежном месте.
— Матрёна не проболтается?
— Нет. Я поселил её здесь, в усадьбе. В деревне она не бывает.
— Как стемнеет, схожу к нему.»

Николай Фёдорович договорил и на цыпочках подошел к тому месту, где стояла Оленька. Он что-то услышал, резко открыл дверь... Но за дверью уже никого не было, Ольга бесшумно скользнула к себе в спальню. Сердце выпрыгивало из груди, в голове пульсировали гулкие удары. Что мог значить их разговор, что за тайны за её спиной?

Голова болела невыносимо и беспрерывно. Соня делала отвары трав, прикладывала Оленьке повязку на лоб, массировала ей виски. Ничего не помогало, сославшись на нестерпимую боль, хозяйка дома сделала вид, что легла спать.

Окна спальни выходили во двор. Стемнело. Она увидела мелькнувший силуэт мужчины. Ольга бесшумно откинула покрывало, взяла в руки обувь и босиком спустилась вниз. Она предусмотрительно легла в платье, чтобы при необходимости долго не собираться. Цвет одежды женщина выбрала серый, его меньше видно в темноте.

Выйдя из дома, Ольга Дмитриевна обулась и тихо последовала к мельнице. Она не ошиблась, вдалеке виднелась фигура её свёкра. То, что это он, молодая женщина не сомневалась, прихрамывал на левую ногу. Прячась за деревьями, короткими перебежками Ольга следовала за отцом погибшего мужа. Ночь была тёмной, одежда в тон ночи, поэтому до мельницы удалось дойти незамеченной.

А вот и мельница. Николай Фёдорович, озираясь по сторонам, открыл скрипучую деревянную дверь и вошёл внутрь. Ольга наблюдала, стоя за деревом. Но любопытство взяло верх, и она подошла к мельнице. Но, чтобы не обнаружить себя, сделала это с противоположной стороны от двери. Там была широкая доска в стене, которую в детстве Оленька аккуратно отодвигала и пряталась внутрь, играя в жмурки. Мало кто знал про эту тайную дощечку.

Внутри было пусто, всё обветшало и не выказывало признаков жизни. Ольга прислушалась. Вот угукает филин в лесу, поют сверчки. Но она искала в палитре ночных звуков человеческую речь. Тонкий музыкальный слух не подвел, да, она отчётливо слышала голоса мужчин. Вот только не понимала откуда они раздаются? Было такое ощущение, что звуки слышны из-под земли!

Ольга вышла в центр мельницы и легла всем телом навзничь. Она приложила ухо к земле и послушала. Так и есть, диалог вели двое мужчин. Из-под земли!
Оленька лежала, слушала и не верила своим ушам. Тембр голоса второго мужчины, который разговаривал с ее свекром, был похож на тембр Петра!
— Я схожу с ума! — решила она — Видимо, я уснула и мне это всё снится. Сейчас мёртвый Петя выйдет из-под земли ко мне.
Но голоса звучали всё громче:
— Петя, сынок, неужели у нас всё получилось? Я так рад! Завтра продадим это злополучное поместье, и ты уедешь за границу. Все документы я справил. Осталось только обзавестись нужной суммой, и ты свободен! Как ты всё хорошо придумал с этим актеришкой! Никто и не кинулся его искать. Видимо, подумали, что он спился где-то под забором. А он с почестями похоронен, как помещик.
— Да, отец, уже всё позади. Осталось только продать поместье. Спасибо тебе за то, что ты так вовремя прислал мне депешу о том, что цыгане планируют меня убить на юбилее в трактире. Они бы не успокоились, зная, что я живу на этом свете.
— Прихватов скопил немало, но этих денег тебе хватит всего на неделю жизни во Франции. Поэтому потерпи немного. Я всё устрою так, что в документах будет фигурировать одна сумма продажи, а в реальности я получу намного больше. Разница пригодится тебе за границей.
— Ха, да с такими харчами и с такой Матрёной здесь можно до самых холодов просидеть! Матрёна хороша! Ох, хороша! Ха-ха-ха-ха!
— Я знаю, чем тебя можно порадовать, сыночек. И вкус твой тоже изучил.»
Мужчины громко смеялись. Оленька не могла поверить. Это точно был не сон, но ощущение нереальности происходящего засело в ее сознании. Голова болела невыносимо, звон в ушах усиливался, разум отказывался верить.

