Эндшпиль для трубы по латвийски

                — Berlin.
               
                — Berlin?
               
                — Just anywhere. Out of here, out of this.
               
                Wonna you? 
               
                — Big sky, man..

     По осени в Вентспилсе стоит особая пора:  по-девичьи капризная балтийская волна, все лето отвергавшая ухаживания Радегаста, достает из своих закромов остатки тепла, прибереженного для редеющего гуляки. Едва только расправятся плечи и высунется наружу голова, подставляя щеки под ласково-согревающую негу прильнувшего потока, как тут же взбалмошная поморская девица бьет по воде своим русальим хвостом, окатывая леденящей моросью пронизывающего шквала лица и носы, спешащие поглубже зарыться в складки шарфов. Над согбенными шеями витает звонкий хохот недотроги, проявляя переменчивый нрав ее холодной натуры.
     "Лови, Иварс, давай, давай! - со вспыхнувшим вдруг в глазах заводящим азартом окрикнул приятеля Янис, пробросивший ему на ход случайно подвернувшуюся под ноги на портовой набережной смятую жестяную банку. - Хоп-хоп!" Двое друзей детства резво запрыгали, швыряя друг другу неуклюжий снаряд, который дребезжащим стуком катился вдоль  судового причала Виндавы. Пробежавший мимо задробившего на каменистой поверхности сплющенного ядра, Янис успел поддеть его выброшенной назад правой ногой и пнуть пяткой вперед на Иварса. Ободренный успешным финтом Янис резко рванул вперед навстречу ответному пасу и что есть силы зарядил по банке, которую порывом ветра отнесло в сторону и выбросило в море:
     - Да! Джек Питерс прорывается к воротам мерсисайдцев и делает хет-трик! Ньютон Хит побеждает пять-два на Бэнк стрит!
     -  Ааа... Забыл что-ли, как ваши  в девяноста пятом на Энфилде огребли?
     - Шесть - один пятого мая на Старом Траффорде еще снятся?
     - Да ну тебя.. 
     - Гребаные скаузеры...
     Немного отдышавшись, приятели медленным шагом подобрались к подножию  маяка южного мола морских ворот Вентспилса. К маяку вела усыпанная светлым гравием, широкая дорожка, с обеих сторон обложенная огромными валунами. Чуть поодаль от смотровой площадки маяка,  на которой Янис должен был встретиться с Улдисом, неприметно стояла, как будто врезанная в камень, лавочка. Несколько долгих минут  просидели они в задумчивой тишине, вальяжно распластавшись по скамье.  Шум морского прибоя убаюкивал Яниса, навевая ему причудливыми узорами реминисценции прошлых лет, когда Иварс  привел его в кодлу. Вернее, по его рекомендациям, Янис сам незаметно для себя попал в этот таинственный воровской мир, в котором он, на самом деле, был Марсианином - был чужим здесь, пришедшим со стороны! Марсианин… Из другого мира! Не из блатного - во всяком случае.
     - Как все это началось, Иварс? -  спросил Янис уже успевшего отсидеть приятеля.
     - Сами знаешь, как туда люди попадают! Сначала начнешь курить, потом, глядишь, выпившим пришел, кореша блатные, драка, милиция, суд! И всё, покатило по ухабам под откос!
     - Чем все это закончится, Иварс?.. Чем?..
     - Да, ладно тебе грузиться то. Встретишься  с Улдисом- это наш человек с таможни. Он тебе рыжье скинет и мелкого барахлишка там всякого. С этим всем надо будет в Ригу метнуться к Семену Натановичу. Ну остальное ты знаешь. Сделаешь - после покуражимся. Тебе развеяться надо, а то ты хмурной какой-то.
***

     Семен Натанович Михельсон, по кличке Гобсек, был старым евреем-антикварщиком, у которого на дому был законспирированный салон по скупке драгоценных  вещей, в том числе, краденых.  Янис давно уже догадывался, что блатная верхушка является не единственной и, что самое главное, не главной крышей Гобсека. Очевидно, что тут не обошлось без покровительного благоволения высших властных чинов, чьим вниманием он был щедро обласкан. Только Яниса давно уже приучили не задавать скользких вопросов. Его задачей было  доставить товар к Михельсону, попутно позаботясь о том, чтобы не привести к нему хвост. Никаких переговоров или торгов. Только забрать заготовленный пакет с деньгами и доставить его в Вентспилс, передав лично в руки Иварсу.
     Выйдя от Гобсека, Янис огляделся по сторонам, приспустил козырек кепки и поднял воротник пальто. По пути ему на лестнице встретилась поднимавшаяся вверх  эффектная брюнетка в вуалетке. Она загадочно оборотила взгляд в его сторону и демонстративно отвела отточенный подбородок в сторону, как будто зазывая и указывая Янису направление, в котором ему следует за ней двигаться. Усиленное вихляние ягодиц заставило волнами играть складки короткого полушубка, акцентируя внимание на обтянутых тончайшими чулочками паре стройных и сильных ног. От цоканья каблуков и стелящейся  влажным туманом цветочной завесы у Яниса резко подскачил пульс и помутнело на миг в глазах: "Только не здесь и не сейчас, фраерок. Я тебя прошу. У тебя все карманы воздухом набиты."
     Оказавшись на улице, Янис окончательно пришел в себя: "Еще непонятно кто она такая, может  и утка подсадная. Кто тут только не трется рядом с Михельсоном. Может и живет просто в соседних аппартаментах. Только раньше я ее что-то не встречал никогда. Такую не пропустишь. Не знаю."  Он действительно бы напряжен в последнее время: поначалу будоражащее чувство опасности и даже щекотавшая холодком адреналиновых волн эйфория от хождения по тайным тропкам, вдоль которых можно было набрести на множесто неизвестных зверьков, ускользание от которых доставляло настроение превосходства над придурковатыми и заторможенными персонажами, сменились ощущением все нарастающей как-будто из ниоткуда тревоги, побуждающей ледяным жаром ужаса скрываться от  порою незримой погони, превратившейся в сущее наваждение. В добавок к этому,  старшие  из кодлы стали серьезно наседать и обременять его чересчур рисковыми заданиями. Он понимал, что над ним стягивается плотное кольцо, имеющее своей целью полностью подмять его под себя, прогнуть, навязав чуждые ему интересы, и сделать его подконтрольной марионеткой в неведомой игре. Чужой игре со многими переменными, в которой не были полностью известны конечные цели скрытых кукловодов, которые могли в любой момент сделать из него козла отпущения. "Да пошли они все, -  начинал расходиться Янис охватывающим его волнением, от которого судорожно-нервной рябью подергивалось покосившееся лицо и проступали натянутые на шее жилы. - Прессовать начали уже не по детски:  хату, мол, теперь надо выставить какого-то крупного деятеля. Хер вам, а не Яниса! Или.. А что? Хатку-то мы бомбанем знатную вместе, а гроши я себе приберу все. Я, пожалуй,  cмогу провернуть это дельце. Надо только хорошенько все обдумать и просчитать, как это устроить.  Пусть думают, что могут крутить мной как хотят. И общачок я знаю где припрятан. Итого вместе жирный куш получается - можно дернуть и свалить по тихому в Европу. В Италию? Воздуха хватит надолго. К тому же, там Карла. Она сама даже звала. Она точно поможет."
***

