Глава 15 - Слишком большой куш

Даксим-Друва, Район Гара Ка (Мусорка)
Бар «R&B Club»

29 июля 2330 года

Максим подходит к бару и вспоминает своё настроение в прошлом году, точнее говоря, настроение после прошлого отпуска. Тогда он вернулся почти подавленным – его «таймаут» от работы закончился, а ничего толкового он на отдыхе не сделал. То ли дело сейчас, когда у него и настроение неплохое, и чувствует он себя преотлично. Да и сколько они всего с Нефаль увидели и обсудили – совершенно отдельный разговор.

В баре всё также – негромкая фоновая музыка, Фрэнк в зале. Он сидит на столике, где устроилась Элизабет. Та, что-то сосредоточенно читает со встроенного в столик экрана, и они с Фрэнком, очевидно, обсуждают прочитанное. Она изменилась. Уже не напугана, у неё подчёркнуто серьёзный внешний вид. Её одежду можно обозначить ровно одним словом – практичность. Толстая тёплая рубаха, широкие штаны и немаркая куртка.

За время отсутствия Макса она увидела город, во всяком случае, то, что можно увидеть из окна машины. Элизабет восстанавливали навыки самообороны, стрельбы, вождения, в том числе вождения скоростного. Ну и, наверняка, множество теории от Фрэнка – ситуацию нужно понимать не только на грязных улицах с лужами по щиколотку, но и читая профильную прессу. Со знанием терминологии, что пользует профильная пресса, разумеется. За плечами у напарницы Максима высшее образование, больше десяти лет юридической практики – в некотором роде получается взрывная смесь.

- Максим Валерьевич! Здравствуйте!
- Доброе…время суток, Элизабет.
Фрэнк как всегда молчалив, он просто протягивает свою большую руку для рукопожатия. Он отошёл к барной стойке и вернулся с полным бокалом для бренди. Эти бокалы не предназначены для того, чтобы их наливали до краёв, и вид у Фрэнка какой-то совсем не весёлый.

- Макс, помянем.
- Кого?
- Дьюи, Януша, Мигеля, Иоланду.

Макс остолбенел, у него в голове не родились даже матерные мысли. За год, ДО его отпуска они потеряли восьмерых. Неизвестно как именно эти потери восполнены и насколько, «обнуление» нонче штука незаконная – ищут каких-то таких же как Элизабет? Тоже у разбитого корыта, но людей способных? А сейчас ещё сразу четверо. И ведь все они были не просто именами, а людьми! Жившими надеждой, что выберутся из тьмы и грязи, и заживут нормально. А теперь?

- Фрэнки, как это вообще?!
- Януша и Мигеля застрелили в людных местах. Били из М825 с большого расстояния, три, может и пять километров.
- В людных местах? То есть они упали и всё.
- Нет, их головы взорвались как тыквы, только потом было «всё».
- Спецназ…
- Всё правильно, спецназ. Это было не всё. Жильё большинство остальных агентов раскрыто, квартиры забросали плазменными гранатами. Дьюи и Иоланде не повезло – они спали и погибли в море горячей плазмы. Ярине повезло чуть больше – она мылась, и сейчас ей занимается центральный госпиталь МВД. Макс, твоя квартира уничтожена тоже, туда ты не вернёшься.


Максим мельком вспомнил свою квартиру. Там было уютно, тепло, Фрэнк, в некотором роде проявляя отеческую заботу, периодически дарил Елизарову пластинки с новой музыкой. Сейчас всего это нет и Елизаров, словно снова на Войне, где из личного у солдата и офицера нет абсолютно ничего.


- Макс, я не люблю громких фраз, но нам объявлена война. Сейчас идут…непонятные мне действа в МВД и Генштабе, начальство попросило продержаться буквально несколько дней.
- Господа…

 В разговор вклинилась Элизабет. Она говорит интересно - негромко, но очень разборчиво.

- …господа. Мистер Моррисон, Максим Валерьевич. Вас не затруднит разъяснить мне, в чум суть «войны»? В чём суть наших противоречий?
-  Конечно. Макс, я хотел объяснить мисс Уинстед всю…суть. Но считал, что в одиночку у меня нет морального права объяснять подобное. Я не был военнослужащим, не воевал. Мне много непонятно…
- Фрэнк, мож я попробую? Будет некрасиво, может я тоже чего не знаю. Вместе объясним.

***

Максим выпил весь бокал, и, разумеется, немного размяк. Он прямо развалился на столике – положил подбородок на шпон и придержал лицо ладонями.

