Глава четвертая

«НО, ПОХОЖЕ, НИКТО ДАЛЬШЕ СМЕРТИ НЕ ХОЧЕТ СМОТРЕТЬ, ДАЛЬШЕ СНЕГА ЕЕ, ДАЛЬШЕ ЭТОГО БЕЛОГО СВЕТА»

    Душераздирающую историю я услышала от него на следующий день. Рэя воспитывал старший брат, поскольку их родители погибли в авиакатастрофе во время путешествия по Центральной Хамфрике. Адам Прайс, которому на момент их гибели уже исполнилось двадцать, заменил четырнадцатилетнему подростку отца и мать. Пять лет назад Прайс-старший стал заместителем директора телеканала «TV SNOW», который принадлежит медиакорпорации Snow Entertainment, возглавляемой моим отцом. Какое-то время братья жили счастливо, не зная бед, а затем Адама внезапно арестовали. Кое-как Рэю удалось добиться свидания с ближайшим родственником. Брат держался на удивление бодро и спокойно заявил, что произошло недоразумение и он в скором времени выйдет на свободу. На все расспросы встревоженного юноши Адам отвечал, что всех подробностей знать не следует никому. Прошло три долгих месяца, состоялся суд, на котором Прайс-младший, конечно же, присутствовал. В совокупности Адам получил восемь лет за то, что якобы проворачивал втайне от начальства незаконные сделки и регулярно занимался так называемым «отмыванием» денег. Его адвокат, вертлявый субъект с бифокальными очками на крупном носу, откровенно скучал во время судебного заседания, - судьба подопечного его явно не волновала.
    Рэй до последнего верил абсурдным заявлениям Адама, нивно полагая, что скоро все разрешится и брата вот-вот освободят, однако этого, увы, не случилось: через полгода отказывавшийся встречаться с Рэем Адам Прайс повесился на простыне, и только недавно парень узнал, что в тюрьме его бедного брата регулярно насиловали охранники. Именно это и стало последней каплей: отчаявшийся мужчина, чья честь и достоинство оказались растоптаны, покончил с собой, не вынеся пережитого унижения.
    Прайс-младший пытался провести собственное расследование, но потерпел фиаско. Сослуживцы Адама, видимо, получившие указания свыше, держали языки за зубами. Рэй уже почти потерял надежду разобраться в произошедшем, когда в один прекрасный день ему позвонила некая женщина, представившаяся бывшей секретаршей Коннора Сан-Донато. Шанталь Гарсия заявилась к нему прямо в квартиру, решительно отказавшись встречаться в людном месте. От нее Рэй, собственно, и узнал, что брат взял на себя вину по просьбе президента Snow Entertainment. Мистер Сан-Донато пообещал ему за услугу кругленькую сумму, а также уверил, что Адаму дадут условный срок и парень покинет тюремную камеру максимум через две недели после оглашения официального приговора. Ясен пень, хитрый дядя слова своего не сдержал, и, мучимый жаждой мести, Прайс-младший, не имея возможности добраться до окруженного охранниками президента медиахолдинга, переключил свое внимание на его единственную дочь, то есть меня.
    - Я не буду звонить твоему отцу и требовать, чтобы он признался в содеянном, - горько усмехнулся Рэй, заканчивая свой рассказ. - Я передумал. Брата уже не вернуть, а втягивать тебя во все это только для того, чтобы очистить имя Адама, я не желаю. Прости за причиненные неудобства, Юния. Сегодня я отвезу тебя домой, и деньги, разумеется, будут переведены обратно на тайный счет мистера Сан-Донато.
    - Я с таким решением не согласна, - нахмурилась я и, перегнувшись через барную стойку, заглянула в глаза сидящего напротив мужчины. - Ты бросишь все на полпути, так просто сдашься? Я давно вынашивала в себе различные планы мести, и теперь, когда мы встретились, у меня появилась отличная возможность реализовать один из них. Мы оставим тщеславного Сан-Донато без гроша в кармане. Папашка лишится денег и влияния, - ведь из-за этого гнусного подонка погиб твой старший брат и моя мать.
