Девочка из созвездия Рака Глава 12

Вторая книга дилогии "Предисловие к себе"

Глава 12
               

После отъезда Андрея наступила полоса дождей. Спасение Марина находила только в работе, да ещё в телефонных разговорах с сыном. Славке скоро одиннадцать лет, а ей недавно стукнуло тридцать четыре. Но возраст жил как-то отдельно от Марины. Ей никто не давал больше двадцати трёх, а в душе она чувствовала себя ещё моложе.
Марина  была молодой, красивой и… не совсем счастливой.
Это «не счастье» не мог пробить даже первый сборник её стихов, выпущенный Энским книжным издательством.
В пятницу утром Юрий Андреевич собрал у себя в кабинете весь редакционный коллектив и торжественно вручил Марине нарядный зелёный томик стихов. Здесь книга выглядела совсем иначе, чем в издательстве. Или просто показалось?
Открывался сборник её любимым стихотворением. Оно дало название и всему сборнику.

Начало – это свет. Началу быть всегда.
И что бы нам гордыня ни кричала:
Машина начиналась с колеса,
А самолёт был птицею вначале.
У Волги есть начало – есть исток.
У сына – мать, у снежных гор – подножье.
У калача – пшеничный колосок,
А чёрная краюха пахнет рожью.
Начало мира – дружеский союз,
Весны приход капели отмечают.
И только у любви я не берусь
Определить единого начала.

А дальше было всё чужое, исковерканное, ненужное. Где начало твоей беспринципности, Марина? Твоего отступничества? Вот уж поистине: простота хуже воровства.
Зачем она отдала самое святое, что у неё было, в недобрые руки своих литературных консультантов, без которых закрыт путь автору к изданию своей книги? Зачем вместе с ними с корнем вырывала боль души и рифмовала вместо горькой правды ложный оптимизм и слепую веру неизвестно во что?
Зачем? Ради того, чтобы книга вышла в свет? Чтобы на обложке красовалось её имя? Искренна ли она была в своих чувствах и понимала ли, о чём пишет?

Сердце – настежь. Иду на поклон
К рифмам…
              Строчки ложатся неровно,
Рассыпая на письменный стол
Многоточий горячие зёрна.

