Контракт

Внезапная вспышка света и визг тормозов прервали мои размышления. Взлетев в воздух, я нелепо замахала руками и приложилась затылком о проезжую часть.

Досадно. Удар выбил из моей головы виртуозную формулировку, которую я только-только обдумала, чтобы внести в редактируемый мной договор.

Очнувшись, я еле отлепила спину от асфальта. Покряхтывая, села и ругнула себя за вечную невнимательность. Мучительно напряглась, чтобы восстановить потерянную мысль, и дважды чертыхнулась: «Чёрт!!! Чёрт….»

От вида возникшей передо мной чертячьей физиономии я впала в ступор, но пришельца это ничуть не смутило.

Он вальяжно развалился на дороге, буравя меня блестящими глазками-пуговками. После непродолжительной паузы констатировал:

— Звала.

Я продолжала таращиться, протирая глаза тыльной стороной испачканных в дорожной пыли ладоней. Нет, мне не привиделось. Классический чёрт, со всеми атрибутами. Рожки, пятачок, копытца, хвост – всё при нём.

Чёрту игра в гляделки скоро надоела. Он резко поднялся и предложил:

— Ну, что же, пошли.

— Ты хто? — прохрипела я.

— А ты кого хотела видеть, когда чёрта звала? — он явно терял терпение от моей бестолковости, — Позвала, я пришёл. Теперь поднимайся, нам в путь.

— В таком виде???

Чёрт вздохнул.

— Ладно, вижу, ты не въезжаешь.

С этими словами он схватил меня за воротник пальто и взлетел вверх на пару – тройку метров. И я увидела на земле своё распростёртое тело с вдохновенным лицом.

 «Это я эврику поймала в тот самый момент…» — я отстранённо зафиксировала ненужное наблюдение.

По идее, надо было бы расстроиться по поводу собственной кончины, но аналитический ум мгновенно подсунул мне калькуляцию.

«Если мне кранты, то семья теряет мой доход. Старшей не оплатят оставшийся курс, младшая без репетиторов не поступит в ВУЗ, муж не потянет кредит на авто, родители останутся без поездки к морю. Нет, надо впрягаться обратно…»

На дальнейшее обдумывание чёрт мне времени не дал.

— Теперь ясно? Отправляемся!

— Кудааааа? – всхлипнула я.

— В чистилище, само собой.

Инстинкт опытного договорника учуял подвох.

— А почему это в чистилище? Насколько я осведомлена, меня, то есть, мою душу, должны судить, оценить количество добрых дел и грехов, вывести пропорцию…

Черт метнул глазёнками молнию.

— Ты еще торгуешься? Клятвопреступница!

— Я клятвопреступница???

— А кто же? Кто каждый понедельник клялся всеми святыми, что сядет на диету?

— Интересно, кому, кроме меня, мой аппетит навредил?

— Кому? Святым! По семьсот восемьдесят две жалобы от каждого! Все понедельники последних пятнадцати лет ты их безбожно динамила!

— А где были эти святые, когда я молила их убрать из поля зрения кондитерку и стереть память о жирном и жареном? Я разошлю им претензии! Я подам апелляцию! Они будут вечно иметь со мной тяжбу!

— Да замолчи ты, чёрт! – гавкнул чёрт — В том, что ты взяла больничный, а сама смоталась в Египет, тоже виноваты все, кроме тебя?

— Ах, какой был отдых… Не рви мне душу! Это всё, что от меня осталось! И вообще, мне жизненно необходимо вернуться в жизнь! Посодействуй, а? Хочешь, я отдам тебе следующую квартальную премию?

— Не бей на жадность, не с ментом договариваешься, — огрызнулся чёрт, но на несколько минут затих. Явно что-то обдумывал. Потом предложил.

— Ну, хорошо. Я не хочу обременять своих коллег тяжёлым клиентом. Попытаюсь сам с тобой договориться. Сейчас сядем, сформируем контракт, подпишем, и я отпущу тебя обратно в жизнь. При условии приобретения мной твоей бессмертной души. И учти! – грозно сдвинул бровки искуситель,– Контракт будет подписан кровью!

При слове «контракт» я моментально ощутила себя на своей территории. Мозг – или его загробный аватар, обремененный знанием семи кодексов, заработал в привычную силу.

— Судя по комплекции, у тебя анемия, – ехидно предупредила я тщедушное создание, — Подпись может получиться невнятной.

— Твоей кровью, несчастная! — рявкнул чёрт.

— Без проблем, — я выхватила у чёрта невесть откуда материализовавшееся перо и мотнула головой в сторону своего тела, — Детали по восстановлению кровопотери внесём в контракт. Так, за дело! Сейчас восемь вечера, а завтра к девяти мне на работу.

