Рассказ о связистах

   Я возвращался из школы после уроков первой школьной смены. Осенний день был тёпел и приветлив. Занятия в школе начались совсем недавно и осень с её дождями ещё не появилась в наших степных краях. На дворе был одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год, я тринадцатилетний мальчишка учился в седьмом классе Кумакской средней школе. Выйдя из кленового садика я поднимался немного на взгорье, слева от меня лежал поселковый гараж ещё кое-как действующий, потому, как в нём расположились автомобили и техника войсковой роты связистов. Да, в нашем посёлке, на его окраине, где раньше были расположены конторские здания золото- добывающих шахт, в одном из конторских больших помещений и расположилась рота связистов. С правой стороны от казармы стояло ещё одно приличное здание двухквартирный барак, сложенный из самана и покрытый шифером. С одной стороны этого здания, обращённой к казарме, жил начальник почты со своей семьёй, а с другой стороны жили холостые офицеры роты связистов. С самого края посёлка в сторону Тикаши находились ещё два четырёхквартирных барака в одном из которых жил я с моей матерью. Метрах в десяти от домов находились сарайные постройки, в которых содержалась домашняя живность жителей этих двух домов. В промежутке между сараями, а он был довольно приличный, видна была наша Кумакская степь с её невысокими буграми остатками отрогов Уральских гор. Кое-где скальные породы были видны на этих буграх поблёскивающих кварцевыми прожилками, и покрытые очень тонким слоем земли, на ней росла полынь, и «Заячая капуста», как мы её называли и которой лакомились мы по весне. Мы знали много съедобных корешков и растений, которыми мы могли поживиться купаясь на нашей реке Кумачке или бродя по степным тропинкам нашей степи. Тут был и сладкий корень, и калачики, не знаю, как они называются по научному, но передо мной до сих пор, перед глазами, эти лакомства из нашего Кумакского детства. Находили мы и дикий чеснок, ну о землянике и говорить было нечего, наши степные балки баловали нас иногда и этим лакомством. Но кумиром нашим в этой среде была конечно же вишня дичка. Метрах в тридцати от сараев находились неглубокие почти идеальные круглые выемки в которых делали раньше саман для постройки домов в посёлке, эти ямы заполнялись мелко нарезаной соломой, добавлялся глинистый грунт, (небольшие  карьеры где брали эту глинистую почву видны были слева от дороги ведущюю в Тикашу, перед самым подьёмом на бугор, да ещё на этом бугре в паре метров от степной, но хорошо наезженной  дороге стояло два столба между ними крупными буквами на транспоранте из метала было написанно «ПРИИСК- КУМАК), возможно ещё какие-то волокнистые травы, всё это заливалось водой и перемешивалось при помощи лошадей. Они ходили по кругу меся своими копытами всю эту массу, а рабочие с лопатами ещё к тому же  следили за тем, чтобы смесь была равномерной. Затем эта смесь заполнялась в определённые формы и высохший саман служил отличным строительным материалом для постройки домов. Такие же небольшие разработки по добычи глин находились и в самом посёлке, малолетним мальчишкой, я всё ломал голову откуда взялись эти выработки и для чего брали глину из них, ведь эти ямы напоминающие небольшие старательские шурфы я встречал и на четвёртом квартале и на третьем. А оказалось что жители посёлка где строились из самана приличный дом, или отдельные землянки, готовили саман тут же недалеко от построек, что было же конечно удобно. От-туда же бралась и глина для наружной и внутренней обмазки стенок дома или землянки. Но особым спросом пользовалась белая Кутансинская глина за которой ездили специально на лошадях, а позже и на автомобилях. И эта глина имела идеально белый цвет и очень хорошо покрывала первичный нанесённый на стены раствор глины, и дома и мазанки имели удивительно праздничный наряд выделяясь своей белизной на фоне своих зелёных огородиков и полисадников. Мне самому вместе с моим тестем один раз довелось участвовать в поезке за этой белой глиной на телеге запряженной лошадью, поездка была довольно долгая, нам понадобился почти целый летий день. Я своими глазами видел эти выработки похожие на большие норы из которых добывалась эта белая глина, так ценимая хозяками домов нашего посёлка и близ лежащих тоже. И я сам стараясь не завалить нору заползал туда и выковыривал белую глину в ведро и вытаскивал наверх, а куда деваться и моему дому тоже требовалась белая наружная обнова.