Ох, какими они были горячими – зёрна сомнений, зёрна всё искупающего страдания, зёрна покаяния! Где они? В какой мусорной корзине остались?
Было бы неверно думать, что Марина спокойно следила за всем, что происходило с ее книгой, что она не спорила, не боролась. Но это был глас вопиющего в пустыне.
- Искусство у нас принадлежит народу, – вальяжно развалившись в кресле и поглядывая на Марину маслеными глазками, говорил литературный консультант Кубовский. – Искусство не надо поливать ни кровью, ни потом. Надо просто хорошо делать своё дело, и народ это оценит. И потом, зачем это противостояние? – «Кто терновый наденет венец,/ Если лавр существует на свете?/ Есть такие?..»
- Да! Верю, что есть! – с каким-то злым пафосом подхватила Марина слова своего стихотворения. – Неудобные,  хлопают дверью. Для которых талант – это честь. А заклинит – закончат дуэлью.
- Вы что, одобряете дуэли? – прервал её Кубовский. – Демона тоже надо убрать. «Разбивая остатки оков, Врубель Демона грешного пишет». Ну, и пусть себе пишет. Надеюсь, вам известно, где закончил свои дни этот сумасшедший. Давайте-ка мы с вами лучше выпьем по чашечке кофе.
И, потягивая ароматный кофе, уже совсем миролюбиво продолжал:
- А это что?  «Прочь отбросят и страх, и нельзя,/ Каждый слог вдохновеньем изранят». Нет, милочка, страх отбрасывать нельзя, и «нельзя» тоже. Иначе ведь анархия наступит. И зачем ранить вдохновением слог? Слог должен быть простым и ясным. Здоровым, одним словом. И ранить его ни к чему.
Сколько раз Стива Кубовский, как его называли в издательстве, отдавал ей это стихотворение на доработку? Пять? Десять? Сто? И так каждое из стихотворений, отобранных для сборника.
А сколько сил и нервов стоила самая сокровенная её вещь – «Душа звенит»? После десятой правки душа уже не звенела, а попросту стонала. А потом и вовсе замолчала, стала похожа на выжатый лимон.
Кто-то ей сказал, что Кубовский твёрдо уверен – женщины никогда не могут сочинить что-то путное, лучше им и не пробовать.  Но если уж какая преуспеет в этом ремесле, то он считал её чуть ли не оборотнем.
Было и так.
- Хорошее стихотворение, – мягко начинал Кубовский. – Но не совсем понятно широкому читателю. Обязательно кто-то придерётся. Зачем там, наверху, кого-то дразнить? Давайте заменим его, скажем, вот этим…
И он предлагал чисто пейзажное стихотворение о золотой осени.
Марине и в голову не приходило сравнивать себя со своей  знаменитой тёзкой, но параллели напрашивались сами собой. Ведь Марина Цветаева точно так же защищала свой первый после возвращения из эмиграции поэтический сборник. И точно так же шла на сделку со своей совестью, чтобы убрать нависший над книгой «дамоклов меч» – убийственную рецензию: «…печатать нельзя…  сплошной формализм…  стихи тотально оторваны от жизни». Ведь та, другая Марина, тоже пыталась что-то убрать из своей книги и дополнить другими стихами, лишь бы приняли к печати! Но только ничего хорошего из этого не получилось – сборник увидел свет уже после смерти Цветаевой.  А у неё, Марины Костровой, выходит, получилось?
Всё это разом нахлынуло, когда все сотрудники газеты, включая водителя Юру, машинистку Галочку, техничек  Машу и Нину и вахтёра Семёныча,  собрались в большом кабинете редактора, кричали «ура» и поздравляли Марину. А потом щедро окропили её вместе с книгой брызгами «Советского шампанского». Она раздавала автографы, набегая своими неровными строчками на красивую готическую вязь с именем автора и названием книги.
Книг не хватило, позвонили в книжный магазин и заказали ещё десяток. Однако Юра, которого послали за книгами, привёз гораздо больше. И нужно было ещё подписать книги для горкома партии и горкома комсомола, горисполкома, Дома политпросвещения, музея, школ, библиотек.  Звонили друзья – и поздравляли. Звонили недруги – и тоже поздравляли.
Каналы столь быстрого распространения информации были пока неизвестны. Но Марина сильно подозревала, что не обошлось тут без отдела пропаганды и агитации обкома партии: Мария Семёновна  постаралась.
После небольшого фуршета, устроенного в её честь, Марина, сославшись на головную боль, распрощалась со всеми и попросила Юру отвезти её домой. Мягко покачиваясь на заднем сидении новой редакционной «Волги», Марина твёрдо решила – книг больше не подписывать, на встречи с читателями не ходить, и вообще, забыть об этой книге, как о досадной ошибке. Но не тут-то было. Остановив машину возле дома, где жили Марина с Вадимом, Юра полез в свой бардачок и вытащил знакомый зелёный томик:
- Марина Николаевна, черкните пару слов.
- Ну, так и быть, тебе подпишу. Можешь гордиться, ты последний, кому я подписываю эту не совсем хорошую книжку.
А про себя вспомнила где-то услышанное: «Если рукописи и сгорают, то лишь от стыда за автора». Это был как раз тот случай. Так, по крайней мере, думала Марина.

