Хроники пещеры, Инквизитор и его петля, гл 5

5 глава

По расплавленной каменной улице
Южного города, кто-то стремглав пронесёт
Босиком безымянную рукопись

Oxxxymiron «Организация»

Смерть и сила, справедливость и лицемерие, время и его неумолимость… И всё рушится, если разбить эти качества и свойства бытия бессердечием.
Череп, Булава и Топор, Весы, Венецианские Маски, Песочные Часы, Числа и… И нет любви…
Кто мы без любви? Без сочувствия? Без эмпатии? Люди ли?
Способен ли культ пещеры лишить людей способности к созиданию? Заставить их забыть о стремлении к истинному спасению, которое сильнее невзгод, сильнее болезней и смерти? Это стремление выше времени и примиряет время с надеждой.
Оккультисты продолжали свой шабаш над остывающим телом Сердца. Вокруг мёртвого кабальеро кругом лежали различные тряпичные куклы. Фигурки мужчины с мантией и девушки с каштановыми волосами покоились на груди убитого. Холодные сырые стены были бесцветны.
Ритуал в преисподней завершался. Франциско и его кабальеро вышли из транса. Часовой вероятно тоже. Ничего не произошло. И тут Оскуро вспомнил о своей серой петле.
 – Чёрт бы её побрал… Петля!
Инквизитор хотел подняться за ней в галерею, но вдруг увидел её под собственными ногами. Глаза Оскуро заблистали с новой силой. Казалось, что они стали переливаться красным.
Кабальеро были несамостоятельны. Отражения своего повелителя. Они вторили движениям глаз Франциско.
 – Господа, мы должны повторить. Теперь с петлёй.
И тут у инквизитора покосились ноги. Ему резко стало плохо. Он вдруг зарычал:
 – Почему никто из вас не нашёл аметист?? Я же просил…
Булава и Часы взяли инквизитора за плечи и подложили к стене.
Часовой подбежал к кругу кабальеро и вытащил свёрток с травами. Молча он взял пучок и поднёс к носу инквизитора. Тот ожил. Часовой отошёл к двери. Франциско молвил:
 – Сила пещеры спасёт нас. Нужно только не злить пещерных духов и делать всё как надо. И тогда источник будет найден.
Череп взял слово:
 – А если те призраки – люди?
Франциско не понял вопрос. Рассудок его был помутнён. Череп продолжил:
 – Может это непрошеные лжецы и свидетели, которых стоит найти и повесить?
Оскуро резко вскочил, взял за глотку Черепа и приставил к стене.
 – Ты дружен со смертью, но я могу разрубить ваш гордиев узел. Хочешь??
Череп стал задыхаться, но Оскуро ослабил хватку.
 – Эти призраки – не лжецы. Они – наше спасение!
 – Да, повелитель!
Оскуро отпустил глотку Черепа. Тот откашлялся и опустился на пол. Франциско продолжил говорить:
 – С детства мне являлись образы, разрубавшие время на кусочки и жизнь на части! Нам не нужно физическое спасение. Они принесут нам духовное! Даже не они, а неподвластная Пещера!
Песочные Часы, как самый старший из кабальеро, быстрее всех пришёл в себя. В его глазах появилась самостоятельность и исчез страх.
 – Повелитель, почему после скитаний по Англии, мы не нашли там пещеру? Неужели время не имеет над ней власти?
У Оскуро зажглись глаза уже бордовым цветом.
 – Потому что она неуловима! Она как мираж, скрытый в тумане! Как линия горизонта, которую можно увидеть только издалека! Поэтому мы здесь!
Франциско начал ловить воздух, собирая его руками.
 – Образы нашептали мне, что она будет здесь…
Инквизитор вдруг застрял в одной точке. А потом перевёл взгляд на своих охранников.
 – А теперь продолжим. На этот раз с петлёй!
Кабальеро вновь собрались в круг, который замыкался на Оскуро. Часовой примкнул к ним, но ненадолго. Как только начался шабаш, он тихо отошёл к двери и подобрал бронзовую монетку с холодного пола.
Кабальеро взяли в охапку мёртвое Сердце и вставили его голову в серую петлю, закреплённую на тёмном потолке. Оскуро сжал петлёй шею мёртвого воина, а потом резко отпустил своё орудие. Петля любила крепкие объятия. Но теперь не было смысла в мгновенности её действия. Сердца больше не было совсем.
Факелы освещали преисподнюю. Ледяной факел их возглавлял. Дым шёл вверх по лестнице и окутывал своими чарами интерьер замка. Но он так боялся дойти до тайной комнаты, куда не ступала нога кабальеро…
Дышало воздухом лишь серое знамя, что возвышалось на шпиле самой высокой башни форта. И лишь оно пока ощущало ветер с океана и искало путь – или пыталось его указать. Но маяки обычно не светят серым…