   Справа от домов расположенны были огороды в плетённых из лозы заборах, кой-где проглядывал современный деревянный штакетник. За огородами в правом верхнем углу на растоянии двадцати- тридцати метров находилась небольшая плотинка, в неё  при работающем ещё руднике сливалась излишняя вода употребляемая для нужд шахт и дизельной. По всей видимости вода откачивалась из шахт мешавшая нормальной работе в шахтовых забоях, это были обычные наверное грунтовые воды, судить не берусь, так как мало смыслю в шахтовом хозяйстве. Но то, что вода текла постоянно, это я помню прекрасно, из этой плотинки накопителя вода вытекала по небольшому ручью и попадала в балку на которой стояла ещё одна плотинка с приличной в деаметре трубой по её середине и через которую сливались излишки воды. Балка эта имела естественный уклон в сторну посёлка она была перегороженна дорогой и под ней так же лежала труба, для стекания лишней воды, дальше в продожавшуюся балку пролегавшую через посёлок и вода из неё попадала в реку Кумачку. В то время в этой плотике, называеваемую по месту находившегося там строения дизельной «Дизель» ещё была вода, и довольно достаточно, нечастые дожди нашей степи добавляли свою толику и мы иногда купались там, когда лень идти было на реку.  Наша степь  и её округа в отношеннии посёлка была примечательна тем, что её окружали невысокие бугры, остатки отрогов Уральских гор, и они были изрезанны балками которые так или иначе пополняли реку Кумачку своими водами во время дождей и таянии снега. Сам посёлок лежал на берегу реки Кумак, (что в переводе с казахского языка обозначает белый песок,  Кум- песок, ак-белый), делила же посёлок надвое бывшая небольшая речка «Челик сай».  Почему бывшая, работа фабрики по переработки и обогащению золота сделала своё дело, дно и берега её заилились и закрыли доступ родникам на поверхность, и она показывала свой буйный нрав лишь в конце апреля и начале мая, неся в себе огромное количество талой воды из снега со степных балок в реку Кумак. Но я не имею никакого права винить добытчиков золота в том, что река имела такое незавидное будущее, время было тяжёлое для Руси шли вйны сперва гражданская, потом вторая Отечественная и стране нужно было золото, для того, чтобы победить внешнего врага, и на состояние реки было тогда некому обращать внимание, да и природа простила людям то невольное зло, когда надо было спасать народ Руси от порабощения. А как должно было быть иначе, земля вскормившая и вспоившая свой народ должа защищать его, как и он этот народ защищает свою землю, конечно же родная земля простила свой родной народ, за эту речушку и со временем природа востановит то, что было раньше и река Челиксай приобретёт свой нормальный первоначальный вид и конечно люди ей помогут в этом. Эти места, в конечном итоге привлекли внимание старателей золотых дел, скорее всего они нашли золото в песках реки Кумак, а потом начали исследовать прилегающие балки несущие свои воды в реку. Кое-где по балкам, когда течёт по ним вода весенняя или дождевая, можно наблюдать небольшие водопады уступы под которыми образуются приличные выемки зависящие от того каков приток и скорость течения воды. Вот в этих выемках и остаются тяжёлые частицы металов вымытые из земли, или из расщелин скальных пород невысоких бугров расположенных по сторонам балок, при помощи талых весенних вод или во время обильного дождя. Всё довольно таки просто, золото является тяжёлым металом и его крупицы, а то и небольшие самородки оседают в этих естественных карманах природы.
  От самых шахтовых строений уже имевших вид нормальных от времени развалин, да и жители посёлка брали с этих строений то, что могло пригодиться в своём личном хозяйстве, а что делать всё это было покинуто и никому больше ненужное. Так вот от самых шахтовых строений до реки Челиксайки текшей через сердину посёлка простирался кленовый садик довольно широкий, посаженный жителями посёлка. Казарма, теперь уже казарма роты связистов, лежала упираясь своим правым торцом в самый кленовый садик и между торцом казармы и посреди деревьем пролегал путь ручейка бежавшего из той же плотинки накопителя. За кленовым садиком находилась улица Новая с рядом саманых четырёх- квартирных бараков в которых раньше проживала вся верхушка шахтовой знати, а теперь в них кое-гда жили командиры, офицеры роты связистов и обычные жители. Как не крути а различие в общественном положение население имело всегда какое-то значение в обычной жизни любого посёлка, города или деревни. От этого никуда не уйдёшь, да и люди сами делают это различия, таковы реалии нашей жизни. Я примерно описал положение того места в котором мне пришлось провести самый интесивный мой подростковый возвраст учась всему, что только можно я имею ввиду спортивную мою сторону жизни. Я жаден был до всего, футбол, волейбол, баскетбол, настольный тенис, хокей на льду, бокс, борьба. Ну и конечно же биллиард. Солдаты по вечерам играли в волейбол на площадке расположенной между кленовым садиком и задней стеной казармы, и как всегда в нас наблюдателях за их игрой мальчишек не ощущалось недостатка. А какое это было счастье когда тебя приглашали поиграть в волейбол из-за того, что в одной из команд нехватало солдата игрока, описать трудно, ты выходил под сетку и смотрел на своих друзей с приподнятым, как говорится, носом, и светился весь довольствием и радостью. Но не забывая при этом учиться правильно принять или подать мяч напарнику. Не все из солдат увлекались волейболом или футболом, рядом находились брусья и турник, и мы мальчишки с открытыми ртами стяли и смотрели, когда тот или иной солдат начинал крутить солнышко на турнике или делал сальто соскок на брусьях. В армии служили различные ребята, хорошо подготовленные спортсмены и не очень, но армия делала из них хорошо подготовленных к дальнейшей жизни молодых парней.
