Пурга. Лирический рассказ из жизни офисного планкт

   Пётр Амуров и Маргарита Затирская терпеть не могли друг друга. Если он входил в помещение, то она немедленно выходила из него. Если она вносила предложение, то он всегда голосовал против. Если кто-то из них видел другого в конце коридора, то обязательно сворачивал и обходил другим путём. Если они в одно и то же время шли на службу, то двигались по разным сторонам дороги. Чтобы не встретиться с ним на лестнице, она поднималась на пол-этажа выше и ждала, когда он пройдет. Легче было совершить все подвиги Геркулеса, чем усадить этих двух людей за один стол.


   Оба они, и Амуров и Затирская, были ценными специалистами каждый в своём деле. Поэтому начальство терпело их выходки, прекрасно зная про эту холодную войну.


   Взаимная неприязнь началась очень давно. Амуров когда-то что-то сказал, Затирская приняла это на свой счёт. Хотя сказано было и не про неё, но ответ был резким и обидным. Амуров посчитал, что оправдываться – ниже его достоинства. Затирская же вообще не желала извиняться даже тогда, когда уже прекрасно понимала свою неправоту.


   Сегодня рабочий день был коротким – вечером намечался новогодний корпоратив. Некоторые коллеги потихоньку начали квасить уже с утра.


   Амуров обхаживал Любочку Безотказову. Говорил ей комплименты и делал недвусмысленные намёки. Судя по реакции Любочки она была не против, и у Амурова были на этот вечер далеко идущие планы. Но в процессе празднования Любочка постоянно норовила куда-то смыться. То покурить, то попудрить носик… Хотя Пётр старательно подливал в её бокал шампанское и сладкий вермут.


   Молодой сотрудник Аркадий Морковкин был тайно влюблён в Затирскую с первого взгляда. В её присутствии он превращался в желе. Не смел говорить, шевелиться и даже дышать. Несколько раз он подбрасывал на стол Затирской одинокие красные розы. И в душе своей захлёбывался от восторга, когда видел свой подарок на её столе, опущенным в воду в графине. Вот и сегодня он спозаранку прокрался в её кабинет и поставил на стол бумажный пакетик с новогодней открыткой и небольшим, но приличным парфюмом.


    Затирская была эффектной женщиной средних лет. Прекрасно сохранившая фигуру. Породистое, благородное лицо. Как должное принимала знаки внимания и комплименты, иногда одаривая их авторов благосклонными улыбками. Осмотрев подарок тайного воздыхателя, Затирская не сдержала улыбку. Очередной поклонник. Хотя… как женщине ей было приятно. Да и неизвестность только добавляла интриги. Интересно, кем он окажется на самом деле? И как долго будет скрывать себя?


   Вечером в актовом зале было шумно, душно и многолюдно. Ели… пили… танцевали…  Амуров начал проявлять беспокойство. Безотказова не желала окончательно поддаваться его чарам, и не давала никаких твёрдых обещаний. Видимо была недостаточно пьяна. Когда Безотказова в очередной раз сорвалась потанцевать, а затем вновь куда-то улизнула, Амуров подсел к местному справочнику по всем вопросам, которого звали Николенька.


    Человек, который всё про всех знает. Старательный собиратель и распространитель всякого рода сплетен и слухов, а также государственных и, главным образом, личных тайн. Сам он в шутку называл своё хобби «обществоведением». Пьяненький порядком Николенька закинул в глотку 50 грамм водочки и по-братски обняв Амурова заявил: «Ты, я вижу жаждешь лицезреть Любочку Безотказову? Томишься желанием нескромных лобзаний её персей и ланит? С последующим срыванием покровов… Так вот! Т-с-с! Сдаётся мне, что оная девица… как бы это сказать… Обещала мазурку одному, а кадриль – другому!»


    Николенька многозначительно воздел палец и подмигнул Амурову всей своей головой сразу. По всему выходило, что на обладание Любочкиным телом имелся ещё один претендент. Амуров решил дожать Безотказову. Нужен был решительный шаг, который склонил бы чашу весов в его сторону. План был такой: Николенька должен был притащить Безотказову с балкона, где она по слухам курила и в нужный момент впихнуть её в двери зала.