    Мы пересели на диван, и я подробно изложила Рэю последовательность наших действий: мы регистрируем наш брак (разумеется, фиктивный), он, став мои супругом, сможет запросто претендовать на должность менеджера в «TV SNOW». Отец, ни о чем не подозревающий, примет новоиспеченного зятя с распростертыми объятиями и как члену семьи спустя какое-то время подарит энное количество ценных бумаг. А затем я, заплатив директору частного психоневрологического диспансера,объявлю престарелого Сан-Донато недееспособным и место президента займет Рэй.
    - Став важной шишкой, ты сможешь рассказать всему миру о том, каким ублюдком был мой папочка, - подвела я итог. - Ну что, ты согласен?
    - Юния, - он дотронулся кончиками пальцев до моей щеки. - Ты уверена, что игра стоит свеч? А если господин Сан-Донато нас раскусит?
    - Мне терять нечего, - заявила я. - Только когда этот мерзавец получит по заслугам, я смогу спать спокойно. Моя мама и твой брат лежат на кладбище, а этот сукин сын наслаждается жизнью как ни в чем не бывало. Кто знает, сколько еще людей он свел в могилу? Очень может быть, что Адам Прайс и Валерия Диаз - не единственные жертвы кровожадного Коннора Сан-Донато.
    Рэй чувствовал вину передо мной, так что мне не составило большого труда уговорить его стать моим сообщником. Не знаю, догадывался ли он о моих к нему чувствах или же находился в блаженом неведении, одно могу сказать точно: между нами установились хорошие взаимоотношения, - Прайс видел во мне союзника, а я доверяла Рэю как самой себе. И меня, безусловно, радовало, что он более не смотрел на меня с холодом и отчуждением. У нас был общий враг, одна цель, и где-то в глубине души я надеялась на то, что когда-нибудь он разглядит во мне женщину.
    Вечером того же дня мы, обменявшись телефонными номерами, расстались. Я, вызвав такси, покинула гостеприимную квартиру своего нового друга, жалея, что мое «заточение» продлилось так недолго. Перебросв через плечо спортивную сумку, я брела в сторону дороги и минут пять копалась в своем смартфоне, ожидая, когда за мной приедут. Придя домой, я заварила себе целую банку фруктового чая и поставила ее остывать на подоконник, а после, набрав ванну, часа три лежала по самое горло в гроячей воде, думая о Рэе и о том, что нас ждет.
    Сплю я обычно как убитая часов девять кряду, однако в ту ночь по непонятной причине я долго ворочалась в своей кровати, - любая принятая поза казалась до крайности неудобной. В четыре часа утра я, наконец, уснула, и мне приснился настолько яркий, настолько реалистичный сон, что я запомнила его в малейших деталях. Итак, ваша покорная слуга, облаченная в умопомрачительное белоснежное платье лежала на покрытой лиловыми цветами поляне. Меня окружал мрачный сиэддльский лес, окутанный дымкой белесоватого тумана. Я была мертва, - это было ясно по той причине, что я лежала в до жути неестественной позе, в которй живой человек находиться бы не смог, а еще я ощущала, что в моей груди не бьется замершее навсегда сердце.
    Я была одновременно внутри себя, валяющейся на поляне со сломанной шеей и разбросанными в стороны руками, и в то же время видела всю картину словно со стороны, и это странное расщепление сознания нисколько не вносило диссонанса, - наоборот, я отчетливо понимала, что меня больше нет в этом мире. Какие эмоции я испытывала? Покой и умиротворение. Я наслаждалась абсолютной тишиной, сознавая, что меня покинули все горести, печали и тревоги. Странно признавать это, но я чувствовала себя… счастливой.
    Наверное, кто угодно, окажись он на моем месте, пришел бы в ужас от подобного сновидения, назвал бы его «кошмаром». Но я, как человек, любящий жизнь во всех ее проявлениях, к смерти относилась с трепетом и благодарностью, считая ее спасением, избавлением, апогеем de la vie, ее финальнейшим, самым звучным аккордом.