Я шёл из школы и поднимался на бугорок, можно сказать, весь наш посёлок лежал в развалах отрогов Уральских гор, многочисленные балки пересекали его то тут, то там, одни дома и землянки стояли на возвышенности, а другие между этими возвышенностями, как бы в лощинках. Если я находился где-то в районе первого промтоварного магазина, то я уже не мог видеть то, что находится на другой стороне скальной гряды, на которой тоже стоял ряд землянок, ту часть третьего квартала который лежал по ту сторону этого длинного бугра  с его строениями. А что говорить про Золотой магазин, как пупок стоявший на высоком бугре, а за ним часть первого квартала. Незнающий человек и не смог бы предположить, что за бугром с магазином лежит ещё приличная часть посёлка, с её домами и садами и вековыми вербами по реке Челиксай которая делала незаметный поворот в области этого бугра. Хотя относительно реки этот бугор можно было назвать приличной горой, с которой зимой катались на санках и лыжах наша поселковая ребятня. Я подходил уже к казарме и дому с офицерским общежитием, и вдруг на меня, то есть в мою голову вонзилась мысль от которой, по всему телу прокатилась волна огромной радости сопоставимая лишь с полной эйфорией, голос звучал во мне: - Ты, вечен, я отановился на мгновение, стараясь всё это переварить и понять, что произошло со мной откуда этот голос? Но что я мог тогда понять тринадцетилетний мальчишка, хотя и начитанный до безобразия, (читать это было моей ещё одной страстью). Это со временем повзрослев я понял что это голос во мне был голосом моего Высшего Я, который именно в тринадцатилетнем возврасте открывает какие-то тайны, своему телесному Я. Весь этот день у меня прошел под знаком того, что со мной произошло, я конечно почти что сразу забыл эти недолго длившиеся мгновения, но ощущение радости и счастья не покидало меня целый день. Вечером я уже стоял под сеткой и перекидывался с солдатами волейбольным мячом. Время шло, мы привыкали к солдатам они привыкали к нам, устанавливались дружеские отношения, особенно у меня с ними были прекрасные отношения, я играл на баяне, и то один, то другой солдат просил помощи в освоение баяна который у них находился в Ленинской комнате, просили, чтобы я научил их играть марш Славянки, на что я с охотой откликался, и поэтому вход в казарму мне бал открыт в любое время, я с упорством осваивал биллиард. И вскоре солдаты стали меня просить, иди поиграй в шахматы с кем нибудь дай нам поиграть в биллиард, твои выигрыши с постоянным счетом восемь ноль, не дают нам поиграть друг с другом. Я находил шахматиста и мы просиживали пару часов за шахматами, подшучивая друг над другом за тот или иной зевок. В шахматы я играл уже тогда прилично, потому как в десять лет я уже имел третий взрослый шахматный разряд, а к тому времени я уже играл где-то на уровне первого разряда, и оказывал достойное сопротивление любому сопернику за шахматами. Кроме шахмат и биллиарда и волейбола солдаты ещё устраивали баталии на тенисном столе, в чём мы мальчишки старались тоже принять участие и подучиться нормально владеть ракетками. Мне запомнился солдат по фамилии Макаров который играл в тенис и левой и правой рукой почти одинаково, он и над волейбольной сеткой выпригивал и бил по мячу то левой то правой рукой и его удары было очень сложно блокировать соперникам. И конечно я поставил себе задачу овладеть такой техникой, игрой обеими руками, и в волейбол и в настольный тенис. Я видел живой пример, я знал, что это возможно, и я со временем овладел этими техниками. Моя правая и левая рука работают при ударе по мячу почти что одинаково, да и в настольном тенисе я тоже приуспел.