- Элизабет, есть армия, флотские и спецназ, каждые со своей спецификой. Тебе может показаться странным противопоставление армии спецназу, но я всё-таки оставлю это слово. Противопоставление. Почему я так сказал?

Армия уже давно не воюет. Я не знаю деталей – общевойсковые части вывели из боёв ещё в конце 23-го, мой батальон был…наверное, едва ли не «последним из могикан». Войну заканчивал флот и спецназ, и война, другая война, ладно, для них продолжилась, она не заканчивалась ни на секунду. Разница лишь в одном – вместо тупого катка, которым была империя, противник стал изобретательнее и куда опаснее. Когда ты назвала азадийцев «рыбами», я сразу поправил тебя – они, скорее акулы, а не рыбы. Сильные, упорные, по-своему изобретательные. Их сопротивление имперцам продолжалось столько, сколько империя давила их – последние группы азадийского сопротивления были вызволены из имперских осад всего 10 лет назад. Имперцев уже гнали в хвост и в гриву, а они умели только наступать – «держава» уже по швам трещит, и в то же время наместники пытались докладывать, что «торжественное расширение» продолжается, и «держава» якобы растёт. Азадийцы не привыкли сдаваться, и те, кто дышат деньгами, властью – тоже.

Вокруг нас – миллионы азадийских наёмников. Они сильные, такие же сильные, как и «амбалы» в полицейских спецгруппах. Сильны, прекрасно вооружены, воевать с ними чертовски опасно. Опасно, но приходится. Потому, что мы здесь сидим на «их» ресурсах и «их» деньгах, и они очень хотят их вернуть. Точнее так – уверены, что их вернут, что это вопрос времени. Фрэнки, когда я был…не очень, напомни, что там было на Кадулле? Ведь до этой весны Кадулл считался спокойной и относительно преуспевающей планетой.
- Да, Макс, конечно. 14 апреля небольшая группа наёмников фактически разгромила город с населением в несколько десятков тысяч. Сотни убитых, полностью разрушенный полицейский участок. После вмешательства спецназа наёмники организованно отступили. Сейчас город полностью оставлен, в тоже время он фактически является напоминанием – на что способна азадийская организованная преступность, и насколько беспомощны перед ними даже элитные части.
- Спасибо. Элизабет, суть, вроде, очень проста. Спецназ бьётся с таким врагом, которого мы никогда не видывали. Страшный риск, всё это по сумме продолжается почти двадцать лет подряд! И они считают себя отдельной, «высшей кастой», которой не писан закон для обычных людей. Вот в чём…суть наших противоречий.
 
Я отвлекся и не сказал второстепенные вещи – армия превращается в сборище быдла, многочисленное, но не опасное. Но…кто его знает. По крайней мере для нас флотские безопасны абсолютно просто потому, что они сами, лично, оружием не пользуются и драться не умеют. Да, они обалдели там, в своих кораблях, где просто месяцами находятся на одном месте и занимаются всякой ерундой. Там тоже дедовщина, но со своими… «особенностями». Неопасные дураки, так скажу. А спецназ опасен. Они будут драться за своё право считаться «высшей расой», потому что здесь их, беспределящих в городе на увольнительных, кроме нас не остановит никто. Их логика простая – раз им голову на задании могут оторвать, приём оторвать буквально, значит в городе им можно всё. Абсолютно всё. Далеко не все поддерживают такое мнение, но неформальное «Спецназовское братство» растёт, служить в спецназе и не быть в этом «братстве» считается… «неправильно». Само же «братство» морально вырождается, причём очень быстро, буквально на глазах. У «братства» даже есть «суды», они выносят «приговоры». Всем же понятно, какие «справедливые приговоры» вынесены нам? Вроде так, больше мне добавить нечего.


Макс закончил объяснение, так сказать, сути антагонизма и теперь он…почёсывает между ногами. Тина устроила ему просто феерическую «встречу», долгую, обстоятельную. Когда они (наконец-то) разошлись, то Максим решил, что она не просто суккуб, а какой-то настоящий вампир. Она…выпила Елизарова полностью, и при этом, как и большинство обычных женщин, вела себя так, что всё, что у них было, якобы было только для него. Макс ничего не сказал, насколько быстро он займётся очередной её просьбой, но в текущей ситуации исполнение этого дела желательно не откладывать.               