***

Санта-Мария насыщалась бледно-жёлтым светом от лунного месяца. Кадис спал. Свидетелей его сна не было. Кроме Мирэллы и Нуэваса.
Мирэлла поняла, что появилась опасность нарваться на патруль, бдивший соблюдение комендантского часа. И отставила кинжал. Она понимала, что Нуэвасу деваться некуда и она его раскусила.
 – Сеньор, пройдите в дом. Скорее! Иначе пожалеете!
Нуэвас молча подчинился. Он был безоружен и чувствовал, как ему дышит в спину пылкое сердце сеньориты Кантино.
Они оказались в саду, где рос ровный ряд абрикосов. Видно было, что садовник очень ухаживал за деревьями и регулярно их подстригал. У дома Мирэллы окон было немного, грубое двускатное белокаменное здание обрамлялось крыльцом и мощной дубовой дверью, закрытой на несколько засовов. Тогда встречались дома, выдолбленные в скалах, усадьба Мирэллы не из их числа, но, тем не менее, чувствовалось, что если дверь за героями закроется – их никто не достанет.
Мирэлла свистнула. Из пристройки вскоре выбежала девушка с растрёпанными кофейными волосами. Она отвечала по хозяйству. Кантино дала ей лёгкую улыбку.
 – Элиза, я сегодня поздно. Этот сеньор сильно пострадал недавно. Он наш друг и покровитель от внешних угроз, – После небольшой паузы Мирэлла добавила, – приготовь нам ужин.
Три ночных силуэта поднимались по обшарпанному крыльцу. На них шёл слабый морской ветер. Мирэлла держалась за кинжал, но втайне от всех. Шла последней.
Служанка открыла дверь, и все вошли в дом. Элиза пошла готовить стряпню и исчезла за тусклым коридором.
Мирэлла зажгла свечу в прихожей и жестом позвала Нуэваса в большую гостиную, находившуюся на 1 этаже. Шёпотом она произнесла:
 – Сеньор, вам не холодно? Давайте я согрею печь?
 – Ваша забота очень странная, учитывая то, что произошло. Я ваш пленник?
Мирэлла промолчала.
Они прошли в большую комнату со сводчатым потолком. Перед героями показались грубые стены, раскрывавшие кладку, одно окошко справа, выходившее в сад, глиняный горшок, украшавший оконную раму. Интерьер выдавал некий аскетизм. Нуэваса удивила икона Божьей матери, смотревшая на незваных гостей своим пронзительным взглядом, вне зависимости от того, в каком месте гостиной находился он.
Мирэлла зажгла под иконой свечу.
 – И всё-таки я согрею печь. Я её редко использую, но погода нынче прохладная.
Посреди гостиной стояли столик и два стула, выполненные без излишеств.  В углу находился сундук, а рядом наколенные уже давно дрова и небольшая печь.
В стенах было выдолблено несколько ниш, в которых лежали рукописи на латыни. Выделялось Евангелие, поставленное на самом видном месте. 
Нуэвас впивался глазами в дальний левый угол гостиной, но туда не доходил свет от свечей.
Кантино уселась на стул. Нуэвас, казалось, был в замешательстве. Он продолжал стоять.
 – Ну что вы. Садитесь!
Карло медленно сел. Наступило томительное молчание.
Природные силы так похожи на человеческие: природа тоже любит штиль перед бурей.
Вдруг сеньорита вытащила кинжал и вонзила его в стол.
 – А теперь выкладывайте всё! Иначе я скормлю вас собакам!
 – Вы этого не сделаете, иначе будете подвергнуты королевскому суду.
Мирэлла сжала руки, поняв, что её собеседник далеко не прост. Нуэвас встал и начал говорить:
 – Сеньорита, я всё задаюсь вопросом, зачем я вам? Почему вы спасли меня на той дороге? Также я с не меньшим интересом послушаю, кто вас научил драться.
Мирэлла отвела взгляд в сторону. Она посчитала нужным ответить лишь на часть вопросов.
 – Сеньор, некоторые вещи мы делаем просто по наитию. Я просто увидела судьбу.
Нуэвас не думал конфликтовать. Но садиться не торопился.
 – Сеньорита, если вы хотите знать, зачем я в Кадисе, то это ради вас же! Разве ваши братья и сёстры по крови не страдают от действий полоумного инквизитора, решившего, что дело Торквемады живёт?
Мирэлла привстала. Её глаза превратились в угольки в цвет её чёрных как смоль волос. Она злобно прошептала:
 – Знаем мы вашу заботу! Одной рукой гладить, другой – лишать нас жизни! Спросите моих родителей! – и тут же опустилась на стул. На её глазах навернулись слёзы. Угольки стали прозрачными.
 – Вам нечего бояться. В том числе и своего имени! Я смотрю – вы преданная католичка и носите крестик с изумрудом! Я лишь удивлён, что вы живёте при этом бедно.
Мирэлла улыбнулась, но с презрением. Удивительно, но оно было направлено куда-то в воздух, а не в сторону Карло. Она молвила:
 – Вот вы и попались, сеньор Нуэвас! Я вам представилась, ещё будучи в мужской одежде. Крестика тогда на мне не было.   
Нуэвас был застигнут врасплох. Тихим шагом он подошёл к окошку, не боясь подставить свою спину под удар. Внутри у него образовывалась тупая боль, притуплённая даже. После недолгого размышления, продолжая смотреть в тёмное окно, он сказал:
 – Мирэлла, ради вашей же безопасности, я был не честен с вами, – Нуэвас обернулся, – я использовал вас потому, что люблю вас!
Сеньорита чувствовала себя потерянной. Но она собралась с силами и резко произнесла:
 – Любовь честна! Мне ли вам об этом говорить! Если вы любите меня, расскажите всё. И может быть я вам поверю!
Нуэвас тихо сел обратно. Огонь разгорелся в печи. Служанка не появлялась. Видимо поняла, что ужин был лишь формальным поводом оставить сеньора и сеньориту наедине. Карло взял слово:
 – Мирэлла… Хорошо, – у Карло глаза стали приобретать еле заметный прозрачный окрас, – король Карлос многое сделал для того, чтобы развивать Кастилию, избавить её от внутренней смуты. До Севильи дошли слухи о Франциско, который распространяет еретические учения. Инквизиционный трибунал принял решение об отлучении от церкви инквизитора Кадиса и предании его суду. Оскуро – спрут, его люди повсюду, но я вызвался через посредников помочь арестовать Франциско. Сеньорита, вы убили не грабителей. Те люди – это предавший меня конвой, который должен был мне помочь! Вы – новообращённая и совершили великий поступок, достойный похвалы как короны, так и церкви. Я добьюсь этого!
Мирэлла томно смотрела в одну точку. Потом медленно её голова повернулась к Карло. Она пыталась что-то понять.
 – Сеньор, знаете, как кастильцы называют нас, новообращённых? Marrano! Мы свиньи для вас, не люди! Какое может быть единение?
Нуэвас промолчал. Только глаза стали ещё более прозрачными. Он понимал, что не может сказать самого главного, самого тайного относительно своей миссии. Но его брошенный на Мирэллу взгляд был настолько искренним, насколько это возможно.
 – Простите меня, что я вас использовал. Я подвёл вас к тому, чтобы вы указали именно на нужного мне купца. Мнимого купца, который уже был оповещён. Он помог найти наёмный отряд для ареста инквизитора. Я не должен был действовать вашими руками, это правда.
 – Я поняла это сразу. Но в игры не играют всю жизнь. Почему же нельзя было быть честным с самого начала?
У Нуэваса с глаз стала выкатываться слеза, но он повернул свою голову так, чтобы Мирэлла этого не заметила.
 – Если бы ответ на этот вопрос был лёгким, сеньорита, жизнь наша была бы совсем другой…
Нуэвас почему-то вспомнил, что ранее пытался разглядеть тёмный левый угол гостиной. Встал и прямиком направился туда. Мирэлла резко вскочила и обняла Карло.
 – Карло, ты единственный, кто остался в моей жизни! Обманывай меня, используй, играй со мной! Я готова!
Казалось, что Нуэвас потерял рассудок. Он принял объятия и поцелуи Мирэллы, растворился в них.
Порыв ветра с океана вдруг ворвался через приоткрытые оконные ставни…
Оказалось, что сеньор взял одну из свечей. Как это назвать, интуицией или судьбой?
Внезапно Нуэвас отринул Мирэллу и подбежал к левому углу гостиной, тем самым осветив его…
Карло уронил свечу на пол и попятился назад, словно увидел кошмар.
 – Карло, что случилось? Карло, куда ты? – Мирэлла успела потушить свечу.
Нуэвас выбежал во двор. Ворота были приоткрыты. Вскоре же он исчез в лабиринте каменных улочек Кадиса.
В одной из угловых ниш гостиной стояла глиняная статуэтка человека в красном тюрбане и в белой повязке на лице…

