Набранный вами номер не существует...

    
   Эту палату называли палатой смертников. Никто из больных и никогда на своих ногах из нее не выходил. Отсюда только увозили. По длинному, длинному больничному коридору, а потом налево... Живые уходили своими ногами направо. Там был выход. Налево выхода не было, а был тупик за тяжелой железной дверью...
   Некоторые пациенты этой палаты наивно верили, что поправятся и их жизнь встанет на свои рельсы, как подремонтированный в железнодорожном депо тепловоз. Больше всего верили в чудесное выздоровление родственники и пытались морсами, куриными бульонами, редкими лекарствами, заморскими деликатесами, конвертиками для лечащих врачей ускорить процесс выздоровления. Но срок жизни человека определяется не на земле...
   Павел Петрович лежал в этой палате обреченных у самого окна. За оконным крестом буйствовала Весна, бесцеремонно сметая на своем пути все следы прошедшей Зимы. Павлу Петровичу казалось, что Весна возмущена тем, что он лежит тут на кровати, когда надо встречать ее, красавицу Весну, по стойке “смирно”, как галантный или просто хорошо воспитанный мужчина встречает любую женщину. Павел Петрович грустно посмотрел на капельницу, к которой он был пришпилен. Капельница ограничивала его движения. Луч солнца пощекотал Павла Петровича по носу и он чихнул. Внутри живота сразу же проснулась Боль. В отместку за то, что он ее разбудил, она вцепилась в него своими острыми зубами и долго, долго терзала. Павел Петрович стиснул зубы, чтобы не застонать.
   - Ты прости меня, Весна, - мысленно сказал Павел Петрович. -  Видишь мое плачевное состояние ? Но ты, как всегда, прекрасна.
   Павел Петрович закрыл глаза, как ему казалось всего на одну минуту.
   - Ну, вот и хорошо, что поспали, - услышал он голос своего лечащего врача с очень красивым именем Сабина.
   - А разве я спал ? - удивился Павел Петрович.
   - Целых четыре часа, - ответила Сабина Сафаровна. - Это очень даже хорошо. Сон для Вас - лучше любого лекарства. А я к Вам с весенним приветом.
   - Рассказать, что солнце встало ?
   - Давно встало, Павел Петрович. Смотрите какую я Вам красивую веточку от молодого тополя принесла. Чувствуете как пахнет ?
   Павел Петрович с удовольствием вдохнул тополиный аромат.
   - Пусть последние дни моей жизни будут благоухать запахом молодых тополиных листочков, - сказал он.
   - Не надо о грустном, - ответила Сабина Сафаровна.
   - Но если Вы мне скажете, что я выйду отсюда на своих ногах, то это уже будет не тополь, а полнейшая “липа”. Разве не так ?
   Сабина Сафаровна отвела взгляд.
   - Я вот тут подумал, что покаяться бы мне надо перед встречей с Вечностью. Когда был здоров, все времени на церковь никогда не хватало, все мимо пробегал. Бежал, бежал и... прибежал. Правильно говорят, что болезнь меняет человека. Вот если бы мне сейчас выздороветь - уехал бы я навсегда в тихую деревню, топил бы дровами печку, смотрел бы на огонь, ходил в сельский храм на службу, слушал бы Природу и Бога и жил бы себе “во всяком благочестии и чистоте”.
   - Павел Петрович, а дети у Вас есть ? - спросила Сабина Сафаровна.
   - У меня, милый доктор, дети есть, только отца у моих детей нет, - ответил Павел Петрович. - С первой женой мы были не расписаны. Она родила мне дочку, а я уехал от них в Москву и здесь женился на другой женщине. Прожили несколько лет, нажили сына, а я влюбился и сбежал от нее к третьей жене, молодой и очень красивой. Она родила мне второго сына и улетела с ним к своему новому мужу в одну очень далекую страну. Как дети говорят - так далеко, что отсюда не видно.
   - Так Вы один живете ? - спросила Сабина Сафаровна.
   - Почему один ? У меня есть очень верный друг - Одиночество. Хоть это слово среднего рода, но я его считаю своим другом. Мы с ним разговариваем, пьем чай, гуляем, болеем, обсуждаем последние новости. Да и понимаем мы с ним друг друга с полуслова.
   - А телефоны Ваших детей у Вас есть ? Давайте я им позвоню, - предложила добрая Сабина Сафаровна.
   - А зачем ? - спросил Павел Петрович. - Зачем вешать на детей, которых ты не растил, свою старость и свои болезни ? Да я и телефонов их не знаю. Только, пожалуй, первой жены Лиды. Она живет в маленьком городке в Калужской области. Если, конечно, за это время куда-нибудь не переехала.

   Телефон своей первой жены Лиды Павел Петрович набрал когда точно решил, что он ей скажет. Он попросит у нее прощения, что бросил ее с маленькой дочкой, скажет ей, что умирает и хочет оставить ей и дочке, которой сейчас уже около тридцати лет, квартиру в Москве, дачу в Подмосковье, машину, и приличную сумму денег. Павел Петрович от своего решения даже повеселел. Хоть в конце жизни он сможет сделать что-то доброе для родных людей.
   - Набранный Вами номер не существует, - ответила ему трубка мобильного телефона.
   Павел Петрович упрямо набирал и набирал телефонный номер Лиды, который он помнил наизусть всю свою жизнь, но телефонный робот был упрямее...

   Первая жена Павла Петровича Лида летала в последнее время как на крыльях, несмотря на свой приличный возраст и вес. Лида к пятидесяти годам заметно округлилась, но полнота ее была какая-то очень миловидная и совсем ее не портила.
   Лидина единственная дочка Маша наконец-то выходит замуж. Лида заждалась внуков. Она мечтала о них уже много лет, а Маша все искала своего суженного. Зять Лиде нравился, самостоятельный, серьезный, с высшим образованием.
   - Мам, - сказала Лиде ее дочь, - давай позвоним отцу в Москву. Хоть он и не видел меня больше двадцати лет, я на него не обижаюсь. Отец все-таки. Пусть приезжает на свадьбу. Я буду ему рада.
   Лида помнила московский номер Павла Петровича наизусть всю свою жизнь, но никогда не звонила. Стеснялась.
   - Набранный Вами номер не существует, - ответила Лиде телефонная трубка.
   Лида снова и снова набирала заветные цифры и никак не хотела верить тому, что металлическим голосом говорил ей бесстрастный телефонный робот :
   - Набранный Вами номер не существует...