- Фрэнки, а ведь на войне нужны союзники, не так ли?
- Ты на что-то намекаешь? Или что-то предлагаешь?
- Да, и намекаю и предлагаю. Сначала намекну, потом предложу, точнее, попрошу. Взаимоотношение с местными копами имеет…кхе-кхе…известную личностную составляющую.
- То, что ты сказал – не новость.
- Конечно. Фрэнк, у полиции есть свои источники, очень надёжные. Такие же личные…персональные каналы. Источники нашептали, что в округе, после большого перерыва может снова открыться детский бордель.
- Опять?!
- Не опять, а снова. Если такое произойдёт то…всем, кроме ракнайцев, будет ясно – полиция ВООБЩЕ ничего не может, ну просто полный импотент. Ворваться туда прямо сейчас – нет повода… меня попросили помочь.
- Какая помощь требуется копам?
- Доказуха. Дай мне полуактивный тепловизор, хорошо? С ним я всё пойму, источники, иногда могут ошибаться. Не преднамеренно врать, именно ошибаться.
- Хорошо, Макс, я тебя услышал. Дам тепловизор вам. Именно вам, я не оговорился – тебе и Элизабет. Я уверен – вам пора начинать совместную работу.

***

Район Амму-Питаль («Район красных фонарей»)

Макс расставил датчики по инструкции, вернулся в машину и убедился, что всё работает – четыре датчика дают трёхмерную картинку, которую можно вертеть как угодно, приближать, отдалять. До «недели длинных ножей» местная полиция была неплохо укомплектована всякими нужными штуками, но осенью 26-го года их сломали «восставшие», совершено очевидно, что это было абсолютно преднамеренно. Сегодня у полиции есть армейское оружие, авиация, людей или ракнайцев копы могут просто припугнуть тем, что им могут ногу сломать, а им за это ничего не будет.

Сегодня у полиции нет почти ничего. Нет современных полиграфов, «сыворотки правды» не хватает на всех просто физически. Не всю преступность можно побороть армейским автоматом и физическими угрозами, поэтому просьба Тины была не её личной прихотью. Хотя у неё есть и личная заинтересованность – детская проституция испокон веков считается особо тяжким преступлением, поэтому раскрытое дело, которое не развалится в суде из-за недостатка доказательств, принесёт ей приличный денежный бонус. А дальше начнётся классическое – ты мне помог вчера, значит я помогу тебе завтра. Дело «жирное», и премия Тине и оперативникам будет больше, если подсудимые не скажут – «а мне козлы в форме грозились, что башку оторвут». Всем будет лучше, если со столь нежелательным эпизодом покончат быстро, технологично, и с минимумом грубой силы.

- Чёрт, как же холодно на улице! В отпуске я привык только к теплу, жаре и озви…очень сильной жаре, хотел сказать.
- Согласна, Максим Валерьевич. При этом странно – город находится на широтах выше Шпицбергена, но  в самом худшем случае здесь возможны только лёгкие заморозки.
- Лиз, здесь же не Земля! В Персии есть очень жаркие города. Не просто жаркие, а одни из самых жарких, я сам дышал воздухом, когда в тени было +53 градуса. Здесь…пределы намного выше. Ты же летела сюда! Неужто не обратила внимание на своеобразные пустыни в…экваториальной частности планеты? Азадийцы не просто так называют их «местами смерти», даже они не выживут при 300 градусах выше нуля.
- Не обратила внимание. Я сидела в центре космоплана и даже не пыталась смотреть в иллюминаторы. Думала совсем о другом.
- Понятно.
- Максим Валерьевич, разрешите задавать вопросы?
- Я не просто…тьфу, запутался! Тебе нужно задавать вопросы, а не спрашивать разрешение.
- Хорошо, спасибо. Тепловизор, который используем, я не поняла слова «полуактивный».
- Отличный вопрос. Нам…смешно конечно, объясняли понятие пассивного и активного наблюдения. Давай начнём с пассивного. Ты взяла бинокли и смотришь на здание. Что происходит? Бинокль собирает в себя частички света, потом он направляет их в твой глаз. Вот пассивное наблюдение. Теперь возьмём гражданскую радарную станцию или военную станцию слежения, у которой больше функций. Она облучает всё вокруг, и информация на экране у оператора, получается от отражения. Часть лучей вернулась и как бы говорит нам – вот там объект. Проблема в том, что «объект» сам чувствует облучение, и там понимают – за ними наблюдают, а скоро может и вломят чем. Вот это уже активное наблюдение.