***

Я не послушался автора, в город не поехал. Кадис теперь, в середине XXI века, сохранил лишь внешний облик своего великого наследия – собор Святого Петра пустел всё чаще.
Находясь на периферии воздушных трасс, тем не менее, город страдал от визуального порабощения. Теперь небо испанской Андалусии было наполнено летающими дронами, развозящими онлайн покупки, а с недавних лет и людей. Благо, за городом находились пейзажи, где глаз отдыхал. Как там, где были мы.
Весь день я пролежал в палатке, в раздумьях. Хотел встретить закат, но солнце упорно пряталось за серыми тучами.
Моим союзником был блокнотик с записями и шифрами. Но и он стал мне врагом, когда я вспомнил про студенческую фотографию и надпись «катастрофа 2050». Я закрыл блокнот и предпочёл, чтобы время продолжало идти сквозь пальцы.
Когда тучи стали совсем чёрными, я запереживал. Автор не возвращался. И я решился пойти его искать.
Заглянул в палатку. В кармане водонепроницаемого комбинезона был спрятан фонарь. Но на глаз попалось нечто другое…
В дальнем углу палатки валялся ледяной факел. Я даже удивился, почему мы его не спрятали лучше.
«Как он без него-то пошёл?» – пришла в голову мысль.
Взяв всё самое необходимое, в том числе и ледяной факел, а также проверив, на месте ли блокнотик, я двинулся в путь.
При мне была маленькая кирка, очки и спелеообвязка, которую я не дотащил до тайника в прошлый раз. В кармане таился и голографический проектор для связи с внешним миром.
Предварительно надо было свернуть к тайнику со снаряжением…
Каково было моё удивление, когда он оказался пустым. Я пошатнулся. Лихорадочными движениями я стал ворошить кустарники, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку.
«Тайник пуст, как моя жизнь в последние тридцать лет» – мелькнуло в голове. 
Не было ничего, даже самой маленькой гайки, самого незначительного инструмента. Не говоря уже про гидрокостюмы, резиновые сапоги и лодку.
Где-то минут пять я приходил в себя.
Я понял, что случилось нечто непоправимое, хотя пытался отогнать такие мысли от себя.
Вход в пещеру был спрятан среди скал и можжевельника, метрах в пятидесяти от тайника.
Всё чаще я чувствовал, что ноги сами меня несут туда.
Показался большой булыжник, бывший раньше стелой. У меня появилось неумолимое желание пнуть этот камень. Я понимал причины своей детской паники, но я это выполнил, причём с разбегу… Но лишь получил лишнюю ссадину. Взвыв от боли, я сел под камнем.
«Спокойней, надо идти его искать».
На мгновение мои глаза остановились на еле заметных иероглифах и рисунках стелы…
Решился. Ноги понесли меня во тьму. Во тьму вопросов, которые рисковали остаться без ответов.
Моя рука нащупала фонарь. Но теперь не я решал, чем светить себе жизненный путь. Ледяной факел сам загорелся в моих сжатых ладонях.
Пещера… Так увлёкшись описаниями наших героев, мы с автором упускали её из виду. Оставляли её где-то позади, словно отгоняли страшный сон.
«Чёрт, как бы сейчас понадобился динамит».
Мы искали пустоты, но делали это после сложных предварительных расчётов. Сейчас же я шёл по наитию. Интуиция или судьба – вот союзники мне и враги друг другу.
Проход сужался. Треск меня то преследовал, то обгонял. Без снаряжения я почувствовал себя в роли пастуха, который оказался тут первее всех.
И вот, паника одолела меня! Я поскользнулся и рухнул на сырой камень, получив вторую ссадину за последний час. Ледяной факел выскользнул из-под рук и осветил боковые полости пещеры.
И только оказавшись на холодных камнях, я нашёл ответы. Теперь не ноги, и не руки, а мозг с глазами на затылке стал мне союзником – я повернул голову. Лежащий факел дал свет, пролил его. Я понял, что недавно случился обвал. Среди груд камней таились какие-то бумаги. Я вскочил и, хромая, подбежал к ним.
Это был старый средневековый фолиант. Я раскрыл его и стал листать.
«Шифры гоблинов» – подумал я.
Книга листалась, словно сама собой… Пятая её страница повергла меня в шок. Я разгадал шифр с первого же взгляда. Это было имя автора. Но не это даже поразило меня больше. В фолиант была вставлена детская фотография моего друга, а рядом с шифром рисовался портрет юноши эпохи испанского Ренессанса в красном берете…