    «Смерть мне к лицу, - подумала я, проснувшись в семь утра. - Я была такой красивой, когда жизнь покинула мое тело».
    Светало. Заправив постель, я собрала волосы в хвост и, зайдя на кухню, первым делом сделала огромный глоток из банки с холодным чаем.
    «Интересно, заплачет ли кто по мне? - размышляла я. - Папе, думаю, будет все равно. На реакцию немногочисленных приятельниц и знакомых мне плевать. Теперь, когда я познакомилась с Рэем, мне стало любопытно, как он ко мне относится на самом деле. Будет ли ему больно, если меня не станет?».
    La Mort возникала в моих мыслях довольно часто, так что не было ничего необычного в том, что я фантазировала о своей кончине на руках у любимого человека, - это ведь так романтично. Я не придала значения этому сну, не вспомнила о том, что накануне смерти мамы мне снилось нечто похожее: я видела свою родительницу, лежавшую в снегу, и на его безупречно-белом полотне расцветали орхидеями вкрапления алой крови, и тоненькая струйка бордовой жидкости, журча, вытекала из ее растерзанной диким зверем шеи. Но даже если бы я и считала себя Кассандрой, способной предвидеть будущее, подобный расклад меня нисколечко не пугал. Я знала, что рано или поздно умру - от болезни ли, от старости или несчастного случая, и перспектива уйти в царство Аида в самом расцвете сил была, на мой взгляд предпочтительней медленного угасания сознания в дряхлом обличии полоумной старушенции.
    В девять часов Рэй заехал за мной на моей же машине, поскольку своей у него не было, а я водить не особо любила. Так как мы играли роль влюбленной парочки, не было ничего предосудительного в том, что я отдала принадлежащий мне автомобиль в личное пользование своему жениху. Заехав в ЗАГС, мы оставили заявку на получение брачной лицензии, заполнили анкеты, а после специально отобедали в помпезном «Альтаире», - я точно знала, что совсем скоро до папочки дойдут слухи о том, что его дочурка весело проводила время в самом дорогом ресторане Сиэддля в компании привлекательного мужчины. Рэй, облаченный в смокинг, старательно подыгрывал мне, лишь пару раз я ловила на себе его измученный и напряженный взгляд.
    Ставить родителя тв известность о том, что выхожу замуж, я не спешила, зная, что в городе у него полно доносчиков, и Сан-Донато способен выяснить все детали самостоятельно. Двадцать шестого февраля состоялась скромная гражданская церемония. Ни меня, ни Рэя нельзя было назвать гиперобщительными людьми, так что смысла в помпезном мероприятии и торжественном банкете попросту не было. Мистер Прайс в черных джинсах и белом свитере выглядел как модель с обложки делового журнала, я же втиснула свои пышные формы в мамино бежевое платье с золотистыми полосками и соорудила на голове некое подобие прически. Мне пришлось прибегнуть к услугам профессионального визажиста, поскольку краситься я практически не умела, обходясь в повседневной жизни только BB-кремом, тушью и блеском для губ.



    Я выразила желание прогуляться близ Пангейского океана, так что, став официально мужем и женой, мы отправились прямиком на побережье. Сидя на скамье и бездумно наблюдая за набегающими на каменистый берег волнами, я старалась ни о чем не беспокоиться. В тот момент вся моя жизнь с ее задачами и стремлениями показалась мне такой незначительной по сравнению с бушующей стихией, что я, наслаждаясь этими ощущениями, пялилась на горизонт, слушала крики скандальных чаек и мысленно декламировала любимые стихи Редьярда Киплинга.
    - Жалеешь? - Рэй воспринял мою задумчивость по-своему.
    - Ни в коем случае, - я, улыбнувшись, потрепала его по руке. - Это мой способ медитации.