Слово полуактивный я понимаю плохо – может это что-то сочетающее пассивный сбор излучения и облучения нашего дома какими-то…как их называют, частицами-маркерами. Или спорадическое облучение объекта или… Лиз, я прохожу физику недавно, ты – наоборот, проходила давно, и наверняка уж всё забыла. Для нас важно то, что прибор старается нас не выдать. Мы щас сидим в машине в двух кварталах от предполагаемого борделя, видим, что там девять людей или ракнайцев, пока, вроде, ничего подозрительного. Пока. Работа у нас всякая бывает, иногда приходится просто сидеть и ждать.
- Мои вопросы…
- Всё нормально с твоими вопросами! Я не согрелся ещё, и, что самое главное – то, что я не знаю слова «полуактивный» наверняка меня это не красит. Впрочем, ио работать не мешает. А ты спрашивай ещё!
- Максим Валерьевич, я полагаю, настала ваша очередь задавать вопросы. До вашего отъезда вы рассказывали, показывали…
- Моя очередь Хорошо, вроде простой и…не обидный вопрос – ты ведь англичанка?
- Вас интересует владение английским, да? Скажу честно – я могу не понять множество старинных слов – thee, thyself, у меня наверняка будут проблемы с диалектом Глазго.
- Шотландцев здесь нет.
- Согласна, они сами говорят – «нас и дома неплохо кормят». Вы позволите мне спросить?
- Конечно.
- Максим Валерьевич, наводка на бордель от той…того офицера полиции, с которой вы близки?
- Лиз, я никак не могу назвать наши…отношения близостью. Близость это ведь как – ты звонишь или пишешь просто так. Как спалось, как настроение? Ничего такого у нас нет. Это не как в Соколово, где без всяких шуток говорят, мол перепихон в туалете бара отнюдь не повод для знакомства. Хм…это, чуть ближе, чуть устойчивее, но никакой… хорошо, почти никакой эмоциональной связи у нас с ней нет.
- Простите, пожалуйста! Я влезла…
- Никуда ты не влезла, успокойся. Всё хорошо. Лиз, этот вопрос из тех, которые надо было задать. И тебе надо было услышать что да, такие отношения возможны, но они строятся…немного по-другому. Нефаль, которая рано или поздно устроит обращение по имени много мне объясняла, насколько всё другое. Скоро мы снова увидимся с Тиной, я имею в виду, что ты с ней увидишься тоже. Просто потому, что ты тоже должна говорить с ней, убеждать её, получать то, что нужно. Самая простая…психологическая формула при общении с азадийцами – постоянно держать в уме «Они другие. Они совсем-совсем другие». Ты можешь подойти к ней на расстоянии ближе чем вытянутой руки и, увидев живой фиолетовый рисунок в её глазу, понять, насколько она другая.
- Максим Валерьевич, тогда я не понимаю, почему Тина говорила про рыбу, мальков, плактон...
- Нету у них мальков, личинок и планктона, это уж так, между нами. У них и слово "личинка" считается обидным. Обидным, но не очень оскорбительным.
- А как же они...
- Рожают? Они такие же живородящие, как и мы, Лиза. Будущую роженицу вообще "выводят из оборота", её "декретный отпуск" начинается года за два до зачатия. Всё происходит в полном спокойствии - зачатие, беременность... Когда приходит время для "таинства появления на свет", роженицу помещают с специальный неглубокий бассейн с тёплой водой в тёмной комнате, где роды происходят в максимально спокойной обстановке. Ребёночек выталкивается в воду, он плавает под водой и, если здоровенький - сам всплывает, потому что ему воздуха от жабр не хватает. У нас признак здоровья ребёнка когда он плачет не слишком громко, вот-вот появившись на свет. У них - когда он сам всплывает на поверхность и первый раз в жизни дышит. Дышит носом и наполняет воздухом свои лёгкие.

Ты спрашивала про планктон, рыбу... Всё это от голода. Очень прозаично, Лиза. Тина живёт только на своё жалование, и это очень мало. Она воевала, всё хорошо, у неё дурацкий выбор, что купить – водки или поесть. Наесться или забыться. Как-нибудь попозже я тебе объясню, почему совсем другие существа тоже покупают водку и пьянеют от неё.

***

Разговоры, вопросы отняли пару часов. За это время в борделе появилась хозяйка и те, кому предстояло стать проститутками. Макс отписал Тине, та ответила неожиданно, «хозяйка» - и есть её источник. В таких делах преступно всё, начиная с продажи детей, в таких случаях «брать» надо всех. Всю цепочку, всех, кто готов и не боится организовать «изысканный досуг». У хозяйки и микрофончик есть, напротив улицы уже пристроилась якобы неухоженная машина. На самом деле это машина для наружного наблюдения, и прочих…деликатных дел. Ведь именно запись с микрофона будет доказательством для суда, а то, чем Макс занят сейчас – поиск подходящего момента.

