Мальчик из созвездия Рыб Глава 24

Первая книга дилогии "Предисловие к себе"

Глава 24               
               

Мирослав видел, как медленно и неотвратимо шли навстречу друг другу мужчина и женщина. Вот их руки встретились, но сами они были  словно зачарованы временем. И  только глаза, устремленные друг на друга, могли рассказать долгую историю их любви.
Бабочка с радужными крыльями ещё немного покружила по кухне и вылетела в открытую дверь, едва не коснувшись Мирослава своим крылышком, похожим на лепесток радуги.
Когда она пролетала мимо, Мирославу показалось, что у бабочки прелестная женская головка, и что она даже подмигнула ему, будто старому знакомому. Будь он чуточку внимательнее и не так захвачен  своими проблемами, то непременно увидел бы её в кабинете Божены во время их жарких  «психотерапевтических сеансов». 
Но сейчас речь не о Мирославе, хотя он по-прежнему главный герой в нашем повествовании, а о Константине и Эльжбете. 
«Сказка, – скажете вы, – в жизни так не бывает, в жизни всё куда более сурово и прозаично».
Может, и сказка. Но что тут поделаешь – она всё же случается! И всё благодаря бабочке с радужными крыльями, в которую иногда превращается эта плутовка Любовь.

… Сколько помнит себя  Эльжбета, она всегда жила на этой тихой улочке старой Софии, и никаких других городов и стран в её жизни не было. Но что касается большой семьи Эльжбеты, корни которой уходили в далекое прошлое, то так было не всегда.
Далёкий предок Эльжбеты – генерал Антон Бразинский принимал активное участие в восстании Тадеуша Костюшко, который в 1794 году решительно выступил против раздела Польши между Пруссией и Россией. Большие надежды заговорщики связывали с революционной Францией, которая находилась тогда в состоянии войны с Австрией и Пруссией – участницами раздела Польши. Но этим надеждам не суждено было сбыться.
После подавления польского восстания русским фельдмаршалом Александром Суворовым Польша на долгие годы  потеряла свою независимость, и  предки Эльжбеты под чужими именами  вынуждены были бежать из страны и искать приюта на чужбине.  Так Болгария, после долгих  скитаний, стала для них второй родиной.
А прапрадед Эльжбеты – Франтишек Бразинский – строил в Софии Кафедральный собор Святого Иосифа. Как гласит история,  строительство костела началось ещё во времена османского владычества. Через пять лет храм был построен. В церковный комплекс входили собор, монастырь отцов-капуцинов, школа и концертный зал.
А потом царь Фердинанд со своим дипломатическим корпусом принял участие в его освящении. Это историческое событие запечатлел неизвестный художник, картина которого вот уже сто лет украшает одну из стен в гостиной дома, который построил прадед Эльжбеты – Вацлав.
Эльжбета с раннего детства видела эту большую, почти во всю стену,  картину. Величественное, высокое, и в то же время очень лёгкое и устремлённое в небо здание костёла как бы парит над толпой, утверждая собой мир и благодать.
Однако люди отвергли божий мир и распорядились по-своему.  Этой старой картине суждено было намного пережить само здание Кафедрального собора. В конце марта 1944 года в ходе одной из бомбардировок Софии в костёл попал снаряд и разрушил его. Для восстановления храма был создан фонд Святого Иосифа. Одним из основателей этого фонда стал дед Эльжбеты – Юзеф. А в ноябре   епископ Иван Романов освятил зал Святого Франциска – единственную часть церковного комплекса, уцелевшую после бомбежки, и утвердил его, как временный молитвенный дом.
Зал Святого Франциска служил для богослужений ещё долгие годы. Здесь Эльжбету крестили, здесь она училась в воскресной школе, здесь она прошла конфирмацию и  приняла своё первое причастие,  и здесь же  встретила свою первую и единственную любовь.
До сих пор помнит Эльжбета тот солнечный майский день, когда она вместе с другими девочками и мальчиками готовилась к обряду, который совершается только раз в жизни. Она была из польской семьи, а в Польше к этому обряду допускают лишь с 14 лет. Но уже  задолго до дня конфирмации Эльжбете сшили белое платье из тонкого батиста, отделанное кружевами, купили белые туфельки и красивый венок на голову. И она не раз, втайне от мамы, примеряла платье и, стоя перед зеркалом, повторяла всё то, что ей предстояло пережить под сводами костёла.
Но в день своей конфирмации Эльжбета очень волновалась, и многое не могла вспомнить. Даже то, чему учили в воскресной школе. Глаза застилала какая-то тёмная пелена, а сердце билось уже не в груди, а где-то в горле. «Только бы всё не забыть! Только бы всё не забыть!» - стучало в голове.