    Уже на следующей неделе мы с ним съедемся - для вида, конечно же. Я буду жить в его квартире, но не думаю, что мы станем делить постель. В конце-концов, все это затеяно в первую очередь для того, чтобы в не столь отдаленном будущем нанести решающий удар по репутации Коннора Сан-Донато. Общественность Сиэддля начнет критиковать богатую наследницу, тайно вышедшую замуж за неизвестно кого, пойдут слухи и акции компании упадут в цене.
    Ближе к вечеру мы с Рэем распрощались: он уехал по своим делам, а я, прежде чем вернуться домой, заскочила в нотариальную контору и наспех составила завещание, согласно которому в случае моей смерти все мое имущество достанется новоиспеченному супругу единственной наследницы миллионов, Рэю Алану Прайсу.
    Я, конечно же, не отказалась бы взять его фамилию, однако меня пугала предстоящая волокита со сменой документов, так что, несмотря на то, что папину фамилию я терпеть не могла, став замужней женщиной, я так и осталась «госпожой Сан-Донато».
    Отец вызвал нас с Рэем на откровенный разговор в первых числах марта, когда в воздухе запахло весною, а на ветвях деревьев набухли почки. Ужин имел место быть в загородной резиденции Марианны Моралес, которая теперь принадлежала моему алчному папочке. Мы с мужем прошлись по выложенной белым мрамором тропе к громадному особняку с остроконечной крышей и сидящей на парапете крылатой горгульей. Изысканными манерами Коннор Сан-Донато, сын проститутки, не обладал, поэтому, не успели мы сесть за стол, как он, протянув Рэю чемодан, пророкотал:
   - Там два миллиона гомериканских таллеров, приятель. Бери их и оставь мою дочь в покое.
    Рэй, сдерживая гнев, поставил чемоданчик на пол и вежливо, насколько это было возможно в данной ситуации, отказался обменивать меня на кучу денег.
    - Думаешь, этот хлыщ познакомился с тобой случайно и был не в курсе, что ты - та самая Юния Сан-Донато? - процедил папаша, плюхаясь в кресло и вытаскивая из нагрудного кармана сигару. - Уверен, сей альфонс решился втереться к тебе в доверие…
    - Ну и что? - перебила я его, обнажая зубы в хищном оскале. - Даже если Рэй подстроил нашу встречу и женился на мне из-за наследства, это ничего не меняет. Твоими стараниями я знаю, что настоящей любви не существует. Люди вообще по своей натуре существа корыстные. И вообще, папуль, не имеет значения, что мистер Прайс чувствует ко мне, для меня важны только мои эмоции. Он мне дорог, я сумела заполучить парня своей мечты, а его прошлое, каким бы оно ни было, меня не касается. Гораздо важнее настоящее, в котором мы с ним вместе и светлое будущее, которое, я надеюсь, мы также разделим.
    - Ладно, - отец развел руками и обратился к Рэю. - Но учти, я буду наблюдать за тобой. Не думай, что сможешь так легко добраться до моих денежек.
    - Это не твои деньги, - отрезала я. - Они принадлежали одинокой старухе, на состоянии которой ты сам, будучи нищим оборванцем, женился. Так что у тебя нет морального права упрекать моего мужа, понял?
    - И не стыдно тебе так со мной разговаривать в присутствии посторонних людей? - обиженно выпятил нижнюю губу мистер Сан-Донато. - Твой муженек был небось лучшего мнения о тебе.
    - Рэй - не посторонний, он - моя семья, - прощебетала я и приобняа стоящего как статуя мужа за талию. - И о том, что у нас с тобой натянутые отношения, он осведомлен. Думаю, больше мы тебя задерживать не станем. Сайонара!
    Я подтолкнула супруга в спину, и он, сухо попрощавшись с моим отцом, следом за мной покинул негостеприимный особняк мерзавца Сан-Донато. По пути в город я сообщила Рэю о том, что отныне он является моим наследником.
    - Зачем ты это сделала? - муж, резко затормозив, повернулся ко мне.
