Мальчик из созвездия Рыб Глава 23

Первая книга дилогии "Предисловие к себе"               

Глава 23

Мирославу всё больше и больше нравился молодой и дружный   коллектив газеты, где он работал. Нравилась кипучая газетная жизнь, и та свобода творчества, без которой нет настоящей журналистики. Несмотря на жёсткую политическую цензуру, которой были опутаны все средства массовой информации, руководству газеты  удалось отстоять свою независимость и свободу печатного слова.
И это сразу отразилось на тираже – «Экспресс» хотели читать и читали все. Удивляться тут нечему, потому что настоящий болгарин с давних времён любит пересуды о политике, любит криминальные новости, любит комментировать, спорить, обсуждать всё, что его волнует. Нужно только подбросить ему интересную тему. У Мирослава это получалось. И вскоре он стал заведовать отделом острых социальных проблем и криминальной хроники.
Однажды в конце рабочего дня к нему в кабинет заглянула Эльжбета.
- Тук-тук… Можно?
- Входи, – пригласил Мирослав. –  Только давай короче. Дел много.
- А я вообще без слов, – Эльжбета положила на стол Мирослава красочную открытку-приглашение.
- Опять за своё? – улыбнулся Мирослав. – Я же предупреждал – никаких приглашений.
- Да ты посмотри, от кого приглашение!
Мирослав взял открытку:
- Смотрю… «Дарина и Андриан приглашают Вас…» Ничего не понимаю. Кто это?
- Мирослав, вспоминай! Первый курс, «История болгарской прессы». Наши любимые преподаватели – профессор Андриан Бойчев и доцент Дарина Благоева.
- И у них, – Мирослав заглянул в открытку, – золотая свадьба! Но как они нашли нас?
- Нашли, прежде всего, меня. Как-никак, я не только их бывшая студентка, но и бывшая жена декана факультета журналистики, тоже профессора, – засмеялась Эльжбета. – Ну как, пойдёшь?
- Пойду, конечно! Спасибо тебе. Такой подарок…
Эльжбета ушла, а Мирослав долго ещё не мог взяться за свои дела. Вот ведь как бывает, столько лет прошло, а, кажется,  только вчера были лекции и семинары. И, конечно же, любимые преподаватели – Андриан Бойчев и Дарина Благоева, лекции которых они ждали с большим нетерпением. Здесь можно было не только слушать, но и говорить, поэтому преподаватели не успевали отвечать на вопросы любознательных студентов.
Лекции по истории болгарской прессы… Мирослав до сих пор помнит всё, что рассказывал им тогда профессор Андриан Бойчев. Первое болгарское издание… Журнал «Любословие»… 1844 год… Его создателем и редактором был Константин Фотинов – купец, учитель и переводчик. Журнал выходил раз в месяц в турецком городе Смирна. И Константин Фотинов был не только собственником и создателем, но и основным автором журнала.
А с 1846 года начинает выходить первая болгарская газета «Болгарский орёл». Её редактором был болгарский книжник, просветитель и журналист Иван Богоров. Газета выходила совсем недолго – с апреля 1846 по январь 1847 года – и печаталась в Лейпциге.
Два решающих фактора определяли динамику развития болгарской прессы на пороге двадцатого века – рост грамотности и развитие городов. Сколько же их было, этих новых газет и журналов! «Мысль», «Болгарский торговый вестник», «Художник»,  «Земледельческий вестник», «Болгарский турист», «Пожарное дело»,  «Мода и домоводство», «Пчела», даже «Смех и слёзы». 
Студенты никогда не пропускали лекций профессора Бойчева. И когда того на время отстранили от лекций  в университете после его резкой критики в адрес партийных газет «Мир», «Рабочий вестник» и «Земледельческое знамя», студенты и преподаватели  стеной встали на его защиту.

Золотых юбиляров чествовали в самом красивом и живописном  ресторане Софии – «Воденицете». Он славился своей национальной кухней и потрясающим мастерством шеф-повара – так вкусно, как здесь, клиентов нигде не кормили. Находился ресторан в старинном здании бывшей водяной мельницы. Отсюда и название.
