Золотоносная жила

Всё началось с неудачи.

Переписывая набело поэму, я опрокинул чернильницу. После этого не только листы с поэмой, но и скатерть, и справочник по геологической разведке, и даже банка с тушенкой оказались в чернилах.

Мне стало ужасно обидно.

"Будь проклят тот час, когда я решил сочинять стихи !" - воскликнул я и вышел из дома.

Занималось раннее утро.

Над крышей приисковой котельной разливалось бледно-фиолетовое пятно зари, как чернила по листам моей поэмы, и труба котельной, словно мачта приближающейся пиратской шхуны, смутным силуэтом уже прорисовывалась на фоне рассвета.

Захватив кое-что из принадлежностей геолога, я отправился в тундру.

Я шёл, стараясь не думать о неудачном начале дня, шёл, глядя на красочный наряд весенней тундры, на голубые волнистые сопки вдали, на небесный свод с потухающими звёздами. И по мере того, как Полярный ( посёлок, где я жил ), "Колба"( литературный клуб в Полярном ), моя поэма и залитая чернилами тушёнка становились всё дальше от меня, душа моя всё больше успокаивалась.

Шёл я довольно долго. Места эти были мне хорошо знакомы. В поисках золотоносной жилы я исходил их вдоль и поперёк.

По данным геологической разведки где-то здесь жила и должна была пролегать.
И я её уже давно искал и всё никак не находил.

Наконец, прошагав немало километров, утомлённый ходьбой, я остановился и присел передохнуть. Пёстрый ковёр весенней тундры пышно расстилался у моих ног и тянулся до самого горизонта.

Кто не бывал в тундре весной, тот многое потерял !

Тысячи цветов всевозможных оттенков, сверкая капельками росы, окружали меня. Я залюбовался ими. Но вдруг какой-то особенный и хорошо мне, как приискателю, знакомый блеск среди всеобщей пестроты остановил мой взгляд. Я встал, подошёл к тому месту, откуда он исходил, и наклонился...

Золото !

Золотой слиток - самородок, как принято о них говорить, - лежал передо мной.
Я поднял его, осмотрел и бросил в специальный мешочек. Стал искать дальше и вот снова заметил блеск.... Золотоносная жила ! Я всё-таки нашёл её !

К вечеру мой рюкзак, как мне показалось, даже чуть-чуть резал мне плечо. В нём теперь находились не только инструменты, но и кое-что посущественнее - мешочек с золотыми слитками. Слитки были небольшими - каждый не более 2-3 грамм, но их было несколько десятков. Ну что ж, значит, я недаром трудился все эти месяцы. Начальство останется довольно, а главное, окажется, что наш прииск в Полярном не самый последний в районе. С такими приятными мыслями, точно определив координаты золотоносного участка и пометив его на карте, я возвращался домой.

Подойдя к приисковой конторе, я решил в неё заглянуть, чтобы поделиться своей радостью и просто поболтать с конторскими девчатами. Я к ним давно не заходил.
В помещении конторы было сильно накурено. Девчата сидели в центре комнаты вокруг стола и о чём-то громко спорили. Речь их не отличалась, мягко говоря, изяществом выражений. Увидев раскрасневшиеся лица и пустые бутылки на столе, я понял, что хорошей беседы не получится.

Как секретарь "Колбы", я не поощряю пьянство и совершенно не переношу, когда в помещении курят. Да и  просто запах табачного дыма мне противен. Конечно, и в "Колбе" порой слышен плеск льющегося вина и звон бокалов, однако всё это делается и к месту, и в меру.

Уходить было поздно. Меня заметили и уже приглашали к столу. В ответ я отрицательно покачал головой. После ковра цветов, после запаха весны эта душная, прокуренная комната и нецензурная речь, да ещё из женских уст, неприятно поразили меня.

Ничего не говоря, я подошёл к столу и одним движением смахнул с него всё, что на нём находилось. Девушки остолбенело переглянулись. В наступившей гробовой тишине я поднял высоко над столом мешочек со своими находками и перевернул его. Золотые слитки посыпались сверкающим дождём. Они падали на стол, рассыпались по нему и со звоном летели на пол. Самый большой самородок, с которого я начал свой поиск, упал из мешка последним. Он укатился дальше всех остальных и залетел под диван. Девушки оторопело смотрели то на меня, то на золото. Наверное, они решили, что я пьян ещё больше, чем они.

Наконец, первая рука потянулась к слиткам. Затем вторая, третья, четвёртая...
Я стоял, не шевелясь и не говоря ни слова. Боже, что тут началось ! Девушки, пьяные уже не только от вина, но и от увиденного, стали хватать слитки и запихивать их в карманы штанов и фуфаек. Мне стало смешно. Ну чем не пираты ? !

Одна из девушек, которая мне прежде очень нравилась и нравится доныне, заметив, что самородок улетел под диван, полезла его доставать. И под диваном застряла. Пытаясь вылезти, она била по полу ногами. Я хотел помочь ей выбраться, но только стащил с неё сапоги. Так и не сказав никому ни слова, я вышел из конторы.

Во дворе конторы мне повстречался поэт Серёжа Черепахин. Он шёл усталой шофёрской походкой. Шапка на нём съехала набекрень и широкая, добрая, детская улыбка озаряла его лицо. Он прошёл рядом, даже не заметив меня. " Наверное, выплатили задолженность по зарплате ? - подумал я -  А может быть, снова влюбился ? "

Уже сильно стемнело. Первые звёзды, как самородки, засверкали на синем бархате вечернего неба. Большие и еле заметные, яркие и не очень. " Как и поэты  !" - невольно пришло мне на ум. И на душе вдруг стало легко. Рюкзак не тяготил плечо. До дома оставалось совсем недалеко. Мысль о том, что я скоро упаду на свою кровать и отдохну после трудного, так неудачно начавшегося, но так хорошо закончившегося дня, придавала мне сил.

Нет ! Всё-таки неплохо, что я решил стать поэтом ! Сколько у меня появилось друзей :  и Серёжа Черепахин, и Ирфан Шемсетдинов, и Юрка Пшенянников, и Андрюха Москальцов, и Алёша Цвях, и Витя Трачук, и Дима Паскевич, и Саша Тарновский и...  да разве всех перечислишь ! А "Колба", а наши споры о поэзии и обо всём на свете - разве это не замечательно  ?

Пока я так шёл и мечтал, на Полярный совсем опустилась ночь. Алое пятно зари медленно гасло над крышей приисковой котельной и труба котельной, как мачта уплывающей вдаль пиратской шхуны, смутным силуэтом чернела и таяла на фоне наступающей ночи.