- Лиза, вишь чё происходит?
- Девочек, кажется, переодевают.
- Да, всё верно. Правда, я бы не сказал здесь, переодевают. Им надевают просторную и абсолютно прозрачную накидку, я бы сказал, им придают «товарный вид». Ты посмотри пока, я тут тоже…немного переоденусь.

Элизабет села вперёд, Макс отсел назад. За пассажирскими креслами у него броня, оружие. Кроме карабина ещё и пара пистолетов, которые могут ох как пригодиться в узких коридорах, где и без оружия едва развернёшься…

- Максим Валерьевич! Ещё машины!
- С военными номерами?! Всё чудесатее и чудесатее…

Елизаров не сказал, что «чудесатее» говорил Стивен, а может ещё и скажет… А может и не скажет, если вдруг на службу он так и не вернётся. Нет времени на разговоры – Максим пишет Тине, чтобы та слала «амбалов» не откладывая, и шлёт Фрэнку жёлтый код. Не красный – не тот случай, когда нужно ставить на уши весь город, но все свободные и не спящие агенты должны прибыть сюда так быстро, как могут.

- Так, чё у нас там?
- Четверо вышли из машин с пистолетами наголо.
- Ага, и они готовы стрелять в любого подозрительного. Спецназ…заразы. Армейские как и копы, достали ствол и просто в руках его держат. Ну, где же вы, а?!


Секунды, что идут кажутся вечностью, тем более, что Тина явно написала – на срок там уже все наговорили. «Организация предоставления…», а, неважно.


Вот и первый МакЛарен остановился рядом с полицейской машиной, ещё и шестеро «амбалов» держатся под навесом, «не отсвечивая».

- Всё, Лиза, ты делаешь то, что я сказал! Отсаживаешься назад, накрываешься неодетым бронекостюмом и НИКУДА не выходишь!!! Я пошёл…

Макс почему-то прямо сейчас вспомнил фразу «в первый раз нога европейца ступила…». Почему вспомнил? Потому, что нога ГУВБ должна первой перейти порог борделя, а «амбалы» пойдут за ними следом.

***

Елизаров едва заметно опускает стекло и ставит проблесковый маячок прямо на крышу. Тот уже работает, это означает лишь то, что присутствие ГУВБ здесь больше не тайна. Зажглось ещё три «мигалки», минимум шестеро бегут за Максом к зданию.

Елизаров не бегал слишком долго. Кто-то обогнал его, выломал входную дверь…две вспышки и этот кто-то вылетел наружу, хватаясь за грудь. Максим расстрелял весь магазин карабина одной очередью, уже поменял его, и готовится входить внутрь с пистолетом…

- ГУВБ, всем лежать!!!

Четыре выстрела, три выбили пистолеты из рук спецназовцев, четвёртый вырвал ладонь с корнем.

- A-Agh…
- Лежать, падла, я сказал!!!

«Амбалы» застегнули наручники на запястьях трёх, четвёртого просто придавили ногой к полу. «Хозяйка» сползает по стене, за ней пятно крови. Понятно, она свидетель, «слишком много видела», и её по диверсантской привычке нужно «убрать». Но эту азадийку лет девятисот приведут в чувство и она станет настоящим свидетелем.    


Макс выходит наружу, он даже не слышит свои «фу ты бля» и…вещи чуть похуже. Канадец, влетевший в дверь первым будет жить, ему уже вкололи промедол, всё остальное ему сделают в клинике, где работает сладкая парочка. Без шуток, азадийцы, он и она, знают друг друга с сопротивления почти тридцать лет, они дополняют друг друга как инь и янь. И вот у здания остановилась ещё одна машина, из неё вышел полковник спецназа Анри Дюваль. Дюваль быстро соориентировался в произошедшем - его подчинённые знатно вляпались и «отмазать» их он никак не сможет. Хоты бы потому, что вокруг слишком много людей с оружием и подчиняются они не ему. Всё понял, и теперь он смотрит на Макса с нескрываемой ненавистью.

