Я буду ждать на темной стороне. Книга 1. Глава 15

Слезы текли по её лицу, но Евангелина не собиралась их сдерживать. Поступок Лисова просто не укладывался у неё в голове. И только сейчас осознав, на какую низость был способен этот человек, о котором раньше она была чуть более лучшего мнения, добравшись до пустовавшего холла, разрыдалась, не сдерживая слез.

Заметив спустя время её исчезновение, Терехов с остальными, конечно, мог за ней кого-то послать, но возвращаться обратно она не спешила, снова и снова воскрешая в памяти моменты недавно пережитого унижения. Слишком многое ей пришлось перенести за столь короткий отрезок времени, чтобы продолжать делать вид, будто с ней все в порядке.

Хмель от шампанского не до конца выветрился из её головы, но сейчас она чувствовала себя намного лучше, чем пару минут назад. Слезы застилали ей глаза, и, проклиная себя за безнадежно испорченные ресницы, она принялась растирать уголки глаз, стараясь лишний раз не касаться их руками. Причем настолько сильно увлеклась этим занятием, что не заметила, как налетела на шагавших по коридору и весело о чем-то щебетавших между собой одногруппниц.

Отпрянув слегка назад, Евангелина попыталась придать своему лицу невозмутимое выражение, но её покрасневшие от слез глаза говорили сами за себя.

Галочка с Рамахеевой, хоть и были увлечены конкурсами, все же успели заметить, как Лисов, склонившись ранее к их одногруппнице, что-то говорил ей на ухо, тем самым вгоняя её в краску. И едва закончилась музыка, сев в углу, девочки принялись шушукаться, пытаясь понять, что бы это значило. Они были в курсе, что эти двое терпеть не могли друг друга, но сам факт, что вместо того, чтобы послать друг друга по адресу, они о чем-то мило беседовали, указывало на что-то из ряда вон выходящее. 

Заметив Литковскую в странном состоянии, Зоя с Марцелой набросились на неё с расспросами. И проклиная саму себя за то, что её слезы до сих пор были видны, как не пыталась она скрыть их от окружающих, смахнув с ресниц влагу, Евангелина попыталась натянуть на лицо улыбку, пряча за этой маской истинные свои эмоции. Сейчас ей меньше всего хотелось, чтобы её одногруппницы узнали настоящую причину её недавних рыданий. Рамахеева видела, как она общались с Артемом, а это значило, что замстароста вряд ли решиться её отпустить, пока не узнает всю правду. Хорошо, хоть рядом не было Мельчуцкой. Перед ней она бы точно не стала отчитываться.

— Что с тобой? — Рамахеева первой набросилась на неё с расспросами, преграждая ей путь и заглядывая ей в лицо. — Ты плачешь?

— Нет-нет, что ты, — поспешила заверить её в обратном Евангелина, машинально отворачиваясь от неё. — Со мной все в порядке. Тебе просто показалось.

— Неужели? — не унималась та, не собираясь оставлять в покое свою одногруппницу, пока не узнает истинную причину её испорченного настроения.

— Ты скажешь нам что произошло? — Голос принадлежал Зое Гольдштейн. — Это Лисов во всем виноват? Я права? Я давно заметила, как вы с ним общаетесь в последнее время… Как кошка с собакой. Поэтому ничему не удивлюсь.

— Так значит, это он во всем виноват? — уточнила Марцела, подхватывая мысль своей подруги.

И  обнаружив, как вспыхнула Литковская, будто специально собиралась замять столь скользкую тему, быстро почувствовала, что их догадки оказались не такими уж далекими от истины. В противном случае Евангелина вряд ли бы стала так эмоционально реагировать на их вопросы, предпочитая не распространяться о сложных отношениях с этим парнем.

— Что он сделал? Ударил тебя?.. Почему ты молчишь? Просто скажи все, как есть.

Взяв себя в руки, Евангелина хотела заявить во всеуслышание, что он вообще не применял по отношению к ней рукоприкладства, но чувствуя, что у неё нет никакого желания посвящать девочек в истинную причину их конфликта, рассказывая в подробностях, как он предлагал ей стать его любовницей, прикусив язык, решила ничего не говорить, оставив одногруппниц и дальше сгорать от любопытства относительно её непростых взаимоотношений с этим парнем.

— Скажи нам хоть, о чем вы с ним разговаривали, — настаивала Зоя, высказываясь с Рамахеевой об этом событии так, будто происходящее касалось лично их.

— Ни о чем, — равнодушно бросила Евангелина, не желая больше говорить на эту тему. Сейчас она была не в состоянии отвечать на их несуразные вопросы.

