Глава третья

«И УЖЕ МНОГОТОЧЬЯ ЛЕГЛИ В ПРОБЕЛ. НЕИЗВЕСТНО, ОТКУДА ВЗОЙДУТ СЛОВА, НО КОГДА Я ДУМАЮ О ТЕБЕ, Я - ЖИВА»

    Бабушка у меня была строгая, но справедливая. В отличие от мамы, которая носилась со мной как курица с яйцом, grandmother, сухощавая, высокая дама с завязанными в строгий узел седыми волосами, никогда со мной не сюсюкалась, разговаривала с пятилеткой как со взрослой барышней, а если я капризничала, мне от нее попадало без скидки на возраст. Особенно хорошо запомнился эпизод из совсем раннего детства, когда я, увидев по телевизору рекламу гамбургеров, влетела в кухню и стала упрашивать маму приготовить на обед куриные котлеты в панировке.
    - Ты в зеркало давно смотрелась, дорогуша? - хмыкнула сидящая за столом и раскладывающая пасьянс бабуля. - Иди, полюбуйся на свою лоснящуюся физиономию! Четвертый год девчонке, а она уже весит как откормленный на Рождество поросенок. Какие, к черту, котлеты? На твоем месте я бы питалась только овощами, исключив даже фрукты, ибо в них слишком много углеводов.
    Разумеется, порою я обижалась на чопорную старую женщину, которая вечно ворчала, однако теперь, взирая на ту ситуацию с высоты своего нынешнего возраста я понимала, что, не будь в моей жизни granny с ее едкими замечаниями и специфическим чувством юмора, я выросла бы донельзя избалованной, эгоистичной дрянью, не способной на сопереживание и лишенной напрочь критического мышления.
    Бабушки не стало за два дня до моего девятого дня рождения, - она умерла от обширного кровоизлияния в мозг в возрасте восьмидесяти четырех лет, так и не услышав от своей единственной внучки признание в любви. Я - то по малолетству считала, что бабуля меня ненавидит и оттого частенько на нее дулась, и только повзрослев, поняла: именно благодаря ей я стала рассудительной и любознательной, несмотря на взбалмошный характер и обилие демонов, прячущихся в глубине моей души.
    Когда мне становится особенно грустно, я размышляю о девочке из нашего двора, сироте при живой матери, которая о своем ребенке совершенно не заботилась, предпочитая свободное ото сна время проводить в развеселой компании молодых парней. Девочку ту звали красивым именем Анжелика, она с утра до позднего вечера болталась по нашему району, всецело предоставленная самой себе. Чумазая, со всклокоченными, жесткими как проволока волосами, торчащими во все стороны, она была похожа на дикарку.
    Однажды моя матушка, увидев, что в промозглый осенний день Анжелика ковыряется в песочнице, облаченная в одно лишь засаленное ситцевое платьице, не выдержала и, схватив малышку за руку, твердым шагом направилаь в квартиру к беспечной мамаше. Я, само собой, увязалась за ними. Отчетливо помню просторную кухню, на которой был накрыт стол, за которым сидела холеная женщина с распущенными темными волосами. Она пила пиво, красила ногти на ногах и при нашем появлении бросила равнодушный взгляд в сторону зареванной Анжелики. Тогда я впервые задумалась о том, как мне повезло, что моя родительница - милая, добрая, заботливая и совсем не похожа на эту мерзкую даму. С тех пор Анжелика частенько бывала у нас дома, - моя мамочка кормила ее обедами, предлагала даже оставаться на ночь. Я была дружелюбна по отношению Анжелике, подарила ей свою любимую куклу, но подругами с ней мы так и не стали: она была замкнутой, пугливой и часто, забившись в самый дальний угол, сидела там, смотря в никуда стеклянными глазами. Смотря на нее, я, тогда еще совсем пигалица, ловила себя на странной мысли, которая заключалась вот в чем: мне решительно не удавалось представить себе Анжелику взрослой, хотя, как я уже упоминала в самом начале, с фантазией проблем у меня не было. Не стану утверждать, что ясно и четко предвидела то, что впоследствии произошло, но, думается мне, не нужно обладать даром Кассандры, чтобы понимать: у этой крохи нет будущего. Нет, она не спилась, не стала проституткой или наркоманкой, более того, она не дожила до своего четырнадцатилетия, - ее насмерть сбила машина. Лихого водителя, скрывшегося с места преступления, так и не нашли, а мать Анжелики даже не потрудилась заняться похоронами, в спешке умотав на горнолыжный курорт и нагло заявив моей мамочке, что ей все равно, что ее дочь уже второй месяц лежит в городском морге.
