История рода Пановых. Глава 2

      Глава 2. Подьячий Викула Панов и его потомство.

       Викула Лукьянович Панов (1630 – 1677) был достаточно известной личностью в Сибири во второй половине XVII века и оставил по себе много информации в документах той поры. Например, на Генеалогическом форуме ВГД (Всероссийское генеалогическое древо) имеется следующее сообщение о его службе подьячим в различных местах Российского государства:
        «Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV – XVII вв. – М.: Наука, 1975.
Стр. 395 – 396.
        Панов Викула – подьячий Сибирского приказа, в декабре 1646 г. его оклад 3,5 руб. (47); в апреле 1649 г. в объездах в Москве; с 1649/50 г. подьячий Поместного приказа; 19 ноября 1651 г. поверстан вновь окладом в 3 руб. (48); в 1651/52 и 1652/53 гг. в объездах в Москве (49); с 17 февраля 1656 г. по 1662/63 гг. подьячий в Енисейске (50); эти указания А. П. Барсукова ошибочны: в 1659/60 гг. он был переведен из Енисейска в Мангазею и в 1660/61 гг. назначен приказчиком Нижне – Ницинской слободы Тобольского уезда (51), где был в 1662 г. (52).
47) РИБ, т. Х. стб. 396
48) «Расходные книги Поместного приказа», стр. 196; ПСЭ, т. 1 и 6.
49) «Дворцовые разряды», т. III, стб. 270, 366
50) А. П. Барсуков. Списки, стр. 73
51) Н. Н. Оглоблин. Обозрение, ч. 3, стр. 28, 30
52) ДАИ, т. IV, № 124 (VIII), стр. 288».       

        Подьячие – помощники дьяков, ведавших старинное приказное письмоводство. Они делились на старших (старых), средних и младших. Первые участвовали вместе с дьяками в смотрах служилых людей, отвозили государеву казну и нередко исправляли обязанности дьяков; из них и назначались последние. Подьячий исправлявший «дьячию», назывался «подьячий с приписью». Средние и младшие подьячие, обыкновенно, употреблялись только для письма. С 1641 года в подьячие могли поступать только служилые люди (низших классов), вследствие чего служба их стала наследственной.
       Подьячий с приписью Викула Панов служил в Енисейске в 1650 – 55 и 1659 – 63 гг. (Вершинин. С. 155).
      «В Енисейске с 159 г. воеводствовал А. Ф. Пашков, а, по словам летописца, «впереди подьячей Викула Панов с приписью со Ртищевым был». Далее же читаем, что вслед за Ф. П. Палибиным (156, 157 гг.) Енисейском управляли М. Г. Ртищев и подьячий с приписью В. Панов (158, 160, 161 гг.)* (С. 21).
       *В 168 г. В. Панова перевели из Енисейска в Мангазею. См.: Обозрение столбцов и книг.
[Источниковедческие и историографические аспекты Сибирской истории: Коллективная монография/Под общ. Ред. Я. Г. Солодкина. – Нижневартовск: Изд – во Нижневарт. гуманит. ун –та, 2011. Ч. 6. – 206 с.].

       Например, в сохранившейся до наших дней «Сказке о казачьей службе», 1659 года, ноября 7, читаем следующую информацию:
       «168 году ноября в 7 – й день по государеву, цареву и великого князя Алексея Михайловича всея великия и малыя, и белыя России самодержца указу, в Енисейском остроге, в съезжей избе, воеводе Ивану Ивановичу Ржевскому да подьячему Викуле Панову сказал енисейский казак Федька Сидоров Подвивалов…» [Исторические акты XVII столетия (1630 – 1699). Материалы для Истории Сибири. Вып. 2 собрал и издал Инн. Кузнецов. – Томск, 1890, № 26, с. 43].
      Большой интерес представляет, так называемое Дело о ношении царской грамоты «не по чину – за голенищем», 1660 г.:
       «В сентябре 1660 г. Енисейский воевода Иван Ржевский и подьячий Викула Панов писали государю, что 14 – го генваря того года казачий пятидесятник Игнат Федотов «извещал словесно», что боярский сын Федор Усов «носит твою государеву грамоту за голенищем…». Воевода потребовал Усова в съезжую избу, где у него «государева грамота выпала из – за рукава, и на той… грамоте припись дьячья приписана не так, как твои государевы грамоты приписываны, и узнали мы… что та грамота написана воровски…» Воевода допрашивал Усова «с большим пристрастием» и «распросныя речи», вместе с его «челобитной», отправил государю, отдавши Усова «на поруки» до государева указа» [Н. Н. Оглоблин. Бытовые черты XVII века//Русская старина, т. LXXXI, март 1894 г., с. 230 – 231].