— Нет, нет, ты от нас что-то скрываешь! — Перебив её на полуслове, затараторила Гольдштейн, не спуская с неё глаз. Литковская отрицательно кивнула, с досадой вздыхая:

— Сейчас это уже не имеет значения.

— Ну, ладно, не хочешь, не говори, — отозвалась Марцела, смирившись с обстоятельствами. — Только мы тебя предупреждали. Говорили держаться от этого придурка подальше, но разве ты когда-нибудь нас слушала?! Ничего, я расскажу обо всем Терехову, он найдет на него управу… Задаст Лисову такую трепку, что мало тому не покажется!

Было странно слышать, что они так за неё переживали. И не в состоянии больше выслушивать их мнимые угрозы, которые вряд ли воплотятся в реальность, выскользнув из объятий девочек, Евангелина устремилась дальше, не собираясь больше нигде останавливаться.

Окружающая обстановка душила её и угнетала. И стремясь как можно скорее добраться до холла, она чуть не сбила с ног Феликса. Прибыв сюда составить компанию своему приятелю, парень был приятно удивлен, наткнувшись в полутемном коридоре на ту самую крошку, чей образ взбудоражил его сознание во время их первой встречи. Поздоровавшись с ней, однако не услышав в ответ никакого приветствия, брюнет был заинтригован её странным поведением. На лице Литковской была нарисована ярость, а в глазах читалось отчаяние.

— Куда спешим, малышка? Кто тебя обидел? — Преградил ей путь Феликс, пытаясь узнать, что именно её так напугало, заставив выскочить из аудитории.
 
— Не твое дело, — отрезала Евангелина, устремляясь дальше. Только этого кретина здесь не хватало для полного счастья!

Но не тут-то было! Стоило ей сделать пару шагов вперед в попытке избавиться от общества этого типа, как тотчас схватив её за руку, он попытался притянуть её к себе, мешая её побегу.

— А ну, быстро назови мне имя своего обидчика и я мигом с ним разделаюсь! — Насмешливо бросил парень, хватая её за плечи и прижимая к стене. — Отвечай, кто это у нас такой борзый и дерзкий? Рассказывай все, куколка. Ничего от меня не утаивай. Это Темка во всем виноват? Я верно тебя понял? Да я его, супостата…

Вырвавшись, Евангелина помчалась дальше, прекрасно понимая, что все его угрозы не стоили и ломаного гроша.  Тем более в его защите она не нуждалась. Да и вряд ли этот тип начнет предпринимать что-то серьёзное против своего лучшего друга, от которого финансово зависел. А вот побравировать перед обреченной девушкой красивыми словесами, изображая из себя защитника — всегда, пожалуйста. И как-то быстро уразумев все это для себя, Евангелина не стала принимать близко к сердцу его «помощь», включая попытку слегка за ней приволокнуться, когда и так было понятно, что его затея была всего лишь шуткой.

Очутившись на улице, она даже не думала останавливаться, начав осознавать реальность, когда поняла, что ушла слишком далеко от здания и сильно при этом замерзла.

Холодный ветер обжигал руки и лицо. За пределами помещения температура резко упала. Но упорно продолжая шагать вперед, пытаясь хоть как-то прикрыть свое лицо, Евангелина старалась не обращать на это внимание. Главное для неё было дойти до остановки и сев в общественный транспорт, (если таковой вообще ходил по городу в столь позднее время), уехать к отцу, а позже и вовсе поставить его в известность о том, что хочет переехать к нему, а к Лисовым больше никогда не вернется.

После такого о возвращении к ним не могло быть и речи.

Телефон, который она зашвырнула накануне в свою сумочку, разрывался от поступающих звонков, но прекрасно догадываясь, кто именно сейчас ей мог звонить, брать в руки трубку она не спешила. Если Артем и вправду отправился на её поиски, (что было маловероятно, но все же), он мог спокойно наткнуться на Рамахееву и остальных девчонок, а те уже могли направить его по нужному маршруту, тем самым избавляя его от необходимости тратить драгоценное время на обыск пустовавших аудиторий.

Такими мыслями была занята её голова, когда добравшись до конца перекрестка, Евангелина свернула в сторону трущоб, пытаясь сократить свой путь до остановки. Её туфли были на тонкой подошве и довольно скоро перестав чувствовать ступни ног по причине сырой погоды, сцепив зубы, она ускорила шаг, пожалев, что не надела накануне сапожки с плотной подошвой. 

