Ч. 267 На волосок от гибели

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/11/10/1274
 
При обучении стрельбе в цель из личного оружия офицеров и матросов выяснилось, что некоторые пистолеты и мушкетоны никуда не годятся.  Вот почему бережливый Путятин не пожалел денег на покупку в Англии личного оружия для команды «Паллады» и «Востока».
 
Иван Иванович Бутаков с горечью отметил: «Завидно было смотреть на оружие у американского фрегата «Сен Лоренс», хорошие пистолеты, короткие штуцеры, ружья, заряжающиеся с казённой части».
 
Тем не менее, труды Лесовского, Бутакова, офицеров и самих матросов дали хорошие результаты. Орудия заряжали с последующим  придвиганием к борту за время от 20 до 30 секунд.
 
«Одно заставляет задуматься, - писал Иван Иванович, – это бомбы, в особенности, если у неприятеля они ударные. Жаль, что Лехнера изобретение у нас так поздно принято, а всё личности и интриги виноваты».
 
На Черноморском флоте корабли начали вооружать новыми 68-фунтовыми бомбическими пушками. Их снаряды имели взрыватели ударного действия, изобретенные генералом инженерных войск Андреем Андреевичем Лехнером.
 
На «Диане» таких снарядов не было. Вот мнение о них Ивана Ивановича Бутакова: «Хорошо, если Корнилов их ввёл теперь на кораблях в Чёрном море, и как бы они удивили англичан, если бы приказали меняться такими гостинцами. Не знаю, справедливо ли, что они имеют бомбы, начинённые чёрт знает чем, а при взрыве отстраняющих воздух».
 
Для «Дианы» любые бомбы были опасны,  потому что хорошо работающих брандспойтов на фрегате не было. Именно поэтому Путятин купил в Англии не только вооружение, но и брандспойты.
 
Бутаков возмущался: «А в Кронштадте и дела никому нет до этого. Вот бы из любопытства спросили, какого рода эти инструменты в Чёрном море. Есть надежда, что винтовой корабль, заказанный в США, послужит образцом для многого, на что в Балтийском море не обращают внимания».
 
В результате ежедневных тренировок артиллеристы «Дианы» обучились стрельбе даже при бортовой качке до семнадцати градусов.  14 июня, на подходе к Японии, случилось несчастье: погиб матрос.
 
Во время работ с парусами его порывом ветра сбросило в воду. Солнце уже село. Мало того, что было темно, так ещё и дождь лил как из ведра. Сбросили в воду два буя.
Одни матросы позже говорили, будто видели, как матрос протянул к одному из них руку, но буй волной отбросило. Другие утверждали, что он камнем пошёл ко дну.
 
По команде Лесовского фрегат, шедший со скоростью свыше 11 узлов, повернул к буям, прошёл между ними, но матроса на поверхности воды не было. А может быть, и не увидели, разглядеть что-нибудь при сумерках  в ливень и при огромном волнении весьма проблематично.
 
Иван Иванович очень переживал гибель матроса. В журнале, который он вёл, имеется такая запись: «Шлюпку спускать было бы до крайности безрассудно. Поворотивши через фордевинд и пройдя немного,
 
спустились между обоими буйками, из которых один с флагштоком и небольшим красным флагом оставался на ветре, как бы на якоре, другой, хотя совершенно лёгкий, отбросило довольно далеко под ветер.
 
И ни на одном из них не было никого, и между ними только огромные волны разбавлялись пеной, и казалось несколько раз, что как будто что-то плавает, но это затишь после разбившейся волны и ничего более.…
 
Стихло, команда пошла обедать. Фёдора Голобина недоставало, а потому что бравый матрос сам не держится так крепко, как тот, кто трусит».
 
Погода уже давно изменилась к худшему, от постоянных дождей, холодных ветров и туманов распространились простудные заболевания. Встревоженный врач доложил командиру, что среди матросов появились признаки начинающейся цинги.
 
Постоянная огромная зыбь так качала фрегат, что однажды двуглавый орёл на носу корабля окунулся в воду. Впрочем, как отметил в своих записках Бутаков, на «Палладе» случалось, что и весь бушприт уходил под воду.
 