    Наверное, это прозвучит до крайности цинично, но трагическая история никому не нужной девочки в моменты острого отчаяния служила мне утешением: я, сознавая, что чья-то жизнь сложилась намного хуже, чем моя, находила путь наверх даже из самой глубокой пропасти, выныриваля из темных вод депрессии, тоски и нежелания что-либо делать. Пару раз, посещая сиэддльское кладбище, посидев у моглил бабушки и мамы, я подходила и к скромному гранитному кресту, венчающему надгробие Анжелики Грейс Левитт и размышляла о том, почему мать назвала ее таким необычным именем? Возможно, бедная девочка не с самого рождения была нежеланным ребенком? Допустим, женщина, жившая в гражданском браке с ее отцом, планировала стать любящей матерью, но после рождения Анжелики мужчина бросил ее, и дочь превратилась в обузу по той простой причине, что напоминала ей о несбывшихся надеждах.
    Не в силах побороть любопытство, я частенько задумывалась о том, что бы чувствовала, окажись я на месте Анжелики. Если бы моей матерью была хладнокровная, погруженная в себя миссис Левитт, какие эмоции переполняли бы меня, всеми брошенную, обреченную на одиночество девчушку, не ведающую о том, что окружающие люди могут нести тепло и свет?..
    Мистер Прайс, постучался и, приоткрыв дверь в комнату, обнаружил меня лежащей в позе эмбриона на полу.
    - Эй, все в порядке? - задал он вполне логичный вопрос, садясь на колени возле меня. - Я приготовил ужин.
    Встрепенувшись, я стряхнула с себя дремоту и, привстав, заглянула в его тревожно мерцающие в полумраке глаза. Комната, окутанная вечерними сумерками, казалась необъятной, и на мгновение мне пригрезилось, что мы находимся в средневековом замке, построенном в начале пятнадцатого тысячелетия. Я хотела было заявить, что после пяти вечера не ем, однако решила, что грузить подобного рода сведениями мужчину, который мне небезразличен, как-то чересчур. Подумаешь, наберу пять-шесть килограмм за время своего пребывания здесь, - какая ерунда!..
    - Я бы поела, - прошептала я, опуская глаза. - Спасибо.
    Он, легко поднявшись, на автомате протянул мне свою ладонь, предлагая помощь, и я, вложив холодные от волнения пальцы в его ручищу, неловко встала на затекшие от долгого лежания в одной позе ноги.
    На барной стойке стояли две миски с макаронами, а в центре находилась прозрачная емкость с салатом и графин с водой. Я мысленно порадовалась тому, что он решил разделить трапезу со мной. Меня, несомненно, огорчило бы, если он принес ужин на подносе в спальню, оставив меня наедине со своими переживаниями.
    - Обожаю спагетти! - прощебетала я, старательно улыбаясь. - Приятного тебе аппетита, мистер Прайс.
    Стоит отметить, что я безо всяческих терзаний проглотила свою, слишком болшьшую для миниатюрного роста девушки порцию, которая, по моим самым скромным подсчетам, «весила» около пятисот килокалорий. Похвалив мужчину (ужин и впрямь был вкусным), я вызвалась помыть посуду, а после, получив пакет, в котором нашлась зубная щетка и маленькое полотенце, закрылась в ванной. Помыла голову и, схватив с полочки гребень с мелкими зубьями, кое-как расчесала спутанные влажные пряди. Нацепив изрядно помятую блузку, я покинула санузел и застыла возле дивана.