   Затирская опаздывала. И это несмотря на то, что жила она рядом с работой. Забежала переодеться для праздника. Но мысль о новом поклоннике не оставляла и Затирская в последний момент передумала надевать заранее приготовленное платье. Ей захотелось провокации. Пусть он увидит её, такую невозможно красивую и выдаст себя. А для этого нужен совсем другой наряд.


    Амуров пошептался с техником и ведущим корпоратива.  Пришлось раскошелиться и даже заставить его скачать кое-что из интернета. Когда отзвучала очередная мелодия, ведущий произнёс: «А сейчас, дорогие друзья, по просьбе нашего коллеги Петра Амурова для самой красивой девушки на свете прозвучит такая же красивая… Да нет! Шикарная! Да! Да! Шикарная композиция Леонарда Коэна «Я твой мужчина» ( I’m Your Man ).»


    Медленно зазвучали первые аккорды, вспыхнул прожектор, освещая вход, дверь открылась и внутрь вошла… Затирская.  В красном платье (а красное, как известно, очень к лицу брюнеткам) она выглядела офигительно. Амуров, уже взявший разбег, физически не в силах был остановиться. Затирская по привычке попыталась уклониться от встречи, но десятки пар глаз смотрели на неё и требовательное У-у-у раздавшееся из зала заставило её сделать то, что не могло случиться ни за что и никогда.


   Левая рука Амурова легла на её талию, правая рука Затирской легла на его плечо. Амуров и Затирская танцевали медленный танец.


   Перед глазами Амурова медленно проплывали удивлённые лица коллег, застрявший в дверном проёме Николенька с повисшей на нём Безотказовой, какие-то предметы интерьера… Это всё было будто бы не с ним. К тому же Амуров вдруг, совершенно неожиданно для себя, почувствовал, что ладонь его левой руки отчего-то становится горячей как утюг. И сигналы нервных окончаний, многократно усиленные высокой температурой, производят в его мозгу сексуально-возбуждающее действие. Ему было приятно ощущать под тонкой тканью платья движения тела Затирской. Ну это уж совсем никуда…


   Затирская двигалась чисто механически. Её мозг был подобен мозгу боксёра, только что получившего нокаут. Она ожидала от этого вечера чего угодно, но не танцев с Амуровым. Она старательно не смотрела ему в глаза. В голове вертелась мысль. Неужели Амуров и есть её новый тайный поклонник? Выходит, плохо она его знала. Вернее сказать – вовсе не знала. Но его горячая рука на её талии – это объективная реальность, а не какая-нибудь бредовая фантазия…


   Музыка закончилась. Они остановились, но продолжали держаться друг за друга. Внезапно Затирская вздрогнула всем телом, словно отгоняя наваждение, и, повернувшись, решительно вышла из зала. Амурова сразу же окружили люди. Его одобрительно похлопывали по плечам и спине. Говорили какие-то глупости про то, что давно пора было прекратить эту вражду. Оказалось, что многим было не всё равно…


   Подоспевший Николенька шептал ему на ухо: «Ну, брат, ты и учудил! Не ожидал я от тебя такого… Только вот понять не могу: это ты пьян, или просто хочешь заставить Безотказову ревновать?» Кстати, Безотказова тоже была рядом и по ней было видно, что теперь она уже точно на всё согласна. Амуров сделал рукой какой-то жалкий жест в стиле: «Ах! Оставьте меня в покое!» И двинулся на выход.


   В вестибюле Амуров огляделся. Затирская стояла у самого дальнего окна и смотрела на ночной город. Он подошёл сзади и их отражения в двойных стёклах наложились друг на друга. Амуров взял её руками за плечи и, прикрыв глаза, зачем-то понюхал её макушку. Она напряжённо замерла.


   Если бы силу взаимного притяжения этих двух людей можно было бы превратить в электричество, то они, наверное, могли бы осветить целый город…


   Вероятно, вы думаете, что дальше они влюбились и поженились? Ничего подобного. Эта парочка по-прежнему старательно кусает и пинает друг друга.  364 дня в году.


Но есть один день…
Накануне нового года…
Когда они…
Ну… в общем – это их день.


   Внимательный читатель спросит: «А при чём тут пурга?»
 Отвечу: «Да. В тот день на улице мела пурга.»