Перерыв в тренировках артиллеристов и в учениях сделали только по случаю дня рождения царя, тогда это событие проходило по разряду государственных праздников. Иван Иванович, который устал не меньше, а, пожалуй, и больше своих подчинённых, с удовольствием отметил:
 
«Когда такие дни случаются, то все рады, разумеется, и совесть чиста – нельзя же делать учения в такой большой праздник». Как следует из контекста, насчёт «большого праздника» он написал с иронией.
 
По мере приближения к японским берегам мореплавателей встретили густые непроницаемые туманы. Очертания берега Японии сквозь мрак и дождь разглядели рано утром 28-го июня, когда вошли в  Сангарский пролив.
 
Погода стояла всё время дрянная, утешал только попутный ветер, но, к несчастью, недолго. В самом узком месте он изменился на встречный. Пришлось лавировать в незнакомых водах, при густом тумане и неизвестном течении.
 
Никаких точных карт пролива не было, кроме самой общей карты Крузенштерна. При лавировании подходили довольно близко к берегу, который становился виден на расстоянии примерно в две с половиной мили.
 
Шли в незнакомых водах осторожно, старались находиться дальше от берега. Как выразился Бутаков: «приходилось держать глаза в зубах, стараясь рассмотреть тот или иной берег, совершенно покрытый густым туманом».
 
На ночь койки не раздавали, и к работе с парусами при поворотах вызывали всех. И тем не менее, едва не наскочили на огромную скалу. Был день рождения императрицы, а дни рождения императора и императрицы требовалось отмечать в любой обстановке (Николай I родился 25 июня, а его жена, Александра Фёдоровна - 1 июля.- прим.автора)
 
Лесовский приказал священнику провести молебен с подвахтенными. Но, видимо, и те, кто стояли на вахте, отвлеклись, слушая священника. Молебен был прерван  громкой командой командира фрегата: «Право на борт, кливер-шкот раздёрнуть, всех наверх!».
 
Лесовский находился в тот момент на мостике, а Иван Иванович решил во время молебна отдохнуть в своей каюте, но это ему не удалось. Они оба, когда появлялась возможность отдохнуть, спали не раздеваясь. Сон старшего офицера всегда чуткий. Вот ощущения Бутакова в тот критический момент:
 
«…с последними словами я был уже наверху. Смотрю, под носом буруны и сквозь туман чуть видно, как будто над головой огромная скала… Ветер был брамсельный и почти тихий… он ещё стих, и потому фрегат, покатившись к ветру, остановился, придя против ветра, и не поворотил оверштаг. Степан засуетился и хотел уже отдавать якорь».
 
Дальше у Ивана Ивановича Бутакова идёт пересыпанное морскими терминами описание маневров, которые они совершали. Заканчивается история спасения фрегата так: «Когда легли уже от берега, от крюйселя раздаётся крик: «Берег виден за кормой».
 
Общий хохот был ответом на это уведомление, и подававший эту весть получил дурака с прибавлением, и в порыве своего усердия не вдруг понял, за что его благодарят так скептически.
 
Будет нам памятно 1 июля, чуть было не отпраздновали его не совсем красивым для нас образом».
 
Хорошо, что императрица не слышала всех выражений Лесовского, адресованных «бдительным» вахтенным.
 
До скалистого берега, где ревели страшные буруны, оставалось не больше мили. С большим трудом, благодаря самообладанию Лесовского и его умению, совершили сложный маневр на огромном паруснике и отошли от гибельного места.
 
С того момента, стоившего командиру фрегата многих седых волос, как только отчётливо слышали шум прибоя, немедленно отходили подальше.

Когда стихал ветер, штурманы фрегата и гардемарины производили замер глубин, течения, исследовали грунт. Для этого спускали шлюпку. Вместо якоря опускали с неё большой котёл. Шли в проливе буквально на ощупь.
 
Каждые четверть часа бросали лот, а когда приближались к берегу, то делали это безостановочно. Чувствовали себя спокойно только при крике лотового: «Пятьдесят пронесло». Это означало, что глубина была достаточной.
 
Продолжение http://proza.ru/2021/11/12/1311