Получив благословение от епископа, обряд в этот день совершал молодой священник. Во время конфирмации он возлагал руки на голову подростка, мазал особым церковным маслом (миро) лоб и читал молитву. Это было его первое «боевое крещение». Но в отличие от испуганных и потрясённых всей этой торжественностью  мальчиков и девочек, он был спокоен и уверен в себе. Его чистый высокий лоб светился благочестием, голубые глаза излучали любовь и веру, а красиво очерченные губы дарили тёплую улыбку и благословляли детей на жизнь  праведную и достойную истинного католика.
Отцу Константину, так звали священника, нравилось в этот день всё. Нравился сам обряд.  Ведь конфирмация это, не что иное, как  таинство Святого Духа, дающее человеку силу, делающее веру ещё крепче. Он был доволен собой, доволен этими мальчиками и девочками – они так трепетно воспринимали все его слова и жесты, что сердце отца Константина трепетало от благодарности Господу за это счастье, дарованное ему свыше.
Завершал он  обряд конфирмации легким напутственным шлепком по щеке, как бы причисляя этих детей к божьей пастве. Такой жест именуется алапой, и он очень нравился отцу Константину. Было в нём  что-то отеческое, тёплое, дружеское. Но эти лёгкие шлепки предназначались только мальчикам, девочек он благословлял лёгким прикосновением к плечу.
Когда отец Константин прикоснулся к плечу Эльжбеты, та чуть было не потеряла сознание. И он вынужден был поддержать девочку. Он  что-то тихо шепнул ей, и это были не слова молитвы, а простые ободряющие слова. И они возымели своё действие. Эльжбета слабо улыбнулась и с благодарностью взглянула на молодого священника. В глазах этой  девочки было столько теплоты, признательности и любви, что отец Константин невольно смутился.