Но кроме того что мы посещали солдат, когда они занимались тем или иным видом спорта у нас проходили свои футбольные мальчишиские баталии. Мы делились на две команды, выкладывали из камней ворота, размеряли их шагами, чтобы были одинаковыми, и вызывали меньше споров, но споры всегда имели место и возникали они довольно часто по той или иной причине, раздилившись, мы начинали игру и толпой бежали туда, куда отлетал от чьей либо ноги мяч и кричали что есть силы: - Дай мне пас, дай мне пас, да, куда ты смотришь, не видишь я свободный. Но однажды на бегу я остановился, и стал смотреть, как бы со стороны на происходяще. Бегущие кричащие мальчишки толпой то туда, то сюда и размахивающие руками от того, что сотоварищи по команде не понимают их. В моей голове пробежала мысль, или скорее вопрос, чего то ты сам кричишь и требуешь дай мяч, дай мяч, и мечешься по всему полю. От того что ты кричишь ничего буквально не изменится, наблюдай игру, предчувствуй то место, куда должен через время попасть мяч, и будь там и тебе никто мешать не будет и ты сможешь обработать мячь и отправить его в ворота. Это было для меня откровением, с тех пор я перестал носиться бесполезно по полю за мячём и ждал в том месте где он должен был обязательно появиться по моим наблюденим за ходом игры. Я взрослел и из меня стал получаться хороший футболист. Однажды солдаты-связисты договорились провести товарищеский матч по футболу с футбольной командой совхоза имени космонавта В. Комарова. Ну мы конечно же поехали на автомобиле вместе с солдатами в Комарово посмотреть на товрищескую игру между ними и командой Комарова. Тренер Комаровской команды был отец моего одноклассника Володи Лемешко, это был уже девятый класс и мы с ним сидели за одной партой да и сдружились мы с ним на спортивной, как говориться, почве. Игра началась мы с интересом наблюдали за ней, и и болели кто за одну команду, кто за другую, но первый тайм не принёс успеха ни той ни другой команде счет после первого периода 0:0. В Комаровской команде по какой-то причине на мог дальше играть полузащитник, и заменить его было у них некем. Володя Лемешко сын тренера играл нападающим уже за основной состав, во время перерыва он подходит ко мне и говорит пойдём к  моему отцу, я упросил его чтобы он тебя взял на замену полузащитнику,  у полузащитника что-то с ногой не в порядке. Поиграешь справа в нападении, я слева, а Костя в центре. Отец хочет посмотреть на твою игру. Я говорю мне надо переодется и подходящие кеды или бутцы, ты же видишь я в летних тапочках, у нас мальчишек был тогда шик ходит в простых домашних тапочках на босу ногу. Сейчас у тебя всё будет. Так я попал в Комаровскую футбольную команду, во втором тайме я забил три мяча в ворота наших воинов. И вопрос с моим местом в постоянном составе Комаровской футбольной команде взрослых был решен окончательно. Я пятнадцатилетний мальчишка стал основным правофланговым нападающим во взрослой команде. Пять лет мы ездили по районным и областным соревнованиям, и пять лет мы держали чемпионский титул Адамовского района. У меня появилось очень много друзей по всему Адамовскому району среди спортсменов. Да и среди любителей исскуства тоже, я же к тому ещё пел в школе и в сельских клубах и на районных смотрах художественной самодеятельности. Вся эта подростковая и юношеская спортивная жизнь и участие в ходожественной жизни школы, определили и мой дальнейший путь Меня приглашают в школу в качестве преподавателя физической культуры и учителя пения. Ещё учась в восьмом классе я помогал нашему учителю физкультуры тренировать баскетболистов и футболистов меньших классов  с четвёртого по шестой класс.  В принципе наш учитель физкультуры и не присутствовал на наших тренировках я их проводил сам по полной программе, и обучлал своих меньших товарищей владению мячом и стратегией игры. В то время моя фотографи не сходила со стенда «Лучшие Спортсмены Школы», и физрук полностью мне доверял, прекрасно зная цену моему слову.
Четыре года моей жизни я подарил учительству и воспитанию спортсменов нашей Кумакской средней школы, и конечно же проведению все возможных спортивных вечеров и вечеров художественной самодеятельности. Мои трудовой путь был долог и порой не лёгок, но я всегда с огромным удовольствием вспоминаю то время, когда утром приходил в школьный спортзал, или вечером поднимался на школьную сцену, чтобы окампанировать поющим ребятам на том или ином школьном мероприятии. И слышать их голоса на спортивных соревнованиях, кричащие: -Дай, дай мне мяч, не видишь что ли, я свободный.
09.11.2021г.