Первые утренние лучи осветили следующую картину. Измождённый и перенервничавший чёрт хватал исписанные листы пергамента, пытаясь разложить их в некой логической последовательности. Удавалось ему это из копыт вон плохо; не особо напрягаясь, я дописывала к каждому пункту пространные замечания, отбить которые он не мог в силу полной некомпетентности. Понимая, что проигрывает, он вступал в эмоциональные препирательства, в которых я легко его одолевала с помощью холодной логики.

Понятно, что при таком взаимодействии к рассвету не родилось даже подобия окончательного варианта и преддоговорные работы грозили затянуться на одну-две вечности.

Мой контрагент бешено вращал глазами, грозил мне адскими муками и требовал незамедлительного подписания своей архаичной версии. Имея за плечами двадцатипятилетний стаж договорной работы, я представляла собой воплощённое спокойствие и цеплялась к каждому термину, благо, опыт крючкотворства я имею богатейший. И дотошные многочасовые обсуждения перед подписанием важного документа для меня - всего лишь рутинная процедура. Чего не скажешь о чёрте, для которого это явный стресс и перегрузка.

Потеряв надежду договориться по основным положениям, он в отчаянии завопил:

— Ну, хоть реквизиты сторон мы с тобой заполним?

— Без проблем, – пожала я плечами, — Как твоё имя?

— Лёвик меня зовут. Чёрт Лёвик, — ответил он, утомлённо смахивая со лба капли пота.

— Что за неформальный тон! Мы не на дружеской вечеринке! Как твоё полное имя? Лев?– строго спросила я.

— Левиафан Мефистофелевич Преисподний! Лицензия на отлов душ номер триста тринадцать. Идентификационный номер в пять джи – 23584564987697764543532423. Теперь отвяжешься?

Оценив адову бюрократию, я заполнила реквизиты на последнем листе.

«Представитель покупателя

Генеральный директор ООО «Нечистая сила»

Левиафан Мефистофелевич Преисподний…»

— Теперь свои, — нетерпеливо тявкнул Лёвик.

— Я же не против, – мягко заметила я, — Только теперь я душа, которая представляет тело. А чтобы законно представлять тело, мне надо получить от него доверенность. Иначе, как ты сам понимаешь, я смогу опротестовать свою подпись, и сделка будет признана ничтожной. Тебе это надо? Верни меня на время в тело, и я всё подпишу. А потом моя душа будет твоей на веки вечные. И мы сможем сколько угодно дорабатывать контракт и совершенствовать его положения.

Шантаж удался. Лёвик явно проклинал тот момент, когда решил вступить со мной в договорные отношения.

Перспектива влезть в бесконечные разборки со строптивой душой, накачанной знанием юриспруденции, пугала его до чёртиков. Он заискивающе заглянул мне в глаза и спросил:

— А может, тебе пожить ещё? Лет этак двадцать пять — тридцать. Потом пересечёмся, а пока пораскинем мозгами, проработаем материал, покопаемся в законодательстве?

— Я не привыкла бросать документ недоработанным, — сурово ответила я, — Однако, чисто из чёртолюбия, выражаю готовность взять тайм-аут. Прекращаю прения с условием, что после мы контракт усовершенствуем. Вот пилотный вариант. Подпиши здесь, и можешь быть свободен. Временно. Учти, я буду настаивать на корректировке всех шестисот шестидесяти шести статей.

Обессилевший чёрт так стремительно схватил перо, что забрызгал себя кровью. Подписав контракт, он тут же рухнул и заснул, по-детски оттопырив нижнюю губу.

Я ещё раз прочла текст, проставила подпись со своей стороны, щёлкнула дрыхнувшего балбеса по рожкам и побрела к своему телу.

Лёгкий хлопок ознаменовал воссоединение вечной души с бренной материей. Приподняв голову, я увидела за лобовым стеклом сбившей меня машины перекошенное от ужаса лицо водителя.

Пока он вёз меня домой, я набрала шефу сообщение, что с завтрашнего дня у него не работаю. Мне и моим близким теперь и так обеспечены полный комфорт и благополучие.

На следующий день, улетая с семьёй на райский остров, я по-доброму вспомнила Лёвика Мефистофелевича. Судьбоносная у нас получилась встреча. Жаль, конечно, что сейчас он колотится рогами об стену. Зато впредь будет умнее и воздержится от дискуссий с профессионалами. Или же приучит себя читать положения, написанные мелким почерком. Ведь дьявол — он в мелочах.