    - Твой отец не берет трубку, - процедил мистер Прайс, взглянув на меня исподлобья.
    - Папуля будет в городе только завтра, - сообщила я, присаживаясь рядом и как бы невзначай касаясь локтем его бедра. - Он улетел в Скай-Фло со своей новой пассией, телеведущей Каролиной Маццонэ.
    Мой похититель сжал зубы так, что заходили желваки, а я, поддавшись внезапному порыву, положила свою руку ему на запястье. Он, удивленно вскинув брови, уставился на меня. Его взгляд выражал недоумение вперемешку с неодобрением.
    - Я не шутила, - заговорила я, понизив голос. - Я на твоей стороне.
    Желая хоть как-то подтвердить свои слова, я схватила лежащую на кофейном столике ручку и на полях газеты «New Morgks Times» вывела сложную комбинацию цифр.
    - Это тайный счет мистера Сан-Донато, о котором знаю только я. В сибанском банке хранится вся так называемая «черная бухгалтерия». Любой человек, назвавший пароль, сможет распоряжаться средствами по своему усмотрению. Кодовое слово - Мигель Анжело. Мой отец является горячим поклонником знаменитого иудальянского скульптора.
    - Вот как, - протянул мой собеседник, разглядывая меня с таким видом, будто я сообщила ему, что Эмбла - плоская. - Хорошо, я подумаю, что мне делать с этой информацией.
    Молчание затягивалось, и я, понимая, что быть слишком навязчивой мне не стоит, пискнула «доброй ночи» и прошмыгнула за дверь отведенной мне комнаты. Дабы показать степень своего доверия, створку я прикрыла неплотно. Не включая свет, стянула джинсы и, откинув покрывало, легла на самый край кровати. Наволочка пахла лавандовым кондиционером для белья. Устроившись на спине, я сложила руки на груди и закрыла глаза, стараясь расслабиться. Где-то я читала, что, если не напрягать мышцы лица и ни о чем не думать, то можно очень быстро погрузиться в царство безмятежного Гипноса.
    Проснувшись посреди ночи, я поднесла к глазам указательный палец правой руки, на котором болталось бабушкино кольцо с крохотным циферблатом - сию диковинку ей прислала посылкой уехавшая на постоянное место жительство в Элозию подруга. Часики показывали половину четвертого. Понимая, что вряд ли снова засну, я встала, оделась и выглянула в дверной проем. Мистер Прайс лежал на разобранном диване, укрытый тонкой простыней. Его лицо даже во сне выглядело напряженным: между бровей пролегла складка, губы были сжаты в тончайшую линию.
    Стащив со своей кровати шерстяной плед, я осторожно накрыла мужчину, а сама свернулась калачиком в кресле. Окружающая нас темнота не была кромешной, - от окна исходило приглушенное сияние огней ночного города, и я могла вволю налюбоваться объектом своей страсти. Рассматривая свисающую руку с длинными тонкими пальцами, я незаметно для себя провалилась в сон, а когда вновь открыла глаза, гостиную заливал яркий солнечный свет.
    «Удивительно, что в феврале выглянуло солнце, - подумала я, спуская онемевшие ноги на пол и массирую слегка затекшую шею. - В вечно пасмурном Сиэддле даже летом безоблачное небо - огромная редкость».
    Стоящий у плиты мистер Прайс, видимо, уловив движение за спиной, обернулся и лицо его внезапно озарилось робкой улыбкой. Я кивнула ему в качестве приветствия и, пройдя в спальню, застегнула кофточку на все пуговицы, пригладила торчащие на затылке вихры. Когда, умывшись, я вновь оказалась на кухне, завтрак был уже готов: огромная кружка кофе с молоком, сырный омлет и тосты. Намазав на хрустящий ломоть белого хлеба вишневый джем, я мужественно отхлебнула обжигающую бурду из своей чашки, раздумывая о том, как помягче сообщить парню о том, что я ненавижу кофе и терпеть не могу молоко. Обижать симпатичного мужчину не хотелось, но еще одного подобного завтрака я точно не вынесу.
