Уроки в манеже

                УРОКИ  ВСЕВОЛОДА ПО ВЕРХОВОЙ ЕЗДЕ.
   С тех пор регулярно по четвергам, в день офицерской езды, Анна Андреевна в сопровождении гранддамы или их доммажора прибывала в манеж в экипаже, а следом на привязи и  под седлом легко трусил Дарлинг, которому, по всему было видно, эти еженедельные прогулки доставляли удовольствие даже большее, нежели его хозяйке.
   - «Самое главное  в верховой езде – не крепкая посадка и не чувство повода, а умение правильно падать», - повторял обычно Всеволод Васильевич своим сослуживцам, объясняя разные казачьи уловки.- «Пока 33 раза с лошади не упадешь, кавалеристом не станешь», - цитировал он  также своего   преподавателя езды, сам теперь  ставший волею судьбы на сию стезю. Но  что хорошо в обществе офицеров, не подходит для дам. И сейчас он интуитивно понимал: такой зачин не годится , его главная забота в течение часа – это чтобы Анна Андреевна, не дай Бог, не соскользнула  с Дарлинга  на ходу.
-Начнем с самого … жизненно необходимого: как сесть в седло и сойти с него, если рядом нет никого, кто бы помог это сделать, - риторически обратился он к Анне Андреевне с самым серьезным видом. – Что в таком случае делать?
 А та сразу же ответила:
-Поискать поблизости скамейку, заборчик, пенек…
-Или высокий камень, или поваленное дерево. Верно. А  можно еще Дарлинга попробовать научить подставлять согнутую переднюю ногу, как при ковке или чистке копыта.  Забраться вверх сложнее, чем сойти вниз. А вот в семействе кошачьих – как раз все наоборот. Вы видели, как кошки влезают на дерево и слезают с него?- вдруг добавил он абсолютно серьезно, и только глаза его смеялись. Анна Андреевна на это вполне могла бы рассердиться, но ей, напротив, понравилось такое оригинальное и  смелое  чувство юмора. А Всеволод Васильевич невозмутимо продолжал, начиная теорию и практику с нуля:
- Обычно в село садятся в три приема: левая рука захватывает прядь гривы и  с поводом лежит на шее лошади; правой рукой поворачивают стремя на себя и вставляют левую ногу в стремя… И здесь начинаются трудности, ибо – высоко.
  Действительно, хоть Дарлинг и не отличался ростом, Анна Андреевна и для него  была миниатюрна.
-Значит, стремя можно опустить на ту длину путилища, которая вам удобна именно для посадки.- продолжал рассказывать Всеволод и все более входил в роль опытного ироничного  наставника, -  А потом, когда сядете,  подобрать его, - и он опустил стремя.
- Как удобно! А мой  берейтер этого не делал. Просто подсаживал – и все…
Всеволод скромно промолчал. У него  в запасе имелись и другие, более интересные тонкости иппологического мастерства.
-Сейчас – самый важный момент,- продолжал Всеволод Васильевич , вполне  удовлетворенный исполнением первого приема посадки,в фазе которого, в ожидании дальнейшей консультации застыла Анна Андреевна. -  Если Дарлинг двинется, ничего хорошего обещать вам  не могу… Придется следовать  за  ним  в таком невыгодном положении - на одной ноге…Поэтому надо успеть забраться, пока он стоит, одним махом. Правой рукой беретесь за заднюю луку и  сильным толчком правой ноги и подтягиваясь на обеих руках, выходите в положение упора на левую ногу, встав на ней  в стремени . Правой рукой перехватываете переднюю луку, а прямую правую ногу переносите через круп лошади и плавно опускаетесь в седло. Правой ногой берете стремя и разбираете поводья- это вы уже хорошо умеете делать. Посадка  ваша тоже хороша, ничего изменять в приобретенных ранее привычках не нужно.
Есть и более удобный способ: конюх держит лошадь под уздцы, вы подходите слева, кладете обе руки на седло, сгибаете в колене левую ногу, а берейтер подсаживает вас, поднимая под левое колено. Впрочем, так вы уже проделывали много раз…. Давайте попробуем оба способа. Какой вам нравится больше?
- Первый, потому что ему нужно учиться, а это цель моего урока, - убедительно сказала Анна Андреевна, а Всеволод , которому, разумеется,  больше нравился второй, скромно промолчал на этот счет.

Был , конечно, и третий , весьма эффектный способ, при помощи которого на виду у всех Клапан  укротил Подвоха и заработал себе авторитет у полковника М*****феля, но заикаться сейчас о том, что можно сесть в седло без опоры на стремя ,   было абсолютно преждевременно.