       Не менее интересна «Отписка енисейского воеводы Ивана Ржевского и др. в Сибирский приказ о количестве дополнит. собранного с бурят ясака на 1659 г.», составленная не позднее 5 февраля 1660 года:
        «Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцу холопи твои Ивашко Ржевский, Викулко Панов челом бьют…» [ЦГАДА, ф. 214 – Сибирский приказ, столб. 6612/567, лл. 319 – 320. Подлинник].

       Как видим из вышеприведенной информации, подьячий Викула Панов, по долгу своей службы в Сибири, имел тесное общение с казаками, поэтому нельзя исключать также вероятность его казачьей службы на Яике. Ведь, на дворянском родовом гербе потомков Викулы Лукьяновича Панова красуется «белый лебедь», который на тюркском языке звучит, как «каз – ак». По всем канонам геральдики, родоначальником должен быть казак, а учитывая, что белый лебедь стоит на жёлтом песке, можно предположить, – это побережье Каспийского моря, где лебеди обитали не только летом, но куда прилетали и на зимовку. Викула Панов мог служить на Яике в 1656 – 58 гг. или после 1663 года. К сожалению, никаких документов на сей счет нет, но учитывая, что его сыновья, Фёдор и Пётр, служили атаманами на Яике с другой фамилией или прозвищем – «Семенников», можно предположить, что и Викула Панов тоже мог там быть. Вероятно, побывал Викула Панов и на Каспии, на знаменитом острове Камынин, который, судя по преданиям, слыл пристанищем «старых людей». Возможно, рассказы Викулы и Фёдора Пановых повлияли на выбор эмблемы для фамильного герба: «белый лебедь… на… песке».
      «Немало на Каспии наносных песчано – ракушечных кос самых различных размеров и очертаний, – писал Шлямин. – Они создаются волнами, которые передвигают грунты дна вдоль береговой черты и наращивают естественные выступы коренного берега.
        Прибой с течением времени, особенно в условиях переменного уровня моря, обязательно образует подводный береговой вал из песка и ракуши, который постепенно превращается в косу. Обычно такая коса отделяет от моря узкую полоску воды, образуя лагуну, или же изолирует от моря до этого открытый залив.
Для Каспийского моря характерны такие косы, которые, отсекая заливы, выравнивают берега» (Шлямин Б. А. Каспийское море. 1954).

       Герб рода Пановых, потомства Викулы Лукьяновича Панова имеет следующие описание:   
       «В щите, имеющем голубое поле, изображен белый лебедь, стоящий на желтом песке. Щит увенчан дворянскими шлемом и короною с страусовыми перьями. Намет на щите голубой, подложенный серебром.
         Фамилии Пановых, Викул Лукьянович и Федор Викулич Пановы, в 7165/1657 и других годах написаны по Московскому списку в дворянех с поместным окладом. Потомки сего рода Пановы служили Российскому Престолу дворянския службы в разных чинах и владели деревнями. Все сие доказывается Архивными справками и копиею с определения Московскаго Дворянскаго Собрания, о внесении рода Пановых в 6 – ю часть родословной книги, в число древнего дворянства» (ОГ, ч. 9, с. 95).