Дома Эльжбету ждали подарки от родителей, от дедушки с бабушкой, от дяди Антона и тети Каролины, в её честь устроили праздничный обед, и остаток этого дня прошёл великолепно. Эльжбета знала, что прошедшему обряд конфирмации всегда  дарят подарки, а потом  устраивают праздничный обед в кругу семьи. Но знать – это одно, а быть королевой праздника – совсем другое.
Вечером, уже лёжа в кровати в своей маленькой спаленке с высоким окном, Эльжбета старательно перебирала в памяти все события  этого дня. Рядом на стуле лежали её белое платье и красивый венок из маленьких белых розочек. К этому платью и к  этому венку прикасался Он! «Какие у Него добрые голубые глаза!» – думала Эльжбета. Какие хорошие и правильные слова нашёл Он, чтобы поддержать Эльжбету и вселить в неё уверенность. Она чувствовала безграничную любовь и безграничное доверие к этому молодому и сказочно красивому священнику, именно таким, в её глазах, и должен быть посланник самого Бога.
… Прошло два года. Эльжбета была примерной прихожанкой и не пропускала в костёле ни одного воскресного богослужения, ни одного церковного праздника. Слушать проповеди отца Константина она могла часами. И часами хотела смотреть на него.
А с некоторых пор Эльжбету стала мучить ревность – чувство, прежде ей неведомое. Ей больно было видеть, как отец Константин улыбается ещё кому-то кроме неё, или говорит с какой-то молодой женщиной или девушкой дольше, чем положено священнику.
И, наконец, настал день, когда Эльжбета поняла, что любит отца Константина не как служителя церкви и божьего посланника, а как обыкновенного мужчину, как молодого человека, который ей очень-очень нравится.  И это не стало для неё громом небесным, не стало несчастьем, а было такой неожиданной для неё самой, такой необыкновенной радостью, таким вселенским счастьем, что дух захватывало от всего, что случилось.
Но потом пришло прозрение, и пришла расплата. Эльжбета как-то забыла, что католический священник вместе с принятием сана даёт ещё и обет безбрачия. Она не знала, что за массивными воротами духовной семинарии, где учился отец Константин, была иная жизнь, со своими законами и правилами, которые никто не вправе был отменить. Даже любовь.
Обо всём этом ей мог бы рассказать Костя Ринейский –  молодой человек в длинной чёрной одежде, каким был отец Константин несколько лет назад.  И, надо сказать, что годы учебы в духовной семинарии стали не самыми худшими в его жизни.
Константин в совершенстве изучил философию, теологию, этику, психологию, иностранные языки, в том числе, греческий и латынь. Много времени он провёл за молитвами, за Священным писанием, трудами отцов церкви, и это ему тоже нравилось. 
День в семинарии начинался в половине седьмого утра.  Утренняя молитва, затем завтрак, и к девяти – на занятия. После обеда – два часа свободного времени. Свой досуг  Константин без остатка посвящал спорту. В семинарии была своя футбольная команда, и клирик Костя Ринейский все эти годы был её бессменным капитаном.
В духовную  семинарию молодой человек пришёл осознанно, никто его к этому не принуждал. Каждое воскресенье с пяти лет Костя ходил с родителями в костёл. Со временем он начал понимать, что это и есть его дорога в жизни. Трудно сказать, когда он это почувствовал. Всё пришло само, в нужное время.
По мнению всеми уважаемого отца Яна, одного из преподавателей семинарии, быть священником – это не профессия, здесь всё связано только с Призванием, а его даёт Бог. Дает навсегда, навечно, и  назначает избранных, назначает своих проповедников, служителей церкви.
До всего остального Константин  дошёл сам. Призвание, решил он, это великий дар и великая тайна. Дар, который дает Бог, и тайна, к которой прикасается человек. Бог стал для Константина смыслом жизни, Бог стал его единственной любовью.
Всё разрушилось не в единый миг. Долгих два года шёл отец Константин к осознанию того, что не Богом единым жив человек. Что есть не менее сильное чувство, чем любовь к Богу. Это любовь к женщине. Никогда прежде не знавший этого чувства, Константин посчитал его происками дьявола и, как мог, противился этому.
Вряд ли отец Константин помнил ту девочку в белом платье и с венком из белых розочек, которая чуть было не потеряла сознание в день своей конфирмации. Но он очень хорошо помнил глаза одной из молодых прихожанок, смотревшие на него… с любовью. И это была не любовь к Богу в его лице, это была любовь к нему самому, и только к нему! 
Она была совсем молоденькая и очень красивая, эта девушка. Константин никогда в жизни не видел такой опасной и притягательной красоты. Её звали Эльжбетой, и она была похожа на Деву Марию и Магдалину одновременно. Поначалу отец Константин даже не знал её имени. При желании он, конечно же, мог сразу узнать. Но это было опасно, очень опасно для его веры и для его призвания. Он ещё верил, что любовь к Богу и есть его единственная любовь. Но когда смотреть в глаза девушки с таким волшебным именем Эльжбета  не стало сил, когда он понял, что тоже любит её, то принял единственно верное, на его взгляд, решение.