    Медленно и отчетливо проделав в качестве образца  все три приема перед Анной Андреевной, он передал ей инициативу, взяв под уздцы меланхоличного Дарлинга,   который и так никуда двигаться не собирался.  Оказалось, что способная ученица запомнила последовательность всех действий, но не смогла сразу рассчитать силу напора правой ноги и должного усилия рук, чтобы перенести свой вес на левую ногу, стоящую в стремени. Пришлось её подсаживать.  А этого из такой позиции Всеволоду  с дамами   проделывать еще не приходилось никогда . Словом, пришлось подкидывать отнюдь не под колено… В результате он, конечно, справился, и Анна Андреевна оказалась верхом на Дарлинге,  но оба испытали некоторую неловкость. И самое умное, что могли сделать в таком случае, это   не подали друг другу вида. Чтобы скрыть смущение, которое, все-таки, не покидало его, Всеволод   особенно тщательно подгонял ранее опущенное   стремя под ногу Анны Андреевны и нарочито долго завозился с путилищем. Анна Андреевна так же глубокомысленно и медленно  разбирала поводья, хотя уже могла делать это автоматически , не глядя.
-Лучше, если стремя слегка длинновато. Тогда ,  при падении, оно  не запутается и  легко слетит . Главное, чтобы на рыси  из под ноги не убегало…,- все еще  смущенно комментировал Всеволод  свои действия.
    - Спешивание ( сход с лошади) легче. Нужно всего лишь кинуть оба стремени, упереться двумя руками в переднюю луку и перенести вес туловища вперед , перекинуть  правую ногу через круп и сползти с лошади вниз на левую сторону.
-А вот слезть, в  отличие от кошек, у меня получится  , кажется, лучше, -улыбнулась Анна Андреевна.  Когда она была уверена в себе, то и не скрывала этого. – Но я это делаю по-своему: вот так.
Она чуть привстала на стременах, нагнулась   вперед, выпрямилась на левой ноге, перекинула правую, прямую, через широкую спину  Дарлинга и, перед самым соскоком, быстро и  даже как-то красиво,  сбросила  левое стремя. Это было совсем не правильно, но не опасно, и Всеволод не стал оспаривать такую методу. Он чуть подстраховал её при спуске и заметил, как легко отпружинила Анна Андреевна в соскоке.      
Остаток урока  мадемуазель настойчиво  упражнялась в самостоятельной посадке-спешивании   под присмотром Всеволода Васильевича, а удивленный Дарлинг, не понимая,    почему же  на нем сегодня  никуда не едут, вертел головой и посматривал  то на неё, то не него, но, тем не менее, стоял, как вкопанный.   И это было его бесспорным достоинством. 



Уроки дамской верзховой езды в манеже благополучно шли своим чередом. Анна Андреевна   ни разу не заставила себя ждать, хотя дамам  простительно опаздывать, и своим   правом они часто  пользуются .  Даже иногда с удовольствием злоупотребляют. Это Всеволод знал по сестрице Ольге. Анна Андреевна же была пунктуальна. Они с бабушкой являлись в манеж даже ранее назначенного  срока и часто наблюдали завершение офицерской езды откуда-нибудь издали, чтобы не мешать работе и никого не смущать. Всеволод знал об этом и за четверть часа до окончания  уже начинал искать взглядом изящную меховую шапочку, а под ней милую головку Анночки, во все глаза глядящую на то, что происходит в манеже. Екатерина Кирилловна тоже наблюдала за происходящим  с искренним интересом.
Всеволод, видя такое внимание со стороны дам, «распушал павлиний хвост». Обычно он заканчивал езду показом полезных казачьих трюков, которым научился за год службы на Памире у оренбуржцев. Его сослуживцы  ценили эти приемы: многие из них были не просто полезны , но могли, в  военных условиях, сохранить жизнь. Особенно эффектным был так называемый «казачий обрыв», когда нужно  на галопе, закрепив ноги в стременах,  откинуться вниз, вытянутыми руками достать до земли и ,продержавшись в таком свободном  висящем положении какое-то время, вновь вернуться в седло. Так казаки обманывают преследующего  врага,   притворяясь убитыми , которых на всем скаку  волочит по земле лошадь.
     Это был самый сложный, опасный, но в то же время весьма эффектный номер  показательной программы поручика П******** ского, и  никто не догадывался, что каждый раз перед исполнением    трюка он мысленно читал «Отче Наш» и  «Молитву Ангелу хранителю». Но удерждаться от искушения вновь и вновь демонстрировать «казачий обрыв» при дамах было выше его сил.