       Для того, чтобы фамилию Пановых внести в РДК, нужно было собрать определенные документы и подать в Московское Дворянское Собрание:
       «Пановы. VI. [1799].
Спр(авка) Разряд(ного) Арх(ива) 1798 г. Спр(авка) Вотчин(ного) Д – та 1799 г. Ук(аз) об отст(авке) Ст(атского) Сов(етника) Николая П(анова) 1781 г. Ук. об отст. Сек(унд) – Майора Алексея П. 1788 г. Рисун(ок) герба. Родослов(ие) От Викула XVII ст.» [Московское дворянство: алфавитный список дворянских родов с кратким указанием важнейших документов, находящихся в родословных делах Архива Московского депутатского собрания. – М., 1910, с. 325].
       Из вышеперечисленного списка документов, наибольший интерес для нас представляет Родословие от Викулы Лукьяновича Панова, из которого покажем небольшой отрывок, охватывающий пять первых поколений рода:
I поколение
Викула Лукьянович Панов (поместье в Малоярословецком уезде, наказ Алексея Михайловича «О градском благочинии» от 30 апреля 1649 г.: «Ивану Андреевичу Новикову, да подьячему Викуле Панову…»), жена Авдотья (с 1677 г. – вдова).
II поколение
2.1. Фёдор, ж. (2-я – ?) Авдотья Алексеевна (Ушакова)
3.1. Пётр
III поколение
4.2. Иван
5.2. Василий, ж. Наталья (с 1727 г. – вдова)
6.3. Тимофей
IV поколение
7.5. Николай, Статский Советник (с 1781 г. в отставке)
V поколение
8.7. Михаил
9.7. Василий (генерал – лейтенант) (1755 – 1.02.1825), ж. Анна Васильевна (Чемезова)
10.7. Алексей (секунд – майор) (? – 1816), ж. Елизавета Борисовна (Кошелева) (1766 – 13.05.1816)
11.7. Александр
12.7. Пётр…
        Секунд – майор Алексей Николаевич Панов был отцом декабриста Николая Алексеевича Панова (19.11.1803 – 14.01.1850), за которым, вместе с его братом Дмитрием (19.11.1803 – 29.05.1843), в Пензенской, Калужской и Владимирской губерниях числилось 861 душ крепостных.
       «Герольдия Указом Его Императорского Величества от 4 – го июня 1808 года за № 1472 сему собранию дала знать, что по донесению Собранию Герба рода Майора Николая Панова и по рассмотрении представленных доказательств о дворянстве его, Герольдией определено: Герб древнего рода дворянского Пановых потомства Вокулы Лукьяновича Панова внести в Гербовник в 1 – е отделение, о получении Указа Герольдии рапортовано от 12 июня 1808 года за № 334» (взято с сайта ВГД).

        Однако, увлёкшись фамильным гербом потомков Викулы Лукьяновича Панова, забежал далеко вперёд в своём повествовании и нужно вернуться к временам правления царя Алексея Михайловича, прозванного в народе «Тишайшим». В 1654 году царь учредил Приказ тайных дел, созданный для наблюдения за управлением в государстве, за точным исполнением царских указов и для производства следствия по важнейшим преступлениям против государства. Это был прообраз Службы Безопасности русского государства.
       «Приказ Тайных дел, а в нём сидит дьяк, да подьячих с 10 человек, – писал Котошихин, – и ведают они и делают дела всякие царские, тайные и явные; и в тот Приказ бояре и думные люди не входят и дел не ведают, кроме самого царя» (Котошихин. Гл. 7).
      Подьячие Приказа Тайных дел посылались с русскими послами в разные государства, а также с воеводами в походы и на защиту Русского государства. Они должны были следить за действиями своих послов и воевод, и обо всём доносить царю. К сожалению, нам неизвестно был подьячий Викула Панов в штате Приказа Тайных дел или сотрудничал с ним негласно. После смерти царя Алексея Михайловича, Тайный приказ был упразднён, но служившие в нём дьяки и подьячие не остались ни у дел, а получили высокие должности в других Приказах.
       В годы царствования Петра Алексеевича, эстафету Приказа Тайных дел принял на себя Преображенский приказ (1695 – 1729) – административное учреждение, ведавшее делами по политическим преступлениям в России (массовые процессы стрельцов, участников Астраханского восстания и др.). В документах этого приказа упоминался Панов Фёдор Викулич, переславский воевода (РГАДА, ф. 371, оп. 2, лл. 924 и 1066).