    - Вчера вечером я позвонил в «Ипсилон» и перевел все деньги на свой счет в гомериканском банке, - заявил мистер Прайс после трапезы. - Прости, я сначала решил, что ты меня разыгрываешь.
    - Ничего, - я пожала плечами, - на твоем месте я бы тоже себе не поверила…
    - Юния, - позвал меня молодой человек, и, стоило мне вскинуть голову, он, смущаясь как мальчишка, пробормотал слова благодарности за оказанную помощь.



    - Хочешь, вместе пойдем в супермаркет? - предложил мистер Прайс ближе к полудню.
    - Было бы здорово, - приободрилась я, гадая, за что именно он меня поблагодарил во время завтрака: за то, что предоставила ему ценную информацию или за то, что укрыла предназначенным мне пледом? Признаться, когда я увидела его спящим, мне в голову закралась шальная мысль прикинуться лунатиком и улечься на диван подле него. Представьте себе картину: похитивший меня парень просыпается и обнаруживает свою так называемую «жертву» в собственной постели, дрыхнущую без задних ног. Сия идиллическая картина, скажу откровенно, будоражила мое воображение, однако я решила держать себя в руках и глупостей не совершать. Вряд ли мистер Прайс оценит мои старания быть к нему поближе, а выглядеть в глазах серьезного мужчины полной дурой мне отчаянно не хотелось. Так что о том, как сладко мы с ним обнимаемся на покрытом розовыми лепестками ложе, мне остается только мечтать, но я надеюсь, что в ближайшем будущем мне предоставится возможность завоевать его расположение.
    - Меня зовут Рэй, - представился он. - Если хочешь, можешь звать меня по имени.
    - Хорошо, - выдохнула я, отводя глаза, дабы не выдать свое замешательство. Значит ли это то, что он подпустил меня к себе поближе, или же знакомство - не повод наивно полагать, что теперь мы с ним - друзья?
    Мужчина, стоящий напротив, тоже явно испытывал неловкость в общении со мной. Вероятно, ему было стыдно за то, что он привез меня сюда, применив силу. Однако я понимала: он никогда не будет уверен во мне на сто процентов, ведь я - дочь его врага. Могу поклясться могилой несчастной Анжелики, что, несмотря на атмосферу доброжелательности, он все еще ждет от меня подвоха.
    Рэй, как истинный джентельмен, помог мне надеть куртку, а когда мы вышли в подъезд, он ненавязчиво взял меня за руку и переплел наши пальцы. В торгово-развлекательный центр, который находился в соседнем здании, мы пошли пешком и со стороны, должно быть, смахивали на влюбленную парочку.
    В продуктовом отделе было много народу, поэтому мой спутник заметно нервничал. Когда мы проходили мимо полок с конфетами, я, увидев, что мой любимый шоколад продается с пятидесятипроцентной скидкой, рванула к стеллажу и, схватив упаковку «Pierrero», подбежала к Рэю. С моего языка уже почти сорвался лепет о том, что если он купит мне сие лакомство сейчас, я отдам ему деньги как только он вернет мне сумку, в которой лежит мой кошелек, когда, заметив его расширившиеся от ужаса зрачки, осознала, что держу коробку любимоых сладостей обеими руками. Не теряя ни минуты, я подошла к нему вплотную и вцепилась в горячую ладонь парня.
    - Прости, - пробубнила я, смотря смотря снизу вверх на возвышавшегося рядом со мной исполина. - Я забыла, что не должна была делать резких движений и тем паче убегать от тебя.
    Он слегка отшатнулся, по его лицу пробежалась тень. Когда мы уже покидали торговый зал, направляясь в сторону электронных касс, я хотела было вытащить злосчастную упаковку сладостей из корзины, но Рэй, ловко выхватив коробку, заявил, что купит мне эти конфеты.