И тут она вспомнила логические задачки папеньки. Ольга решительно встала, окинула взглядом деревянный пол, раздвинула солому и вдруг увидела поперечную прорезь на досках. Подпол! Она нашла петлю, схватилась за неё и резко откинула ляду погреба.
Снизу, приоткрыв от неожиданности рты, смотрели свекр и Петя! Оленька лишилась чувств.
Очнулась она от неприятных легких пощечин. Сонечка охала и приводила свою любимую хозяйку в чувства. Макар стоял неподалеку и, как мог, удерживал Петра за руки, чтобы тот не сбежал. Николай Фёдорович находился рядом и громко кричал на Макара:
— Отпусти, громила! Кому говорят! Ты не видишь – это твой хозяин, Пётр Николаевич!
— Хозяин мой помер. У меня теперь хозяйка одна осталась. А что енто за хрукт ща Ольга Дмитриевна разберутся! Видите, плохо им! Очнутся и скажут кто есть кто.
Оленька с Сониной помощью приподнялась на локтях:
— Сонечка, вы как здесь?
— Да что ж я, свою хозяйку не знаю? Вон, в платье улеглись и притворялись, будто спите. Я и почуяла неладное. Мы с Макарушкой затаились за сараем, да и за вами следом прокралися.
Ольга перевела взгляд на Петра:
— Петя, это и вправду ты?
— Так получилось, дорогая. — Надменно и ничуть не смущаясь ответил Пётр. — Эти убийцы, они преследовали меня. Мне надо было исчезнуть, иначе они бы не успокоились.
— Петя, но как же мы? Ведь я с горя сама чуть жизни не лишилась, дети страдают. А Лариса Андреевна знает? Знает, что ты жив?
— Нет.
— Но ведь это бесчеловечно, — Ольга с трудом поднялась на ноги. — Ты собственную мать обрек на муки! Она оплакивает тебя, винит себя в твоей смерти! Как ты так можешь? Да и ладно мы, но мои родственники, братья-цыгане сядут в тюрьму, я собственноручно написала на них донос.
— Уж они-то сядут за дело. Актера-то они подрезали. Хоть и не меня, но всё же живого человека жизни лишили.
— Да, еще и актер на твоей совести. Петя, ты подлец! Ты это понимаешь? Ты предал нас всех. Лучше бы ты умер. Моим сыновьям я не скажу о том, что ты жив, отца у них больше нет. До этого момента он был невинно убиенным, но теперь нет ни тебя, ни памяти о тебе. Отныне это только мои дети.
Макар отпустил Петра Николаевича, брезгливо отойдя от него в сторону. Последний спустился в погреб и закрыл за собой ляду.

Акт 8. Покупатель
Утром приехал покупатель. Это был стройный, богато одетый мужчина лет пятидесяти. Он представился Николаю Фёдоровичу как Виктор Сергеевич. Они осмотрели поместье, договорились о цене, и, когда настал час подписать бумаги, пригласили наследницу поместья.

Ольга не спала всю ночь, её продолжали мучить головные боли, никакие травы и снадобья не помогали. Чувствовала себя она ужасно, но природная красота брала своё - выглядела довольно сносно для неутешно горюющей вдовы. Причёску делать Ольга Дмитриевна отказалась, так и вышла к гостю в траурно-чёрном платье и с распущенными волосами, простоволосая, словно русалка.
Покупатель, увидев Ольгу, вдруг побледнел и рухнул в кресло за ним, позабыв про все приличия и этикет.
— Как вас зовут? — Только и смог вымолвить он дрожащими губами, и, не дождавшись ответа, шёпотом спросил — Оленька?
— Да, — безразлично бросила она, — а вы откуда знаете? Муж говорил?
Виктор Сергеевич и Ольга Дмитриевна, на радость свёкра, быстро подписали все нужные бумаги, и покупатель выписал вексель на сумму, даже большую, чем договаривались изначально партнеры. Николай Фёдорович тут же поехал в банк за наличными, оставив покупателя и Оленьку наедине.
Ольга смотрела на всё отрешенным взглядом. Боль не проходила, да она уже к ней и привыкла, несостоявшейся вдове всё было безразлично.
— Оленька, вам нехорошо? — Поинтересовался новый владелец поместья Зарецких.
— Да, мне нехорошо. Я осталась ни с чем, деньги за дом я отдам свекру, они ему очень нужны. Мои сыновья, скорее всего, будут жить у родителей мужа. А я? Что будет со мной, я не знаю. Да мне уже всё равно.
Ольга встала и хотела уйти:
— Прощайте, завтра я съеду отсюда. Владейте!
— Подождите, я понимаю, что вы горюете по погибшему мужу, но мне нужно с вами поговорить.
— О чём?
— Видите ли, мне нужно знать, кто были ваши родители.
— Заречные. Это дом моих родителей, вы и так знаете.
— Нет, нет. Понимаете, вы очень похожи на одну женщину…из леса под Ольховкой.
Оленька заинтересованно перевела взгляд с настенных часов на нового владельца поместья.
— Понимаете? Настя! Вы на неё очень похожи. Она звала меня Иваном. А вы Оленька. Так звали дочь Насти, мою, нашу с ней дочь! Доченька, я тебя сразу узнал! — Виктор Сергеевич по-отечески обнял молодую женщину. Он вынул из внутреннего кармана сюртука перышко от ее оберега и вложил ей в ладонь. — Вот, прихватил на память перед уходом из леса.

