Мальчик из созвездия Рыб Глава 18

Первая книга дилогии "Предисловие к себе"

Глава 18               

Шло время…  Зима в этом году выдалась тёплая, и на свидание, которое ему назначила Божена, Мирослав пришёл в лёгкой куртке и без шапки. Его густые тёмные волосы красиво оттеняла лёгкая седина. В руках он держал большую белую розу, бережно обёрнутую в целлофан.
Божена пришла не одна. Её сопровождал молодой мужчина, небрежная причёска и одежда которого  сразу выдавали его принадлежность к свободной богемной среде.
- Привет! – Божена взяла протянутую ей розу и слегка прижалась порозовевшей щекой к плечу Мирослава. – Знакомься, это Благомир. Я его нашла и теперь уже не потеряю.
Затем Божена обернулась к своему спутнику:
- А это Мирослав – человек, который спас меня от смерти. Я хочу, чтобы вы подружились.
Благомир широко улыбнулся.
- Божена мне много рассказывала о вас. Это она настояла, чтобы мы приехали в Пловдив, и я встретился с вами.
Они зашли в небольшой ресторанчик и сели за свободный столик у окна. Пока Божена знакомилась с меню и заказывала официанту вино и закуски, мужчины успели обменяться двумя-тремя внимательными взглядами и, по-видимому, остались довольны друг другом.
За разговором время летело незаметно. Божена рассказала, что подала на развод, и её муж был не против этого решения. Квартиру он оставил Божене, но она не захотела там жить.
- Сейчас мы живём в Торонто, но Благомир мечтает переехать в маленький городок Каркросс, это в часе езды от региональной столицы Юкона.
- Да, я слышал о нём, – улыбнулся Мирослав. – Первые искатели золота пересекали здесь перевал на пути к золотым приискам севера и  назвали это место «Переправа карибу», потому что через этот  перевал проходили стада карибу – северных оленей.
- Место очень живописное, соединение озёр Беннет и Тагиш, – поддержал разговор Благомир. – Я был там на этюдах, и меня покорила красота этого края. Город основан в самый пик золотой лихорадки, когда был открыт перевал  Уайт и железная дорога Юкон. Здесь очень сильно развиты традиции коренных народов. Канадские власти довольно лояльно относятся к культурным и национальным запросам индейцев.
- Будто попадаешь во времена Токей Ито или Чингачгука, – засмеялась Божена. – А озеро названо так, потому что  здесь когда-то индейцы из племени Тагиш охотились на карибу.
- И что вы там будете делать? – спросил Мирослав.
- Жить, – просто ответила Божена. – Благомир будет писать свои картины, а я готовить ему еду, вести дом. Кое-какие сбережения у нас есть, думаю, года на три-четыре хватит.
Она с любовью посмотрела на своего художника:
- И потом, картины Благомира хорошо идут на Западе, так что не пропадём.
- Не жалеете, что сменили светлый социалистический рай на капиталистические джунгли? – спросил Мирослав.
-  Для человека рай там, где живет любовь, – ответила Божена. – Разве не так?
Мирослав улыбнулся и в знак согласия кивнул головой, но его грустный взгляд  говорил о другом. И Божена, как опытный психолог, почувствовала, что её бывший пациент и бывший сексуальный партнер переживает не лучшие времена.
Она положила свою ладонь на руку Мирослава:
- Всё будет хорошо. Ты сильный человек, и ты достоин большой любви. Она обязательно тебя найдет. Скоро, очень скоро. Я это знаю.
- Спасибо. Ты всегда меня понимала, – кивнул головой Мирослав, отгоняя от себя невесёлые мысли. – Вы надолго в Болгарию? Когда думаете вернуться в Канаду?
Божена и Благомир перекинулись  взглядами – будто решая, сказать или нет?
Получив утвердительный кивок, Божена ответила:
- Прежде, чем вернуться в Канаду, нам надо встретиться с одним молодым художником. Сейчас он живёт в Испании, а родился и жил в Советском Союзе. Но, как ты говоришь, бросил социалистический рай и бежал в капиталистические джунгли. Очень хочется взглянуть на его фантастическую картину, которая облетела весь мир, но до Америки пока не дошла.
- И вот что интересно, – с улыбкой заметил Благомир. – Как утверждает молва, то бишь жёлтая пресса, бежать за границу художнику помогла девушка, которую он потом изобразил на своей скандальной картине.
- А почему скандальной? – спросил Мирослав.
- Потому что её по-разному трактуют русские и… все остальные. Русские настаивают на мотивах сказочного жанра и не более того. А я, как и многие другие, вижу непримиримую борьбу двух политических систем  и  бегство всех прогрессивных сил… – Благомир улыбнулся, – прямо к звёздам.
- К звёздам? – снова удивился Мирослав.
- О! Это надо видеть! Словами не расскажешь, – покачал головой художник.
Мирослав проводил Божену и её спутника до остановки такси и, взглянув на часы, решил, что рабочий день почти закончился и ехать в редакцию нет никакого смысла. Но возвращаться домой тоже не хотелось, поэтому он свернул в первую же попавшуюся узкую улочку старого города и пошёл, куда глаза глядят.
Встреча с Боженой и её другом внесла в его жизнь вместе с ноткой грусти какую-то свежую струю – словно морской бриз коснулся его своим чистым  дыханием и оттеснил всё другое. Он вдруг вспомнил, как несколько лет назад, ещё до своей поездки на Шпицберген, приехал с репортёрским заданием в Варну. Был жаркий день, он очень устал после нескольких рабочих встреч и сидел на набережной, всей грудью вдыхая два, исключающих друг друга,  запаха – расплавленного солнцем асфальта и морского прибоя. Они не смешивались, эти запахи, каждый из них жил своей жизнью. И Мирослав не знал, что принесёт ему очередной вдох – удушающую горечь битума или освежающую прохладу моря.
Странные чувства переполняли его. Остался позади какой-то очень важный, не очень легкий, но тем не менее, дорогой для него отрезок жизни, и что его ждет впереди, он пока не знал.