        Панов Фёдор Викулич, имел чин дворянина московского (1679 – 1692), а его младший брат Пётр Викулич Панов служил подьячим, а затем дьяком (1692 – 1706). Кроме всего прочего, эти братья Пановы служили у казаков на Яике атаманами, но под фамилией Семенников и с отчеством – Петровы с.
        Первое упоминание о Фёдоре Семенникове относится к 1683 году:
       «… пока не приедет из Москвы станичный атаман Федор Семенников» [Карпов А. Б. Уральцы. Исторический очерк. Ч. 1. Уральск, 1911. С. 338].
       В 1683 году войсковым атаманом на Яике был Яков Васильев, которого тоже есть основания причислять к роду Пановых. Возможно, он был сыном Василия Никитича Панова, известного ещё под прозвищем Писарев.
       «1710 г.: Санкт – Петербургская губерния: Ярославский уезд: Ухорская волость, Служня стан: Переписная книга Петра Борисовича Векентьева.
       В сих переписных книгах поместья и вотчины за кем на которых листах дознавать по алфавиту:
        Якова Васильева сына Панова» (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 7788).
       До наших дней сохранилась единственная челобитная, которую послал атаман Яков Васильев в 1687 году российским государям в Москву:
       «Великим государям царям и великим князьям Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу и великой государыне благоверной царевне и великой княжне Софье Алексеевне всея Великия и малыя и белыя России самодержцем, холопи ваши, заполние реки Яику яицкие атаманы – казаки: атаман Якушко Васильев и все Яицкое войско челом бьют. В нынешнем государи в 195 году апреля в 15 день по вашему великих государей указу послали мы холопи ваши яицким войском своих яицких казаков Григорья Жигулу с толмачом двух человек в орду к Аюкию – Тайше с вашим великих государей листом, который ваш великих государей лист прислан был с нашими яицкими казаками с станичным атаманом с Андреем Головачев с товарищи…» (Там же, с. 345).
       В те годы существовала строгая регламентация посылки посланников к калмыцким тайшам, нарушать которую яицкие казаки вряд ли посмели бы:
        «… х Калмыцким тайшам посылаются посланники, средних родов дворяне, а с ними товарищи подьячие» (Котошихин. Гл. 4, п. 9).
       Калмыки, как и буряты исповедовали буддизм, имели схожие языки, обычаи и культуру, но были разными ветвями единого монгольского народа. Захватив в первой половине XVII века междуречье Волги и Яика, калмыцкие тайши вели себя агрессивно по отношению к России, совершая частые набеги на русские города и сёла, угоняя скот и, даже, пленников.
       В 1629 году калмыки пришли на Яик и стали осаждать казачьи городки. В отписке по этому поводу говорилось:
      «А приступили де к ним те калмыцкие люди к Соленому городку с щитами и прилиты, и вогненой де, государь, бой у них есть».
      Яицкие казаки, при атамане Федоре Боеве (1636 г.), сумели договориться с калмыцким Дайчин – тайшой о мире и торговле на Яике. А когда к концу XVII столетия у России назрела необходимость в союзе с Аюкой – тайшой, яицкие атаманы вновь повели с Калмыцким ханом переговоры:
       «всем войском Яицком куренной атаман Федор Семенников со всяким оружием и с пушками ходили и его Аюкия хана встретили и приняли честно, и провожали до городка, чтоб мужики на него не ударились, и отвели под городком место кочевать в близости, ради ратных людей» (Карпов, с. 408).
        В итоге, походному атаману Федору Семенникову в 1702 году удалось примирить Аюку – хана с сыновьями и замириться с калмыками (См.: там же, с. 411). Судя по переписи 1723 года, многие калмыки, к тому времени, уже служили в Яицком войске казаками.
       Неудивительно, что Федор Семенников не числился в начале XVIII века войсковым атаманом. Согласно «боярским спискам» начала XVIII столетия, Фёдор Викулич Панов, дворянин московский, числился в «дворяне полковой службы», пребывал в Переславле – Залесском, имея количество дворов – 12.  Фёдор Панов был в этот период переславским воеводой. А в 1691 году в том же городе воеводой был Панов Яков Макарьевич. На первый взгляд, вроде, ничего особенного, если бы Переславль – Залесский не облюбовал молодой царь Пётр 1 для постройки на здешнем озере своей «потешной» флотилии.
      Переславская флотилия, как известно, построена была в период времени от 1688 по 1693 гг. Сам Пётр Великий в предисловии к Морскому Регламенту говорит об этом так: «Я стал проведывать, где более воды, то мне объявили Переславское озеро (яко наибольшее), куды я, под образом обещания в Троицкий монастырь, у матери выпросился, а потом уже стал её просить и явно, чтоб там двор и суды сделать».
        После того, как Пётр перенёс свои потехи на Белое море (1693 г.), Переславская флотилия, исполнив своё назначение, была оставлена в Переславле… Однако, в отличие от Якова Макарьевича Панова, у которого было поместье в Переславль – Залесском уезде, в селе Большая Брембола, Фёдор Викулич Панов проживал там в служебной избе. После 1697 года, царь Пётр Великий, как бы позабыл о своей «потешной» флотилии, почти на четверть века, пока не отправился с войском в Персидский поход. Он вновь увидел своё «детище» при проезде через Переславль – Залесский. Значит, обязанностью воеводы была сохранность судов флотилии на озере. Думаю, что она не требовала постоянного присутствия воеводы в городе, поэтому воевода Фёдор Викулич Панов, в 1700 – 1702 годы, вполне мог отлучаться на Яик, где вёл переговоры с ханом Калмыцкой Орды Аюкой, по приказу царя Петра Алексеевича.