    Когда мы вернулись в квартиру Рэя, я отобрала у молодого человека пакеты с продуктами, громогласно объявила, что настала моя очередь хлопотать об обеде и скрылась в районе кухни. Признаться, кулинария - не моя стихия, ибо даже супы готовить я так и не научилась, отдавая предпочтения полуфабрикатам, но сегодня, вспомнив довольно простой рецепт тушенных овощей с рисом, я решила угостить симпатичного брюнета своей стряпней, потому что, как мы все прекрасно знаем, путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
    Напевая себе под нос песенку, я нарезала морковь, отварила зеленый горошек, отыскала сковородку и оливковое масло в нижнем шкафчике. Сорок минут спустя стол был накрыт, а мистера Прайса в поле моего зрения не оказалось. Я хотела позвать его, когда уловила звук льющейся воды за стеной и сделала логичный вывод: парень принимает душ.
    Прошло полчаса, но журчание в ванной не прекращалось. Я забеспокоилась. Подергав ручку двери, с удивлением обнаружила, что он не заперся.
    «Может, Рэю стало плохо? - решила я, распахивая створку и решительно шагнув внутрь наполненной паром комнаты. Стены душевой кабинки запотели, но я могла различить темный силуэт сидящего прямо на полу мужчины. В одежде, промокшей насквозь, Рэй, согнувшись пополам, уткнулся лицом в свои колени. Не отдавая отчета в своих действиях, я, пяхтя, втиснулась в крохотное пространство, выключила воду и, сев рядом, руками обхватила его голову, заставляя парня выйти из транса и посмотреть на меня. При виде его мокрого лица и покрасневших глаз у меня защемило сердце. Придвинувшись еще ближе, я обняла его, крепко прижимая к своей груди и прошептала, успокаивая:
    - Все хорошо, Рэй, все хорошо.
    Не знаю точно, сколько я просидела с ним там, испытывая одновременно ликование и тревогу. В наивных долливудских фильмах, готова поспорить, подобного рода сцена послужила бы прелюдией к страстным поцелуям, которые закончились бы сами знаете чем, однако, к моему огромному сожалению, я не являюсь героиней нашумевшего порноромана «Сорок пятый оттенок любви», а Рэй - не супербогатый сексапил-миллиардер, обожающий садо-мазо. В тот момент я и думать забыла об эротических фантазиях, поскольку была настолько потрясена открывшейся мне картиной, что даже первостепенный, глупый восторг оттого, что мы находимся так близко, сошел на нет. Я четко осознала, что готова пойти на что угодно, лишь бы облегчить страдания этого мужчины. И если прична его слез - мой папаша (а сомневаться в этом не приходилось), я просто найму киллера, и будь что будет. В эсхиловской «Орестее» сын прикончил родную мать, и его, если мне не изменяет память, в конце оправдали. Конечно, это аморально, ссылаться на древнегреческие трагедии, оправдываясь за мысли об убийстве, но ничего с собой поделать я не могла.
    Пепельно-бледный, дрожащий не то от холода, не то из-за нервного срыва Рэй, придя в себя, выпроводил меня из ванной комнаты и спустя две минуты вышел, обмотанный полотенцем. Я, стараясь не пялиться на его голый торс, сообщила, что обед почти остыл. Вместо ответа мужчина, подойдя к шкафу в прихожей, выудил из его недр махровый халат коричневого цвета и протянул мне со словами:
    - Переоденься, иначе простынешь.
    Он снова скрылся в ванной, а я, выполнив его просьбу, кинулась разогревать наш теперь уже ужин, поскольку часы показывали половину шестого. В полном молчании мы поели. Рэй старательно избегал моего взгляда, я же наоборот, то и дело таращилась на парня так, будто боялась, что он исчезнет, растает, словно дымка предрассветного тумана.
    Убрав со стола, я встала у окна, наблюдая за тем, как багровое солнце ныряет за горизонт, окрашивая покрытое всплесками облаков небо в розово-оранжевые цвета.
    - У тебя было столько возможностей, - изрек невесть как оказавшийся за моей спиной Рэй. - Почему ты до сих пор не сбежала?
    У него было чрезмерно сосредоточенное выражение лица, так ему шедшее, и я, качнув головой, решилась-таки разрядить сгустившуюся атмосферу весьма неоднозначным ответом, который он сможет трактовать по своему усмотрению.