Однажды Эльжбета, будучи уже студенткой факультета журналистики, пришла на воскресную службу в костёл и вместо отца Константина увидела другого священника. Она долго не решалась спросить, где же отец Константин? А когда узнала, слегла в постель в тяжёлой горячке. Оказалось, что отец Константин подал прошение о переводе, и теперь читает свои проповеди в далёкой Аргентине.
С тех пор Эльжбета обиделась на Бога, и уже не почитала его так, как прежде. Она ещё года три хранила верность сбежавшему от неё отцу Константину и отклоняла все ухаживания молодых людей, а потом вышла замуж за декана факультета журналистики, которого вскоре бросила.
Два её следующих замужества тоже были недолгими, ни одного из своих мужей Эльжбета не смогла вынести больше года. И никому не могла признаться в том, что до сих пор любит отца Константина, которого даже ни разу не поцеловала. Впрочем, нет, во сне она с ним не только целовалась, но и занималась кое-чем ещё, что не позволялось католическому священнику, но позволялось ей – Эльжбете.
И вот что интересно, с каждым годом она видела в своих ночных грёзах отца Константина всё более и более взрослым, он уже не был двадцатилетним юношей, но был сильным и безумно красивым сначала тридцатилетним, а затем и сорокалетним мужчиной. 
Время от времени у неё мелькала мысль, полететь в Аргентину и…

Такая же крамольная мысль, только с точностью наоборот – полететь из Аргентины в Болгарию – всё чаще посещала и отца Константина после пятнадцати лет его  пребывания на американском континенте.
Католическая церковь переживала не лучшие времена. Всё больше священников оставляли свое служение, и это было, по большей части, связано с нарушением обета безбрачия. Даже те, кто заявлял о своей верности католической церкви и Христу, и объяснял свой уход несогласием с системой и политикой Ватикана, всё равно почти сразу женились.
Дошла очередь и до отца Константина. Правда, о женитьбе он пока не помышлял. Ему надо было сначала найти женщину, которую он оставил много лет назад. Найти женщину, которая его любила, и которую любил он.
И отец Константин обратился за помощью… к Богу. И что же? Невероятно, но он сумел вымолить у него прощение и согласие оставить Служение во имя Любви!
Поступок отца Константина вызвал много толков, но он был хорошим священником, и паства, как и Бог, его простила. Отец Константин отслужил последнюю мессу, а в конце обратился к прихожанам с речью, в которой объявил о своем решении и сказал, что путь любви выше пути служения.
Из церкви отец Константин вышел в светской одежде и с большой поваренной книгой в руках. Эта книга – «Кухня народов мира» – чудесным образом оказалась рядом с Библией в комнате, где он  готовился к проповеди. И Константин, теперь уже не святой отец, а простой католик, увидел в этом хороший знак. Видно, Бог и в самом деле его простил и решил ему помочь.
Прошло несколько месяцев, и в одном из ресторанов Буэнос-Айреса появился новый чудо-повар, молва о фирменных блюдах которого быстро облетела всех местных гурманов.
Константин, с божьей помощью, решил всё правильно: раньше он кормил людей духовной пищей, сейчас он будет кормить их божественно вкусными  блюдами болгарской кухни.  Шопский салат, чатни, мусака, баница, кебабче, сарми и многое другое – очень понравились местной публике. Ресторан процветал, и отбоя от посетителей не было.
Поднакопив опыта и денег, Константин отправился через океан в Болгарию искать женщину, которую он любил, и любовь к которой была освящена теперь самим Христом.
Согласитесь, очень верное решение Спасителя Мира. Запрети он Константину любить Эльжбету, кто знает, как бы сложились их отношения – Человека и Бога.  А так Всевышний поступил очень мудро и правильно, как и полагается Богу – выступил покровителем и   защитником земной любви, тем самым стократно усилив и любовь небесную.
(Продолжение следует)