И ещё одно отличие от других ресторанов столицы – «Воденицете» находился не в самой Софии, а на территории национального парка Витоша. Поэтому вокруг него были не шумные улицы и бульвары, а  живописные лужайки, чистые ручьи с ажурными мостиками и пруды в обрамлении плакучих ив и кустарников. Настоящая деревенская пастораль!
Погода стояла прекрасная, и Мирослав с Эльжбетой, доехав на такси до национального парка, дальше решили пойти пешком.
С каждым разом Эльжбета всё больше удивляла Мирослава. Она, словно на машине времени, возвращалась к себе прежней, к той Эльжбете, которую Мирослав знал много-много лет назад.
Вот и сейчас в светлом брючном костюме и зелёных туфельках-лодочках  Эльжбета была похожа, скорее, на студентку, чем на светскую львицу и бывшую профессорскую жену. Её длинные светлые  волосы были гладко зачесаны назад и схвачены на макушке широким изумрудным кольцом, а дальше эта золотая волна ниспадала до самого пояса. 
Время от времени Эльжбета поправляла свою модную зелёную сумочку на длинном тонком ремешке. Без каблуков она едва доставала Мирославу до плеча и во время разговора то и дело поднимала к нему своё лицо, только слегка тронутое косметикой.
И вдруг на плечо Эльжбеты опустилась большая красивая бабочка. Её радужные, с золотой бахромой, крылья то поднимались, обнажая бархатистое брюшко, то опускались.
От неожиданности Эльжбета взмахнула рукой, и бабочка перелетела на тыльную сторону её ладони. 
- Мирослав, посмотри! Откуда здесь такие бабочки?
Она остановилась, боясь опустить руку и потревожить это чудо.
- Действительно, откуда? Может, она из тропиков?
Мирослав хотел схватить бабочку за крылья, но та легко слетела с руки Эльжбеты и… пропала.
- Что это было? – спросила Эльжбета, внимательно рассматривая свою руку.
- Не знаю, – озадачено ответил Мирослав. – Может быть, какой-то знак судьбы?
- Скажешь тоже, – засмеялась Эльжбета.
- Вот ты не веришь, а зря. Я тоже не очень верю, – улыбнулся Мирослав. – Но иногда так хочется, чтобы они были, эти знаки и, главное, чтобы мы их не пропускали мимо себя.
Он снова вспомнил исчезновение талисмана и встречу с женщиной, так похожей…
- Сто лет не была на природе, – сказала Эльжбета, прервав его размышления. – А помнишь, наши студенческие турпоходы?
- Ещё бы! Светлое, беззаботное время!
- А что ты ещё помнишь?
- Помню, как ты впервые вошла в аудиторию, и все мы просто обалдели от твоей красоты!
- Мирослав, только без комплиментов!
- Какие комплименты! Все парни были от тебя без ума! И я в том числе. Смотрел на тебя, и почему-то на память приходили вот эти  слова –  «Нет краше царицы польской девицы». Это, когда я узнал, что ты полька.
- Я тоже где-то слышала… Про царицу и девицу. Откуда это? – спросила Эльжбета, снова поднимая к нему своё лицо.
- У русского поэта Пушкина есть такая баллада… Не очень известная, а сюжет просто потрясающий: замыслил старый воевода  Будрыс в Вильне три похода – на Польшу, на «прусаков» и на русских. И отправил туда своих сыновей. Один должен был взять золото и самоцветы в Новгороде, другой – деньги и янтарь от прусаков, а третий – «На ляха пусть ударит без страха. В Польше мало богатства и блеску, Но уж верно оттуда привезёт он мне на дом невестку. Нет на свете царицы краше польской девицы. Весела – что котёнок у печки, и как роза румяна, а бела, что сметана, очи светятся, будто две свечки!»