       Однако, вернёмся на несколько лет назад, когда Россия, на юге, вела войну с Турцией, за выход к Азовскому морю. В 1 Азовский поход, 1695 года, яицкие казаки, в числе трехсот человек, пошли во главе со своим походным атаманом Федором Семенниковым. «Они вошли в состав полка князя Бориса Алексеевича Голицына: один атаман, 4 есаула, 4 знаменщика и 291 рядовых казаков». Во 2 – ом Азовском походе, к июню 1696 года, войска в числе 54 тысяч человек, под общим начальством боярина и воеводы Алексея Семеновича Шеина, прибыли в Азов. «В число этих войск вошли снова, бывшие в первом походе, триста яицких казаков с походным атаманом Федором Семенниковым» (Карпов, с. 374). Возможно, в Азовских походах начал свою службу «царю и отечеству» наш предок, Иван Фёдорович Панов, получивший впоследствии прозвище «Рыжичек».
        «Из иррегулярного войска, – писал очевидец, – получили Яицкие казаки, как в сем сражении, так и в других случаях не малую похвалу и кроме них не надеялся никто от неприятеля взять языков» (Там же, с. 376).
       «Между прочим убил Яицкий казак из пищали знатнейшего и лучшего из мурз в самую голову, – писал тот современник, – и сняв с него изрядный панцыр, оправный сайдак и саблю, принес вместе с головою в лагерь» (Там же, с. 376 – 377). Убитый турецкий военачальник носил имя Дулак – мурзы.
        «Описывая эти бои, – писал Карпов, – другой современник говорит: «июня 1 и в 2 день были бои с теми же татары, премножество их злодеев побили и лучшего мурзу убили, у которого Василий Воейков сидит и голову его злодейскую в обоз привезли, панцыр приузорочный с него взяли, и саадак оправной и саблю: великой наездник был, а убил его казак Яицкий из пищали в самую голову». Татары старались выкупить эту голову, но тщетно» (Там же, с. 377).

       По рассказам отца, когда Рыжичек совершал подвиг, ему было 19 лет, и случилось это на войне с турками. Ещё, отец рассказывал про осаду русскими войсками турецкого города или крепости. Наставником у Рыжичка был дядя, который подарил ему в детстве саблю и научил с ней виртуозно управляться. Возможно, Рыжичек и был тем Яицким казаком, который сразил из пищали турецкого мурзу, отрезал его голову и привёз в качестве трофея в свой обоз. Ведь, писатель И. И. Железнов записывал Предания со слов старых людей, а место и время подвига мог изменить в угоду «красного словца». По крайней мере, во времена Северной войны (1700 – 1721), не было случаев поединков воинов противоборствующих сторон перед началом сражений.
       «Вы спросите: «Кто такой Рыжечка?», – писал Железнов. – И вам скажут: «Ярой, старых времен лыцарь, что Яик завоевал».
       Вы подумаете, что Рыжечка буквально завоевал Яик, отбив его от кочевников; но вы ошибетесь в вашем мнении. Если вы полюбопытствуете спросить: «Как Рыжечка завоевал Яик?» Вам ответят: «Заслужил у батюшки царя» [Железнов И. И. Уральцы. Т.III. СПб., 1910. С. 8].
        Нужно сразу оговориться, что героя преданий Железнова, литературного казака Рыжечка, нельзя сравнивать с его прообразом, реальным человеком Иваном Фёдоровичем Пановым, по прозвищу Рыжичек. Если вести отсчет от Азовских походов, то годом рождения Ивана Панова будет – 1675 г., а помня рассказы отца, что сын у Ивана родился в 60 лет, получаем – 1735 год.   