Между тем, стремительно таял трёхмесячный срок, отведенный жениху и невесте для обдумывания своего решения вступить в законный брак. Свидетельницей с её стороны, конечно же, будет Виолетта. Свидетель со стороны Вадима должен прилететь из Барнаула. Геологоразведочная партия, которой раньше руководил Вадим, занималась теперь поиском полезных ископаемых в горах Алтая. Посажённым отцом на свадьбе будет Юрий Андреевич. В редакции уже собирали деньги на свадебный подарок.
И в это самое время Марине приснился ужасный сон… Кладбище выброшенных на берег кораблей. Она ходит между остовами бригов и шхун, путается в паутине сорванных  с мачт парусов, спотыкается о разбитые ящики и бочонки с золотом. На грот-мачту одного из кораблей опускается большой чёрный ворон. Он призывно кричит и хлопает крыльями. Марина бежит прочь, но ворон не отстаёт. Он гонит Марину к бушующему морю. А там гибель…
Она просыпается, стирает испарину со лба и… снова погружается в сон. На этот раз картина совсем другая. Летний солнечный день.  Она сидит на берегу моря с каким-то мальчиком. Они смеются, едят черешню и отгоняют надоедливых чаек. И снова она одна… Идёт куда-то… И вдруг Марина видит на мокром песке следы человека. Ей легко и весело, она знает, что скоро, очень скоро догонит его, что он ей нужен, очень нужен!  Она даже не бежит, она летит над берегом моря. Но вот набегает волна и стирает следы. Что делать? Куда идти? Где его искать?
День сменяется ночью… Но это тоже сон. Снова прилетела Железная Птица. Она снится Марине уже не первый раз. Особенно часто донимала её накануне выхода в свет многострадальной Марининой книжки. Вот и на этот раз принесла красный сафьян для переплёта и платиновые застёжки, совсем как на старинных книгах. И говорит странные вещи. Сказала, что электронный вариант книги её не устраивает. Хочет, по старинке, с золотым корешком и на пергаменте. Чтобы, как минимум, на три тысячи лет. О какой электронной книге она говорит? Кто её будет писать? О гонораре ни слова. Хотя поначалу  договаривались, что вознаграждение за книгу будет в евро. Доллар нынче стал нестабильным.
Электронная книга… Евро… Совсем незнакомые ей понятия и слова. Словно из другого мира или другого времени. «Странно, – думает Марина. – Столько лет дружим с Железной Птицей, а я так и не придумала, к какому классу пернатых её отнести. Изменчива очень: то на орла похожа, то на сову, а то воробышком прикинется, или даже соловьём. Бывает и голубкой, но редко. По-моему, не очень-то жалует Вадима. И всячески старается его очернить. Если она из будущего, может, спросить её, что меня ожидает?»
Но спросить не успевает. Железная Птица смотрит на неё своим круглым глазом и говорит, что заклюёт Марину насмерть своим железным клювом, если Марина  не дождется мальчика из созвездия Рыб и не выйдет за него замуж.
И она снова просыпается...  Рядом безмятежно спит Вадим. Марина встаёт и идёт к окну. Может быть, и это тоже сон? Она проснётся – и нет никакой свадьбы, нет Вадима, она снова свободна, она снова бежит по берегу моря навстречу человеку, которого любит.
Утром за кофе Марина огорошила Вадима совершенно диким вопросом:
- Вадим, а может не надо никакой свадьбы? И вообще, этой росписи в загсе… Понимаешь, я не готова.
- Не готова – к чему?
- Я не готова к тому, чтобы выйти замуж. А брак…
- Можешь, не продолжать… Я сам тебе скажу: «Брак без любви – это пожизненная каторга». Так, кажется, сказала твоя обожаемая Жорж Санд?
- Что же нам теперь делать?
- Тебе – ничего. А я  возвращаюсь к своей настоящей работе. Еду на Алтай.
- И когда ты это придумал?
- Давно… Я знал, что ты не выйдешь за меня замуж.
- Знал и молчал?
Вадим как-то невесело усмехнулся:
- Говорят, надежда умирает последней.  Квартира оплачена на полгода вперёд. Собирать в дорогу меня не надо, я это всегда делал сам. Сейчас заеду к маме и дяде и всё им объясню. Скажу, что я сам так решил.
Уже с работы Марина позвонила Виолетте, рассказала ей обо всём и спросила, что делать.
Виолетта была категорична:
- Дура ты, вот что я тебе скажу. Такого мужика отшила. Может, ещё не поздно всё вернуть?
- Нет-нет, что ты! – испугалась Марина. – Вадим правильно всё решил. Я вот ещё что хотела тебя спросить. Мне тут мура всякая снилась и… Что-то насчёт электронной книги. О компьютерах я уже слышала, в Америке их, говорят, в  массовое производство запустили. ПК называется, персональный компьютер, каждый журналист такой имеет. И об интернете тоже  знаю – просто сказка какая-то. Имея компьютер, можешь, не выходя из дома, любую книгу из любой библиотеки мира прочитать, любой фильм посмотреть, письмо написать и по электронной почте отправить куда угодно, хоть в Австралию.  Представляешь?  Но это всё там, за кордоном. А вот – евро… Это что-то из области валюты. Не знаешь?
- У Зураба надо спросить, он в своём эфире по всем странам и континентам шарит. Доллар, марка, франк, фунт, драхма, динар… А вот евро.. Нет, не слышала. Говорят, что в Европе на какое-то экю сейчас переходят – общеевропейские деньги.
- Да-а, за границей жизнь кипит…
- О чём ты только думаешь, подруга?! – взорвалась Виолетта. – У тебя личная жизнь рушится, а ты – электронная книга, евро…

Через неделю Вадим уехал. Уехал, и как в воду канул. Он не звонил и  не писал ни Марине, ни матери, ни дяде. Марина не знала, что и думать. Все её прошлые переживания и фантазии насчёт какой-то неземной любви, которой у неё пока нет, но которую она обязательно встретит, казались теперь детским лепетом и ерундой. Какая любовь! Пропал Вадим –  близкий и родной ей человек.  Он так любил её, и она готова была полюбить его по-настоящему! Зачем, зачем  поверила она своему ночному кошмару? Зачем поверила Железной Птице?
А потом пришло сообщение, что начальник геологоразведочной  партии Вадим Вершинин погиб. Плот, на котором геологи перевозили оборудование по бурной горной реке, наткнулся на пороги и перевернулся. Удалось спасти всех, кроме Вадима.
(Продолжение следует)