Мирослав замолчал и с улыбкой посмотрел на Эльжбету.
- А дальше? Что было дальше? – потребовала она.
- «Сыновья с ним простились и в дорогу пустились… Снег на землю валится, сын дорогою мчится. И под буркою ноша большая. «Чем тебя наделили? Что там? Ге! не рубли ли?» «Нет, отец мой; полячка младая»… Продолжать дальше? – снова улыбнулся Мирослав.
- О, конечно!
- Тогда слушай… «Снег пушистый валится; всадник с ношею мчится, чёрной буркой её покрывая. «Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?» «Нет, отец мой; полячка младая». Снег на землю валится, третий с ношею мчится, чёрной буркой её прикрывает. Старый Будрыс хлопочет и спросить уж не хочет, а гостей на три свадьбы сзывает».
- Ну, как? – спросил Мирослав, закончив декламировать стихи.
Эльжбета была в восторге:
- О. Матка Боска! Откуда ты всё это знаешь?
- У меня мама – учительница русского языка. Ну, и литературы тоже…  Я много стихов Пушкина знаю наизусть. А ты ведь и вправду тогда  соответствовала этому образу: «Нет на свете царицы краше польской девицы». Только вот на котёнка у печки была не похожа – грустная очень. Красивая, но грустная. Может быть, сейчас скажешь, почему?
Эльжбета, и вправду, сразу погрустнела, притихла, и всю дорогу до ресторана шла молча. Мирослав понимал, что задел какую-то больную струну в её сердце, и не знал, как  исправить допущенную оплошность.
Они поднялись на мостик через широкий ручей и увидели сквозь листву деревьев  живописное здание старой водяной мельницы. До них донеслись звуки музыки и голоса людей.
Эльжбета взяла Мирослава под руку:
- Не грузись… Всё хорошо… Посмотри, кто нас встречает.
У входа в ресторан гостей встречали золотые юбиляры – Дарина и Андриан в национальной свадебной одежде жениха и невесты. И это было очень красиво!
- Андриан, смотри, кто пришёл! – Дарина протянула руки навстречу Эльжбете и Мирославу. – Дорогие мои, как я рада вас видеть!
Подбежал посыльный в белой вышитой рубашке и протянул Мирославу заказанный  им ранее букет чайных роз, который он тут же вручил юбилярам вместе с конвертом, где рядом с поэтическим экспромтом лежало ещё кое-что.
- От всего сердца! Счастья вам, здоровья, вечной молодости и любви!
Профессор тепло обнял Мирослава:
- Спасибо! Мы с женой следили за твоей «северной одиссеей», мой мальчик. У Дарины несколько толстых папок с твоими потрясающими фоторепортажами со Шпицбергена. Написаны с большим  знанием дела и фактуры. И с чувством! Главное, с чувством и душой.
- Да, это так, – поддержала профессора Дарина. – Проходите в большой зал, мои хорошие. Ваши места указаны в пригласительных открытках.
Внутри ресторан был ещё великолепнее, чем снаружи. Самобытный  национальный колорит чувствовался во всем – и в украшении зала, и в форменной одежде официантов, и в сервировке стола, и в музыкальном сопровождении.
По мере того, как собирались гости, Мирослав попытался узнать среди них своих однокурсников, преподавателей и других сотрудников факультета журналистики. Это было прелюбопытнейшее занятие, и Мирослав хотел увлечь им свою спутницу, чтобы хоть немножко развеселить её. Но Эльжбета, казалось, ничего не слышала, она была занята своими мыслями и даже не сразу поняла, чего он от неё хочет. А потом не могла сдержать улыбку.
- Тоже мне – Шерлок Холмс! И ты мне серьёзно предлагаешь, определить, кто есть кто? И это через двадцать лет? Нет! Давай, для начала, обратим внимание на закуски, которыми нас будут потчевать.
И она окинула взглядом поистине королевский стол.