       «Ф. П. Семенников был очень уважаемым старшиной Яицкого войска, и на должность войскового атамана его избирали много раз, – пишет Трегубов. – В старости Ф. П. Семенников в конце 1716 года постригся в монахи, а потом принял схиму. Умер он в 1717 году и был похоронен на Шацкой Луке, возле построенного им в 1712 году старообрядческого скита» [От Гугни до Толстова. Сост.: Анатолий Григорьевич Трегубов. – Уральск, 2006. С. 29].
         Однако, в документах нет явных свидетельств деятельности Фёдора Семенникова после 1708 года, когда он был походным атаманом, приняв участие в подавлении Башкирского бунта, в составе войск боярина Петра Ивановича Хованского. К тому же, согласно «Боярских списков», дворянин московский Фёдор Викулич Панов умер в 1709 году. Вероятно, А. Трегубов, как и другие исследователи Уральского войска, ошибочно принял за Фёдора Семенникова его родного брата Петра, который был войсковым атаманом в период с 1707 по 1713 годы.
      «Ещё в 1709 году, когда казаки могли снарядить с обозом, отправляемым в Сызрань, станицу более чем в тысячу человек, – писал Карпов, – киргизы напали на них в пути и завязался бой; станичным атаманом был Фёдор Петрович Семенников. Громадный казачий обоз, обычно состоявший из шести тысяч телег, был растянут на большом протяжении. Ертаул, охранявший его в числе 300 – 400 человек, конечно, не мог отражать киргиз по всей линии обоза, разбросанные же на большом расстоянии отдельные казаки, тоже не в силах были отбить полчища киргиз. Станица была разбита и много казаков захвачено в плен*).
       *) Показания о своей службе в 1739 г. старшины Андрея Бородина (будущего войскового атамана)» (Карпов, с. 467).
       Что стало с самим станичным атаманом Ф. П. Семенниковым в том бою, неизвестно. Но, подавая информацию за 1715 год, тот же А. Б. Карпов писал в своей книге следующее:
       «Войсковой атаман Федор Семенников, по приговору круга, послал на выручку осажденных тысячу казаков с походным атаманом Григорием Меркульевым» (Там же, с. 472). 
       К сожалению, архивные сведения, на которые ссылается А. Б. Карпов, взяты им из показаний яицких казаков, спустя 20 – 30 лет после описываемых событий. В книге А. Б. Карпова нет никаких сведений о войсковом атамане Петре Петровиче Семенникове, упоминание о котором в документах XVIII в., было обнаружено, лишь, в 2021 году Андреем Птицыным, исследователем истории Яицкого – Уральского войска. Изучая в архиве старинные документы Яицкого войска, относящиеся к переписи 1723 года, в т. н. «сказках», помимо войскового атамана Фёдора Семенникова, Птицын обнаружил атамана Петра Семенникова. Сначала он посчитал это случайной опиской писаря, но потом отыскал ещё одно подтверждение своему открытию, из чего сделал вывод, что был войсковой атаман Пётр Петров сын Семенников. Учитывая, что брата Фёдора Викулича Панова звали Пётр, а в рассказах нашего отца упоминался дядя казака Рыжички, то можно утвердительно говорить о братском родстве двух войсковых атаманов Семенниковых: Фёдоре и Петре. Однако, смущает их отчество – Петровичи, но и этому казусу можно найти своё объяснение.
       «Птенцы гнезда Петрова» - так А. С. Пушкин назвал в поэме «Полтава» (1829 г.) ближайших сподвижников царя Петра 1:
За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова –
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны:
И Шереметев благородный,
И Брюс, и Боур, и Репнин,
И счастья баловень безродный,
Полудержавный властелин.
       «Полудержавный властелин» – Александр Данилович Меншиков (1673 – 1729), ближайший сподвижник Петра 1.
       Надо заметить, царя Петра 1, его сподвижники называли и «отцом отечества», и «Петром Великим», и «Императором Всероссийским».
       Нам неизвестно, участвовали или нет сыновья Викулы Лукьяновича Панова в «потешных» забавах молодого государя Петра Алексеевича, но отрицать этого нельзя, т. к. «… все первые потешные солдаты были взяты не со стороны, а из чинов придворного ведомства, состоявших при особе его царского величия» [Дирин П. Потешные полки Петра Великого. «Русский архив» за 1882 год, книга 3, выпуск 5. С. 18].
        «В 1687 году набор в потешные был весьма значителен, – писал Дирин. – Одних конюхов и служилых для Петра оказывается недостаточно, в особенности чувствуется недостаток в людях на должности, требующие специальной подготовки, например, барабанщиков» (Там же, с. 21).
       «… в 1692 году название потешных изменяется. Хотя никакого царского указа не было, – писал Дирин, – но с этого времени потешные в бумагах признаются уже полками; да кроме того они подразделяются на Преображенских и Семеновских.
      И так, проявив первые признаки своего существования весною 1683 года в Воробьеве, через десять лет Петровские потешные являются уже в виде полков Преображенского и Семеновского, а в 1700 году они получают наименование гвардии» (Там же, с. 26).
      Вероятно, братья Пановы, Фёдор и Пётр Викуличи, во время своей службы атаманами на Яике, изменили не только фамилию, но и отчество. Возможно, чтобы показать свою близость к царской особе – Петру Великому. Судя по преданию И. И. Железнова, яицкий атаман, у которого казак Рыжечка служил вестовым в Полтавском походе, был в приятельских отношениях с царём:
       «…Рыжечка… был в полку у Прохора Митрича, – писал Железнов. – А Прохора Митрича Дурманова все наше войско знало. С ним и царь Петр Первый компанию водил» (Железнов. Т. III. С. 9).
       К сожалению, документальных свидетельств об участии яицких казаков в Полтавском сражении не сохранилось. В юбилейный, 1909 год, А. Б. Карпов опубликовал статью «К двухсотлетию Полтавского боя» в войсковой газете:
        «Уральцам, полки которых участвовали в то время в шведской войне, небезынтересно, конечно знать, имеют ли они право быть приглашенными на предстоящее торжество и сохранились ли какие – либо данные об участии их в Полтавском бою» (Газета «Уральские Войсковые Ведомости». № 22, 1909).
       Далее, А. Б. Карпов привёл в своей статье некоторые документы об участии яицких казаков в Северной войне (1700 – 1721), но про участие в Полтавской баталии было только одно упоминание:
        «IV) В челобитной бежавшего из Хивинского плена яицкого казака Даниила Галактионова, поданной им в Петербурге в военную коллегию в январе месяце 1736 г., между прочим, сказано:
        «Служу я, нижайший, в войске яицком многие годы и был в походе в Польше и на полтавской баталии, а в прошлом 716 г. командирован я, нижайший, с Яику в Хиву при князе Черкасском».
        Кроме этих документов об участии яицких казаков в шведской войне и в Полтавском бою, никаких официальных данных в войсковом архиве не имеется. По преданиям, записанным Железновым (Железнов – «Уральцы» том III, страница 6 – 32), видно, что яицкие казаки безусловно участвовали в Полтавском бою, где особенно отличился, убивший в единоборстве шведского богатыря, казак Заморенов (он же Рыжечка). Заморенов погиб по преданию в хивинском походе с Бековичем в 1717 г.» (Там же).
       Про поединок казака Рыжечка со шведским богатырём, вероятно, чистая выдумка писателя Железнова. Однако, фактом является то, что накануне боя под Полтавой, неизвестный казак выстрелом из ружья, ранил шведского короля Карла XII. Пуля угодила в стопу, что сделало невозможным свободное передвижение короля на поле брани и его активное участие в сражении. Он вынужден был руководить атакой своих полков лёжа на дощатых носилках, которые держали на плечах шведские солдаты. Естественно, это отразилось на боеспособности шведских войск, которые потерпели сокрушительное поражение в битве под Полтавой.
«И перед синими рядами
Своих воинственных дружин,
Несомый верными слугами,
В качалке, бледен, недвижим,
Страдая раной, Карл явился…» (А. С. Пушкин. Полтава).
       Возможно, неслучайно, тот же писатель И. И. Железнов в предании о Степане Разине, рассказал о метком стрелке – яицком казаке, который с расстояния двухсот шагов «выстрелил из своей винтовки и попал в самую середку гроша индо грош – то врезался в доску» (Железнов. Т. I. С. 44 – 50).