Ольга Дмитриевна рыдала в голос, по-бабьи. Её плечи вздрагивали, слёзы ручьями текли по щекам, подбородку и даже рукам нового отца, который пытался их вытирать. Эти прикосновения больших рук с длинными тонкими пальцами были ей знакомы. Сразу же прошла головная боль, стало легче.

Звягинцев оказался очень состоятельным человеком. Он всю свою жизнь искал Ольгу. Уже отчаявшись, решил скупить все поместья в округе, чтобы хоть где-то отыскать следы дочери. Его счастью не было предела!
Новый хозяин первым делом распорядился наладить жизнь крестьян, уволил управляющего и всеми делами занимался сам. Прихватов, уходя из дома злобно крикнул:
— Эти ваши бедненькие крестьяне ограбили и убили чету Заречных, а вы всё их жалеете. И вас прибьют, вот увидите. — Особенно язвительно выделил слово “бедненькие”.

Он сказал правду про смерть Заречных. Люди так изголодались из-за жадности управляющего, что действительно напали на своих хозяев и убили их. Думали, что всё зло в них, но ошиблись. Вор давно обкрадывал Заречных.
Прихватова выгнали с позором, разрешив взять с собой только самое необходимое. С ним уехала и Матрёна, в деревне ей бы спокойно жить не дали. После их отъезда нашли несколько схронов, сделанных воровливым управляющим в саду, с золотом и драгоценностями. Их продали и справили людям одежду, накупили еды.
Николай Фёдорович тайком отправил сына за границу, дав с собой достаточно большую сумму наличными.

Виктор Звягинцев обосновался в поместье, дочь Оленька с сыновьями и племянником Никитой окончательно переехала к нему, в дом, где она выросла и была счастлива в детстве. Однако, после всех перипетий, она часто страдала от мигрени.
Однажды, вернувшись из города, отец приехал не один. Ольга с сыновьями читала книгу. В гостиную вошел мужчина средних лет, блондин, с волосами до плеч, довольно редкая прическа для мужчин их круга общения.
— Алексей, — мелькнула мысль в голове Оленьки.
Да, это был художник из Ольховки. Только сейчас он выглядел, как состоятельный деловой человек, был одет «с иголочки», говорил четко и коротко.
Но, стоило ему увидеть Ольгу Дмитриевну, мужчину, как подменили!
— Оленька, я уж не чаял! Какое счастье снова видеть вас!
Никита увёл мальчиков в детскую. В гостиную вошёл отец, следом Макар занёс картину, упакованную для перевозки.
— Ну что, Алексей, это она, ваша муза?
— Да, я так вам благодарен!
— Себя благодарите, точнее, свой талант! Так реалистично написать ряд портретов моей дочери не смог бы сам Господь Бог, как мне кажется.
— Ряд портретов? — Вмешалась Ольга.
— Да, да! — подтвердил Виктор Сергеевич — Представляешь, зашёл на выставку к очень известному художнику, как мне порекомендовали этого гения, а там все стены увешаны твоими лицами! И сидящая, и лежащая, и даже спящая! Ну, я к художнику, откуда, мол, знаете эту женщину, и всё такое. А он мне так в лоб и отвечает: "это любовь всей моей жизни, моя муза", говорит, "если бы не она, не был бы я известным портретистом". А я отвечаю: "Правда? Какое совпадение, это и моя муза тоже. И любовь всей моей жизни". Вот такая весёлая история. 
Оленька смотрела, не отводя глаз от Алексея. Ее улыбка говорила за нее, лицо светилось тем редким светом счастья, который появляется в исключительных случаях.