На следующий день Мирослав позвонил Любомиру и попросил его найти ему репродукцию картины молодого испанского художника Андрея Соколова со странным названием «Моя неземная любовь».
- С каких это пор ты увлёкся живописью? Хорошо, постараюсь найти. Хотя вряд ли его работы будут в каких-то художественных проспектах.  Мне его имя ничего не говорит.
Недели через две Мирослав получил по почте красочную, но не особо чёткую программку с художественной выставки, которая проходила в Киеве. На предпоследней чистой страничке, отведенной под заметки и отзывы посетителей выставки, рукой Любомира было написано: «Нашёл!  И твою странную картину тоже. Любовь у этого художника, действительно, неземная. На Земле таких красивых девушек не бывает!»
Мирослав принялся быстро листать программку  и поэтому искомую картину сначала пропустил. То, что он увидел, повергло его в шок. Две враждующие между собой стихии предстали перед ним – огромное небо и огромное море. Мириады звёзд и чудовищные клешни гигантского рака, простёртые к кораблю с изорванными парусами. А чуть в стороне, как бы вырванная из этого страшного  мира, в потоке золотого  света… летящая к звёздам девушка.
Мирослав вгляделся в её лицо. И снова мозг пронзила неясная догадка, от которой хотелось сойти с ума и больше никогда не возвращаться в этот холодный и жестокий мир.
Ему хотелось побыть одному. Он был рад, что Терезы в этот вечер не было дома. Рада достала билеты на концерт камерной музыки, и это было то, от чего Тереза отказаться не могла.
Мирослав поднялся в комнату матери. Он положил рядом фотографию Терезы с русским мальчиком и репродукцию картины испанского художника и долго всматривался в эти прекрасные и  незнакомые ему лица. Что он хотел увидеть?
Любомир был прав, такой красивой девушки Мирослав ещё не видел. Впрочем, нет. Видел… Ну, конечно же, видел! Она приходила к нему во сне, там, на Шпицбергене, в Баренцбурге! Он не видел тогда её лица, но теперь он точно знал, что девушка, которая приходила к нему во сне, и девушка с картины – это…
Холод прошёл по спине. И Мирослав был уже не рад, что затеял эту историю с картиной. Ничего хорошего она ему не принесла, только ещё больше расстроила и без того издёрганные нервы. Не хватало снова впасть в депрессию! Этого Мирослав боялся больше всего. Надо было что-то делать. Надо было кончать со всей этой виртуальной неразберихой и безумной фантасмагорией.
И Мирослав стал всё чаще задумываться о переезде в столицу, где он учился в университете, где жили его университетские друзья, где он был чуточку счастливее, чем сейчас.
Может, всё-таки согласиться с Любомиром и подыскать себе работу в одной из столичных газет? Но как оставить маму?
Вопросы, вопросы, вопросы… Кто даст на них ответ?
(Продолжение следует)