      Однако, продолжим рассказ про Фёдора Викулича Панова, который был записан в «Боярские списки», начала XVIII века. Так, в 1706 году он побывал в Ярославце (Малом), в Серпухове, в Муроме, на Солове (вероятно, имелся ввиду Соловецкий монастырь). В том же году произошло увеличение, с 12 до 19, количества дворов в его владениях. Про 1707 – 1708 годы нет сведений, а в 1709 году Федор Викулин сын Панов – «умре».
       Алфавитный список землевладельцев Кинешемского и Нерехтского уездов Костромской губернии (левый берег Волги лежал на территории Кинешемского уезда, а правый, – относился к Нерехтскому уезду):
       Правый приток Волги, река Сунжа, так же разделяла эти уезды. По левому её берегу тянулся Нерехтский, а по правому – Кинешемский.
Панова Авдотья Алексеевна (Ушакова)
Панова Авдотья Федоровна
Панова Ефросинья Федоровна
Панов Иван Федорович – Малого Ярославца отставной дворянин
Панов Федор Викулич
Ушаков Алексей большой Герасимович
Ушаков Алексей меньшой Герасимович.
       Как видно из вышеприведенного списка, Фёдор Панов, кроме сыновей Ивана и Василия (см. родословную), имел двух незамужних дочерей: Авдотью и Ефросинью. К сожалению, невозможно установить кто из двоих Алексеев Ушаковых являлся тестем Фёдора Панова и отцом его жены, Авдотьи. Вероятно, на момент составления списков, второй малолетний сын, Василий Федорович Панов, ещё не достиг совершеннолетия и не вступил в права владения земельным участком, поэтому его нет в этом списке. Кроме того, нет в списке ещё одной дочери, Анны Фёдоровны, мужем которой был Илья Андреевич Кузьмин – Караваев (1669 – после 1723).
         В Нерехтском уезде было несколько деревень с названием Паново: 1) в Ильинско – Введенской волости, на речке Шача; 2) в Мариинско – Александровской волости; 3) в Митинской волости; 4) Сараевской волости. Вероятно, именно в этом уезде и находились землевладения помещиков Пановых. В деревнях, обычно, было 1 – 3 крестьянских дворов, в каждым из которых проживали семьи в составе 20 – 30, а то и более, человек.
        Несомненно, из вышеприведённого списка особое внимание привлекает Панов Иван Фёдорович – Малого Ярославца отставной дворянин. При Петре Великом и позднее, отставной дворянин освобождался от обязательной службы, но мог привлекаться для разных поручений, например, в качестве гонца или порученца, и т. д. Так, в Переславле – Залесском, в 1691 году, были «отставные дворяне, которые по указу великих государей и по грамотам за старость и за увечье отставлены и живут в деревнях своих». Таким образом, чтобы дворянин получил отставку, он должен быть либо дряхлым стариком, в преклонных летах, либо иметь увечье, связанное с потерей руки, ноги или глаза, а лучше сразу двух. Иван Фёдорович Панов не был дряхлым стариком, а тем паче, увечным инвалидом. Тогда почему он стал отставным дворянином? Не оттого ли, что имел прозвище – Рыжичек?
        На Руси рыжий цвет волос часто ассоциировался с хитростью, обманом и распутством. Сохранилось множество народных пословиц и поговорок, говорящих об этом: «Рыжий да красный – человек опасный», «Рыжему во святых не бывать!», «Рыжий да плешивый – люди спесивы», «А я что, рыжий, что ли?».
       Видимо, учитывая народную молву, царь – реформатор Пётр 1 издал указ, повелевающий:
«Рыжих и косых на государеву службу не брать, ибо Бог шельму метит!»
«Рыжих во флот не брать, ибо шельма и плут!»
«Рыжим и кривым в судах слово не давать, ибо им веры нет…».
        Император Всероссийский, Пётр 1, ввёл пожизненное прикрепление дворян к государственной службе. Служба разделялась на военную государственную и гражданскую государственную службы. До этого только военная служба считалась настоящей службой, и служилые люди, если и занимали высшие гражданские должности, то исполняли их как временные поручения – это были «дела», «посылки», а не служба. Царь Пётр 1 не оставил дворянству право выбирать службу по собственному усмотрению. На смотрах дворян назначали на службу по их «годности», по внешнему виду, по способностям и по состоятельности каждого, причем была установлена известная пропорция службы в военном и гражданском ведомствах: из каждой фамилии на гражданских должностях могли состоять лишь 1/3 наличных её членов, записанных на службу. Сделано это было для того, чтобы «служилых на море и на суше не оскуднить».