      Если бы  Анна Андреевна сидела поближе к манежной ограде, может быть, он увидел бы, как расширяются от страха её зрачки, и белеют от усилия пальцы, изо всех сил  сжимающие край манежной стойки,  догадался бы, как   замирает сердечко  при виде зависшего в «обрыве» Всеволода Васильевича… Тогда бы он, может быть,  не стал подвергать мадемуазель таким волнениям.  Но,   черт побери, как это приятно, если кто-то переживает за тебя! Особенно, если этот кто-то не просто кто-то, а милая мадемуазель Анна Андреевна…  И вновь и вновь  несся  галопом  Подвох, а поручик П******кий, свесившись почти до земли,  чертил откинутой  рукой весьма  заметный в манежном песке  круг
Тренировки по залезанию на меланхоличного Дарлинга дали свою пользу: Анна Андреевна  прочно  освоила теоретическую премудрость, а мерин привык спокойно стоять, пока на него карабкаются.
    Главной задачей Анны Андреевны было не допустить более конфуза с подсаживанием, для чего она должна  точно рассчитать величину и направленность усилия, чтобы с первого раза самостоятельно закинуть себя до положения стоя в стремени  на выпрямленной левой ноге ,  и очень в этом отношении старалась.
- Я сама, совсем нет необходимости мне помогать, - отстраняла она Всеволода  от  лошадиного бока,              – Держите лучше покрепче Дарлинга, чтобы не двигался.
   У Всеволода  Васильевича были иные , совершенно противоположные, желания: он постоянно ловил себя на крамольной мысли, что очень хотел вновь повторить  тот памятный опыт (  теперь бы сие его совсем не смутило, а, возможно, порадовало) и быть полезным мадемуазель,  поэтому каждый раз надеялся на удачу,  но Анна Андреевна, как назло,  не давала осечки.
За всем этим с улыбкой на добром лице наблюдала Екатерина Кирилловна. Она, с её проницательностью , все понимала, читала  мысли обоих как по книге,  и очень веселилась.
     Наблюдала, как оказалось, не только она. Некоторые офицеры по завершению своего часа езды не спешили уйти из манежа и , обмениваясь впечатлениями от увиденного, покуривали у дверей, оттуда круг, который занимали ВВ и АА,  был виден как на ладони.
     Наконец, случилось то, что и должно было произойти. Товарищи Всеволода начали отпускать по этому поводу некоторые замечания и соображения в его адрес.
-А признайтесь, П*****кий, вы, наверное, уже сто раз пожалели, что научили мадемуазель самостоятельно садиться в седло? И ваша помощь ей теперь совершенно не требуется.
Всеволод пожимал плечами,  надеясь, что скользкая тема рассосется сама, но не тут-то было. В мужском обществе любят акцентировать внимание на подобных деталях.
- Дамочка   не без способностей . И премиленькая. Неужели у господина учителя , помимо ответственности, по отношению к ней  не просыпается никаких иных чувств? – приставали к нему так, что приходилось огрызаться.
- Представьте себе, нет. Потому что   Анна Андреевна, она вообще такая…. – Он имел в виду  непорочность нрава, которая  полностью составляла облик гранддамовой внучки. И находил-таки, нужное, на его взгляд,  слово , не стесняясь его патетики:
-Она – святая.
Товарищи откровенно потешались над идеалистическими воззрениями Клапана на женский пол ( они  как-то не допускали мысли о возможной целомудренности поручика  22 лет от роду)  и пытались вернуть его воспарившую душу на грешную землю.
- Положим, ты прав. – говорил более опытный во всех, в том числе, и амурных, делах, а потому -  авторитетный штабс-капитан Н. _ -Даже наверняка прав. Никто не спорит.. Пусть – святая. Но не монахиня же! Обет безбрачия, уж  наверное, не давала.  Пока ты здесь молишься на неё как на икону и светишься отраженным блеском её нимба, другой, порешительнее,  сделает все правильно: расположит мадемуазель к себе речами милыми, взглядами горячими,  пробудит интерес к своей скромной персоне ( а если мадемуазель , как ты говоришь, святая, это не трудно будет сделать. Уж ты поверь), заявит о серьезности намерений   букетами и прочими  подарками,  попросит у бабушки руки её внучки,  церковный хор споет «Исайя, ликуй» - и к исходу сентября , как в сказке  у Пушкина , любезная ваша АА подарит ему богатыря. Или принцессу.  А ты так и будешь ходить рыцарем печального образа. И, в лучшем случае, как друга семьи, позовут тебя в крестные бэби…
 Эти слова больно задели самолюбие Всеволода, хотя вида он не подал. В душе он соглашался, что штабс-капитан прав: и в том, что он нерешителен, и в том, что АА, конечно же,  скоро выйдет замуж.  И  уж, конечно, в том, что он – рыцарь печального образа.