А посмотреть было на что! Этот ресторан, знаменитый своей национальной кухней, удивлял и не таких гурманов. Недостатка  в традиционных болгарских блюдах не было. Взять, хотя бы, тюрбо – рыбу, похожую на камбалу: мясо у нее белое, нежное. Это одна из самых вкусных рыб, её по праву можно назвать королевской. В сочетании с прованскими травами и луковым сливочным соусом она просто великолепна!
А вот здесь кюфте – очень вкусные мясные шарики из фарша, приправленные душистыми травами и специями. Дальше кебабче – блюдо из рубленого мяса, запеченного в духовке.
Эльжбета попробовала и картофель с брынзой, и  салат из цветной капусты с изюмом, и индейку под гранатовой глазурью с инжиром.
Но больше всего ей понравилась мусака – многослойное запечённое блюдо из мясного фарша и картофеля с особой заливкой. Оно показалось Эльжбете верхом совершенства, и она поинтересовалась у официанта, обслуживающего их стол, кто готовил это чудо, и нельзя ли выразить благодарность повару.
Официант пригласил администратора, и тот обещал исполнить просьбу гостей.
Минут через десять он вернулся и сказал:
- Вам повезло. Шеф-повар любезно согласился провести для вас мастер-класс. Разве можно отказать такой красивой барышне!
Эльжбета поднялась из-за стола и кивнула Мирославу, приглашая его за собой. Стараясь не мешать гостям, которые готовились принять участие в свадебных аттракционах, Эльжбета и Мирослав двинулись вслед за администратором.
У входа в кухню им предложили надеть белые куртки и поварские колпаки. Эльжбета приготовилась было водрузить колпак на свою причёску, как из-под её рук вылетела большая бабочка и впорхнула в открытую дверь кухни, которую услужливо распахнул перед ними  администратор.
- Эльжбета, смотри – твоя бабочка! – не смог сдержать своего изумления Мирослав.
А экзотическое насекомое, рассекая воздух радужными крыльями, прямиком полетело к высокому, стоящему к ним спиной, мужчине в белой поварской куртке.  Бабочка зависла  над ним, словно маленький вертолет, а затем резко опустилась на белый рукав чуть ниже плеча.
Человек при этом невольно вздрогнул, взмахнул широким ножом, которым шинковал овощи, и быстро обернулся. Золотые пуговицы на его куртке блеснули, словно маленькие самоцветы.
- Отец Константин! – ахнула Эльжбета, устремив на него свой взор.
Её негромкий возглас прозвучал для того, будто гром с ясного неба. Нет, скорее, как Божий глас! Потому что отец Константин не всегда был шеф-поваром.  Когда-то круг его обязанностей был весьма далёк и от хлеба насущного, и  от булочек с пончиками, а целиком и полностью сводился к пище духовной.
Когда-то очень давно молодой священник Константин Ринейский служил в костёле Святого Иосифа, где принимала своё первое причастие юная Эльжбета. И это весьма деликатное обстоятельство было сейчас известно лишь им двоим.
Но лишь одному отцу Константину было известно, чем обернулось для него, молодого католического священника, пришедшее вдруг к нему  осознание того, что он способен был  любить не только Бога, но и женщину. Пришла любовь, и ничего нельзя было с ней  поделать. Но и покориться ей тоже было нельзя. И тогда…
Вот и пришло время сказать, что Эльжбета как раз и была той юной и прекрасной девушкой, которую отец Константин, испугавшись своей земной любви, добровольно покинул много лет назад. Но к ней всегда стремилась его душа. И, в конце концов, его земная любовь оказалась сильнее любви небесной! Ради неё он оставил свой высокий сан и, бросив своё служение и свою паству, перелетел через океан, чтобы найти любимую женщину, чтобы жить с ней в одной стране и дышать с ней одним воздухом.
Позабыв обо всём на свете, отец Константин смотрел на Эльжбету, которая  по воле самого Спасителя (а почему он так думал, вы узнаете позже) спустилась прямо с небес, чтобы сделать его самым счастливым человеком на земле.
(Продолжение следует)