И теперь уже всё пережитое было неважно. Они смотрели друг на друга и молчали.
Сонечка распаковала портрет. На картине была изображена спящая девушка. Она лежала на правом боку, плечи были обнажены, волосы рассыпаны по подушке, а в руке была зажата любимая Оленькина игрушка «Добрый сон».
— А это — отец указал на изображённого на портрете ловца злых духов и снов — оберег, который смастерила тебе Настя, когда ты родилась. Откуда вы, Алексей, знаете, как он выглядел? Почему вы нарисовали его в руке спящей Оленьки?
— Мне однажды приснился сон, и в нём я увидел эту картинку. Вот и нарисовал её по памяти.

Ольга, не торопясь встала со своего места, подошла к картине и мужчинам, разглядывающим детали рисунка.
Сонечка уже сходила в спальню и принесла оттуда любимую с детства игрушку. Ольга взяла оберег в свои руки:
— Да, эта вещица с рождения рядом со мной. А название ей придумал мой отец. Зовут её…
— «Добрый сон». — продолжил Виктор Сергеевич.

                Эпилог
Жили тихо, без ссор и скандалов. Поместье Заречных стало для большой семьи надёжным домом. Так и называли: "Заречное".
Алексей очень любил Ольгу, практически боготворил. Она была его музой, его вдохновением, его жизнью, наконец. Художник много и продуктивно работал.
Его картины выставлялись как в России, так и за рубежом.

Любила ли живописца Оленька, она и сама не знала. Что-то надломилось в ней после всей этой истории со смертью Петра. Официально числилась вдовой и могла бы выйти замуж, но женщина не хотела этого. Ее здоровье сильно подорвалось, головные боли часто беспокоили и не позволяли радоваться жизни.
Да, они жили вместе, как муж и жена. Дети понимали, что Алексей любит их мать. Но афишировать отношения Ольга не желала.

Полунины обнищали. Те деньги, которые Николай Фёдорович отдал сыну, быстро закончились. Приходилось все средства пересылать во Францию для безбедного существования Петеньки. Ларису Андреевну, случайно узнавшую от Прихватова о том, что сын жив, хватил удар.
Соня и Макар поженились той же осенью, как и планировали. Они жили в Ольховке, трудились на Полунина.

Ольга Дмитриевна родила дочь. После родов здоровье матери заметно ухудшилось. В мучении и постоянных болях Ольга прожила ещё три года. Сны ей теперь больше не снились.
Местный доктор немного облегчал страдания больной, но зачастую просто разводил руками от бессилия. Отец Оленьки приглашал столичных лекарей. Но те лишь на время снимали боль, не в силах вылечить болезнь.

Однажды пришла Настя. Отца Ольги не было в поместье, уехал в столицу по делам. Мать поднялась в её спальню, обняла страдалицу и произнесла:
— Молю тебя, дитя мое, прости меня.
— Мама, я тебя давно простила.
— Девочка моя горемычная, прости и мужа своего, Петра! Сними с души грех, не держи обиду. Тебе и самой легче станет.
— Мамочка, не могу. Он ведь разбил моё сердце, я в любовь верить перестала, он предал не только меня, но и всех нас.
— Ты освободишься от груза, если простишь всех своих обидчиков, доченька. — Настасья взяла прозрачную руку в свои ладони, приложила к губам и заплакала.
В спальню вошла трехгодовалая девочка:
— Не плачь! Мама скоро будет в чудесном месте. Ей будет совсем не больно, и она научится летать. Я это точно знаю. Мне сегодня снился сон, будто маменька машет белыми крыльями и взлетает.