    - Никогда не знаешь, что нас ждет завтра, - пожала я плечами. - Нет никакой гарантии, что я проживу сто сорок восемь лет, даже если бы у меня было отменное здоровье.
    - Не говори так, - прошептал Рэй, сжимая мою кисть в своей ладони. - Ты не умрешь. Я буду защищать тебя и беречь. Обещаю.
    Я натянуто улыбнулась, пообещала ему думать только о хорошем, но чуткий Рэй все равно выглядел обеспокоенным и даже остался в моей квартире, вольготно расположившись на кушетке в маминой комнате.
    Готовясь ко сну, я внезапно вспомнила о своей подруге Глэдис, которая не так давно стала мамочкой очаровательных близнецов. Взглянув на часы, я удостоверилась, что десяти часов еще нет, поэтому, схватив трубку радиотелефона, я по памяти набрала хорошо известный номер. Ответили мне после пятого гудка.
    - Юния, сколько лет, сколько зим, - прочирикала Глэдис. - Как дела?
    - Состою в фиктивном браке, - выпалила я, надеясь ее удивить. - Сделала это для того, чтобы потрепать нервы папаше.
    - Надеюсь, он хотя бы симпатичный, - пророкотала, ничуть не смутившись, подруга.
    - Помнишь, в старших классах нас водили в музей, и там стояла античная статуя одного из византийских богов? - поинтересовалась я и, получив положительный ответ, продолжила:
    - Так вот, тот красавчик из гипса кажется тусклым отблеском ночного фонаря по сравнению с Рэем.
    - Я безумно за тебя рада, - хихикнула Глэдис. - Даже не сомневалась, что ты со своими амбициями станешь женой самого красивого мужчины на свете…
    Мы проболтали до одиннадцати: подруга, несмотря на постоянный недосып, была счастлива в браке и не мыслила жизни без своих малышей. Отложив телефон, я задумалась о перспективе стать матерью и поморщилась. Во-первых, из-за болезни мне противопоказано рожать, - велик риск умереть от обильной кровопотери. Во-вторых, я не могла представить себя в роли ответственного родителя. Нет, я не ненавидела детей и вполне могла найти общий язык с адекватным, не шибко избалованным ребенком, но одно дело быть старшим товарищем по играм и совсем другое - взять на себя целиком и полностью ответственность за чью-то жизнь, быть на чеку все двадцать четыре часа, семь дней в неделю, постоянно тревожиться за будущее своего драгоценнейшего чада. К такому повороту событий я не готова категорически. Интересно, а насколько моя точка зрения совпадает с мировоззрением Рэя?
    Я хотела было сунуться к нему и полюбоваться на спящего мужчину, но вовремя одумалась, понимая, что это ребячество. Допустим, мне удастся соблазнить его (при условии, что он не гомосексуал), и между нами произойдет так называемая физическая близость. Вряд ли для него это будет что-то значить, а вот я, возможно, после этого окончательно свихнусь и мне потом придется собирать по кусочкам свое разбитое вдребезги сердце, когда он, поняв, что я влюблена как кошка, скажет что-то вроде:
    - Между нами только секс, дорогуша.
    Нет уж, спасибо. Я предпочту находиться в плену своих иллюзий. В стране грез, куда я отправлюсь этой ночью, меня будет ждать сказочный Рэй, смотрящий на меня так, будто я - его единственная и неповторимая. Мы арендуем прекрасную яхту и выйдем в открытое море для того, чтобы встретить рассвет. Теплый ветер будет обнимать нас, лаская кожу едва различимыми прикосновениями, звезды в безоблачном небе засияют так, что будет казаться, будто, подпрыгнув с вытянутой рукой, мы сумеем поймать этот крошечный сверкающий шарик размером с жемчужину. Мой муж откроет бутылку шампанского и мы станем пить жидкое золото прямо из горла бутылки зеленого стекла.
    Я растянулась на кровати, блаженно улыбаясь. Надеюсь, когда я засну, мне пригрезится продолжение этой волшебной летней ночи.