Сейчас ей как никогда хотела добраться до дома прежде, чем она успеет отморозить себе ноги. Перспектива получить обморожение, а впоследствии и высокую чувствительность конечностей к холоду её не очень прельщала. И хотя интуиция подсказывала ей не идти по злосчастному переулку, где всегда было сумрачно даже в дневное время суток, поддавшись собственному упрямству, Евангелина направилась дальше, не боясь встречи с третьесортной публикой.

Обычно там шатался всякий сброд и маргиналы. Нормальные люди старались обходить это место стороной, если не ставили перед собой цель нажить неприятностей. Но прикинув в уме, что если она пойдет на остановку по хорошо освещенному проспекту, то однозначно отморозит себе ноги, (и возможно не только их), ещё раз поразмыслив о возможных рисках, Евангелина предпочла сократить свой путь и пройтись вдоль трущоб, уверенная, что с ней не случиться ничего дурного.

Увы, она плохо знала этот район, поскольку никогда здесь раньше не ходила. Возвращаясь домой после учебы, её одногрупники предпочитали в этом месте не тусоваться. Поэтому слабо себе представляя всю опасность прогулок в данной местности, ступая по ущербному асфальту с выбоинами, рискуя вывихнуть себе ногу, Евангелина успела десять раз пожалеть о том, что именно пошла этой дорогой.

В густом тумане все казалось не таким, как обычно. Остановившись на полпути, она поискала взглядом другую дорогу, но забыв, как именно сюда дошла, поняла, что попросту заблудилась.

От одной мысли, что она умудрилась потеряться в таком жутком месте, у неё вся душа ушла в пятки. И забыв на мгновение, зачем вообще шла этим путем, когда могла выбрать другой, но более рискованный из-за холода, с трудом взяла под контроль собственные эмоции, стараясь не поддаваться приступам паники, пока до её слуха не донесся звук приближающихся лап, принадлежавших, очевидно, какой-то бродячей собаке.

Замерев на месте, на какое-то мгновение Евангелина забыла, как дышать. Если этот звук и вправду принадлежал собаке, тогда ей конец.

Она до чертиков боялась голодных бродячих животных, так как при столкновение с ними очень сложно было понять, что было в их голове и с какой целью они к тебе подходили: попросить что-нибудь съестное, либо загрызть тебя до смерти. Особенно это касалось огромных собак. А если учесть, что эти четверолапые «друзья» обладали хорошим нюхом, то обнаружить в таком месте человека им не составляло особого труда.  И стоило ей об этом подумать, как в следующий момент она почувствовала за спиной какое-то движение.

Приближавшийся живой объект был вполне реален, пусть и находился пока от неё на довольно приличном расстоянии, которое через пару секунд могло вполне сократиться. Что, собственно и произошло. И едва Евангелина остановилась, чтобы воочию удостовериться в том, оправданы были её страхи, либо происходящее ей только казалось и бояться, по сути, было нечего, как перед её глазами появилось воплощение её ночных кошмаров.

Огромная бродячая собака, отбившаяся от своих хозяев, имела, по всей видимости, огромные неприятности с питанием. И курсируя вот уже несколько дней по заброшенной территории, питалась, чем попало, будучи голодной как волк. Добрые люди в виде сердобольных бабулек, подкармливающих бродячих животных, редко сюда забредали, поэтому оставшись предоставленная сама себе, собака рыскала, где попала, рискуя перейти на живой корм в виде крупных зверушек и не только. Чуть не оступившись и в то же время будучи слишком шокирована, чтобы закричать, Евангелина продолжала оставаться на месте, стараясь не шевелиться, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание собаки, которая вряд ли могла её проигнорировать. Во всяком случае сейчас.

Навострив уши и открыв пасть, животное неотрывно следило за своей жертвой, словно прикидывая для себя в уме, нападать на неё или нет. И пока Литковская стояла рядом с каким-то бетонным забором, не шевелясь, собака сохраняла спокойствие, внимательно её изучая, однако стоило ей сделать пару шагов назад, пусть и перспектива сбежать от такого животного выглядела почти безнадежной, показав клыки, собака глухо зарычала.

Не имея возможности оценить блеск её клыков, Евангелина продолжала медленно отступать назад, прикрывая ноги сумкой. И когда ей показалось, что оскалившись, животное собралось на неё напасть, ни живая, ни мертвая от осознания происходящего, не сдержавшись, она громко закричала, почувствовав, как чьи-то руки крепко подхватили её сзади за туловище и резко отбросили в сторону.


Книга 1. Глава 16:

http://proza.ru/2021/11/12/1790