        В начале XVIII столетия в Яицком войске начинаются т. н. «трусы», или периодические возмущения казаков. Часто созывались войсковые круги, где смещали одного атамана и выбирали другого. Наибольшей популярностью среди простых казаков пользовался Григорий Меркурьев, которого стали чаще других выбирать войсковым атаманом. При нём из войсковой избы были изгнаны «старые люди», которые сидели там в качестве советников.
       «За шесть лет до приезда на Яик Захарова (1723 г.), – писал Витевский, – к казакам являются уже фискалы и разные сыщики, которые своею недобросовестностью кладут первые семена раздора среди Яицкого войска. Появление фискалов и сыщиков на берегах быстрого Урала объясняется следующими обстоятельствами, возникшими среди самих казаков» [В. Н. Витевский. Яицкое войско до появления Пугачева//Русский архив. 1879. С. 401].
       Главное «следующее обстоятельство» – это «доносы на атаманов, их советников, а иногда и на все Яицко – казацкое войско» (Там же, с. 401)
       20 марта 1718 года царь Пётр 1 учредил т. н. Тайную канцелярию для расследования особо опасных государственных преступлений. Одним из первых там допрашивался царевич Алексей Петрович. Упразднена Тайная канцелярия была в 1762 году, государем Петром III.
       Есть подозрение, что отставной дворянин Иван Фёдорович Панов был послан на Яик, как тайный агент Преображенского приказа, а позднее, и Тайной канцелярии. К сожалению, документальных подтверждений этому факту нет никаких, но тайный образ жизни, который вёл на Яике наш предок, свидетельствует именно об этом. Про то, как попал в Яицкое войско Иван Панов и чем он там занимался, подробно расскажем в следующей главе.

   
 


Рецензии
Гигантский труд Вы проделали, Николай! Такая работа заслуживает большого уважения.
Значит о Ваших пращурах писал сам Иосаф Железнов. И как необычна судьба многих из них. Один Рыжечка чего стоит!
Желаю Вам дальнейших открытий и творческого потенциала!
С уважением,

Надежда Мирошникова   11.08.2023 12:40     Заявить о нарушении
Спасибо, Надежда!
С уважением,

Николай Панов   15.08.2023 23:52   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.