- Господин полковник, надо же, какие люди! Неужели захотели лично…оценить «цвет» вашего офицерства? Сейчас их отвезут в досудебный изолятор, потом, как предъявят обвинение – сразу на Аннатал. Торжественно уверяю вас – я буду рядом всё время. Тоже буду сторожить четырёх ублюдков, тоже буду везти их с приставами-сопровождающими. В Соколово их сдам, и только тогда позволю себе выспаться.
- Я тебя закопаю! Крысёныш...
- Не-а, сначала я вас посажу...
- Меня?! Героя Объединённых территорий?! Не много на себя берёшь?!
- Кто-то же должен быть первым? Вот Кютис с Кадулла, слышали про такого? Тоже герой, все дела. Я его видел пьяного в дымину за две недели до его самоубийства. Хоть совестливый оказался, не смог жить с таким грузом.
- За меня не бойся, я смогу. И мои «дьяволы» получат всё, в первую очередь твою голову на блюде.
- Вы закончили? Анри, можете не заканчивать, у  меня ведь это, все ходы записаны. И записываются. Все ваши «добрые пожелания». Не забыли, что я работаю с регистратором?

Дюваль стоит в метре от Макса, у него от злости аж желваки выступили, сейчас его
смело можно назвать воплощением зла. Он, покончивший с собой Кютис, их фото ведь показывают в метрополитене Соколово как «надежду и опору» Объединённых территорий. А эта самая «надежда» или даже «опора» с гнильцой - грозится убить сотрудника спецслужб, который не позволил «дьяволам», спецназу из спецназа, «получить всё». Дюваль просто не догадывается, что для нормальной жизни им нужно совершенно другое, только переубеждать его совершенно бессмысленно.

***

Кафе Snack & Drink

Полчаса спустя.


-…. Максимчик! Пока ты не готов к новым свершениям?
- Какие там…свершения. Сама же видишь…

«Максимчик» пропустил тот «совершенно пустяковый момент», когда ему выстрелили в грудь. Макс был весь на нервах, как и на Ахероне он тоже отнюдь не сразу понял, что что-то у него не так. Броня выдержала удар, но произошла заброневая травма - рёбра сломаны, можно пара, может тройка. Сейчас он уже хлебнул крепкого пива, чтобы отойти от произошедшего во всех смыслах. Как банальное сидение в машине обернулось штурмовой операцией против четырех офицеров спецназа, которые никогда, отродясь не были лёгкими целями. Никогда, даже если у них только кольчужная рубашка под джемперами и офицерские пистолеты. Тина смотрит на Макса теперь не понимает сейчас кем его считать, героем или полным дураком.

- Госпожа старший оператор, у вас есть фамилия?
- Главный оператор! Чего тебе? Есть у меня родовое имя Сишадри.
- Госпожа Сишадри, не воспринимайте меня как соперницу, я не стану на вашем пути. Мы можем так договориться?
- Значит вот как, медузочка?
- Так мы можем договориться? Мы же с вами на одной стороне?
- Мы с Максимчиком на одной стороне, про тебя я пока ничего не знаю.

Элизабет, едва отойдя от шока, сразу полезла к Тине с уверениями, что частью треугольника она не станет. Не любовного треугольника, никаким, как говорят, небезразличием между Тиной и Максимом даже не пахнет. Пахнуть не пахнет, но обидчикам друг друга они, тем не менее, отомстят.

Тина подсела к Элизабет и прижала её к себе. Прижала аккуратно, но очень сильно, чтобы напарница Макса сразу поняла – нечеловеческая сила азадийцев не шутка и уж точно не фигура речи. Впрочем, как подсела, так и вернулась обратно. Прижала свои жаркие губы к уху Максима, только что начинающего понимать, что он пережил и чем вообще рисковал.

- Да, Максимчик, добыча у нас сегодня интересная. Крупная, жирная, загляденье просто. Но непростая. Надеюсь, ты все свои обещания сдержишь?
- Сдержу. Интереснее будет увидеть Дюваля на оглашении ему приговора о пожизненном, как я всё-таки думаю. Такой недоуменный взгляд и всякая чушь, вроде «Вы знаете, произошла чудовищная ошибка». Тина, не перебивай меня, ты и сама знаешь, сколько полных обдолбышей среди героев, для которых насилие не останавливается ни на секунду. К  другому они просто не привыкли, они, я не знаю, видят себя как древнеегипетская колесница с заточенными косами на осях. И они будто несутся через нескончаемую толпу врагов, и всерьёз решили, что так будет всегда, бесконечно.
- Не знаю. Знаю лишь одно - на охоте можно перестараться, и поймать слишком большую добычу, больше чем сможешь переварить. Слишком большой куш.


Примечание автора - иллюстрация к главе сгенерирована нейросетью Stable Diffusion