Оленька будто очнулась, увидев милое создание:
— Малышка, бабушка не плачет. Это она от радости. Ведь она так давно хотела повидать тебя, свою внученьку, да всё не удавалось. А сегодня вот пришла.
— А, так ты моя волшебная лесная бабушка Анастасия? Здравствуй, бабушка. А я Лиза, Елизавета. — Девочка взялась двумя пальчиками за подол юбки и присела в реверансе.
— Я так смотрю, ты уже совсем взрослая. И меня знаешь, но откуда?
— Маменька мне много хорошего рассказывала про тебя. А еще, мне снятся чудесные сны. И там есть добрая волшебница. Лица её я не вижу, но знаю, что это ты.
Настасья приобняла внучку и расспросила какие именно сны видит малышка.
— Всегда самые разные. Бывает, что и чудища лесные меня пугают, — ответила та.
— А знаешь ли ты, что от злых духов может защитить одна волшебная игрушка?
— Да, знаю. Мама мне говорила про "Добрый сон". Да и папа его на своих картинах рисует, — Лизонька наклонилась и прошептала на ухо бабушке, прикрыв рот ладошкой, — знаешь, где она его прячет? Под подушкой, — хихикнула заговорщица и приподняла брови.

В дверном проеме появилась фигура художника. Он стоял и с удовольствием наблюдал сцену откровения бабушки и внучки.
— Так вот, с этой ночи чудовища и злые духи не побеспокоят тебя. Я принесла тебе волшебную игрушку. Этот оберег будет ловить в свои сети все плохие сны, а являться будут только хорошие. — Анастасия вынула из котомки новую игрушку по подобию "Добрый сон". Только эта была меньше и перья на ней были коричневые.
— Спасибо, бабушка Настя, а как зовут эту игрушку?
— Еще никак не зовут. Давайте все вместе и придумаем, — ответила лесная отшельница.

Оленька, с трудом выговаривая слова, предложила:
— Мою игрушку "Добрым сном" назвал когда-то мой отец. Пусть и твоему оберегу даст имя папа.
Алексей взял в руки сплетенный из перьев и ниток предмет и произнёс:
— Хм, так это же «Сладкий дрёма».
— Папа, какое чудесное имя! Спасибо, — восторженно воскликнула Лиза, — я повешу его над моей кроватью, и теперь буду видеть только хорошие сны!
Девочка аккуратно взяла новую игрушку и вприпрыжку побежала в детскую.
Ольга слабым голосом попросила подойти мужа ближе. Она на последнем издыхании прошептала:
— Мои силы покидают меня. Прошу тебя воспитать моих мальчиков, как своих, а Лизоньке дать достойное образование. Я благодарна за заботу и любовь, но моя душа ищет покоя. Болезнь стала, возможно, отражением моих душевных и сердечных мук. Пришло время отдохнуть. Я устала. Прощайте.
Оленька замерла, посмотрела вверх и испустила дух.
Алексей упал на колени перед постелью и беззвучно зарыдал. Настя сидела, как мумия, не в силах шелохнуться.

Вдруг вбежала Лизонька и тихо сказала:
— Папа, не плачь, мамочка теперь ангел, я видела её сейчас, она улетала на небо. Не плачь! Ей там очень хорошо, головушка больше не болит.
Алексей, стоя на коленях, обнял дочь и постарался спокойно, без рыданий, ответить:
— Да, милая, я не буду плакать, раз ей там хорошо.
Настя встала, погладила свою мёртвое дитя по голове и вынула из-под подушки оберег с белыми перьями. Он изменился: перья сильно пожелтели, ветки поломались, нити перепутались между собой. Мать положила игрушку на грудь ушедшей в мир иной дочери и произнесла:
— Теперь ты вся целиком объятая сном.
Хоронили Оленьку вместе с оберегом. Через год Алексей соорудил красивый памятник для своей любимой. Основой послужил портрет, где она спала, а в руке сжимала "Добрый сон". Сверху было написано:
                Объятая сном

А ниже портрета:

                Оленька Полунина

Художник часто приходил сюда с детьми, приносил цветы, разговаривал со своей любимой и даже писал картины.

Природа в этом месте была живописной, солнце дарило превосходные восходы и закаты, птицы распевали на множество голосов свои трели. А поодаль собирала полевые цветы и плела венки их дочь Лиза, которая ежедневно рассказывала Алексею свои чудесные сны. Некоторые сюжеты он даже переносил на холст.

Оленька, будто, как и раньше, была с ними, только теперь она была ангелом на небе. Ведь сейчас она стала объятая сном.




Продолжение трилогии читайте в следующей книге «Объятая сном - 2»