     Вообще женщинам Янис нравился, они его любили и он это знал.  "Карла, конечно.. Карла!" - радостно смаковал Янис имя своей недавней зрелой любовницы, пока спускался вниз по бульвару Райня в направлении Даугавы к соседнему с Двинским вокзалу  Риге-2, откуда ходили поезда Курляндского направления. Мысли о предстоящей афере, припудренные приятными воспоминаниями о Карле заметно приободрили Яниса, с лица которого сошли ноты тревоги и напряжения. Он вновь обрел уверенность в себе и лик его преобразился щегольским мерцанием озорных глаз.  С обеих сторон от Яниса проплыли в противоположных направлениях две изумительно нежных рижаночки, одна за другой одарив его воздушно-тягучим шлейфом искоса устремленных на него  из под подернутых вуалью полей шляпок чарующих взглядов, от которых глубоко внутри у Яниса  сладостно заныло невообразимой негой. По пижонски разбрасывая  в разные стороны едва выступающие из под широко расклешенных брючин мыски модных туфель, Янис вполголоса от стиснутой в зубах папиросы кичливо затянул:
     "Эх, фартовая маруха,
     На молодчика присуха!
     Маркоташки-голубки,
     Выйди в ночку под дубки."
     Прошел почти что год, с тех пор как Янис случайно познакомился в Риге с Карлой, женой итальянского консула, который по обыкновению почти что все время проводил в разъездах по  посольствам и консульствам. Как-то все быстро  у Яниса с Карлой закрутилось: шикарные рестораны, гостиницы, номера люкс. Спустя месяц консула внезапно отозвали обратно и все закончилось так же стремительно, как и началось, оставив после себя еще не остывшее на Янисе страстное дыхание Карлы, буквально втиснутое ему в прощальной спешке письмо с заверением готовности принять его по случаю у нее на родине  и оставившую его первую в Виндаве красавицу Лауму в придачу к завершению букета.
     "Ах, Карла, Карла..,  - мечтательно погрузился Янис в иллюзорные воспоминания тех дней, когда у него только зачинались отношения с Лаумой. Как он подтрунивал над старавшейся казаться неприступной и по напускному безразличной к его любовным шашням на стороне голубоглазой, ревнивой волшебницей: "Ты знаешь кто будет моей женой , Лаума? Ей станет одна знойная сицилийка,  которая будет торговать овощами и рыбой, пойманной мной у сиракузских берегов. Когда я буду возвращаться с моря,  в саду на столике меня будет дожидаться графинчик с молодым вином. Пропустив полстаканчика с кусочком щербета из кровавых апельсинов, я незаметно подкрадусь сквозь деревья к развешивающей выстиранное белье женушке и обниму ее. Слегка вздрогнув и обернувшись ко мне, моя славная брюнеточка  повиснет у меня на шее и во рту я буду ощущать соленый привкус ее губ и языка." Так забавлялся Янис, насмотревшись  по юности в бордельных портфолио дагеротипов с изображением загорелых средиземноморских нимф, позировавших на фоне морских валунов в тончайших, белоснежных  сорочках, промокшая ткань которых прилипала к полной груди, очерчивая ее контуры и обнажая крупно-коричневые ареолы вокруг сосков. "Ну и проваливай к своей сицилийке!" - гневно бросала  Лаума в ответ из со стуком затворенного за собой окна дома Янису, стоявшему снаружи на улице и заливавшемуся звонким хохотом.
     Из череды ретроспективных слайдов Яниса вывела, как только он свернул с бульвара на Кришьяна Барона, а точнее будет сказать - вовлекла в новое русло туманных образов и представлений,  протяжно-одинокая мелодия трубы, зов которой эфемерной патокой вытекал из окон консерватории и стелился по окрестности тающими, зефирными хлопьями, за снежной пеленой которых формировалось просветляющее  лоно.
     - Мне кажется вы тоже что-то видите, - спросила у Яниса махонькая как кнопочка, очаровательная девчушечка в красном, клетчатом пальтишке с коричневыми и черными полосками, напомнившая ему сказочную Мальвину с лазурно-голубыми как у пуделька кудряшками.
     - Да? И что-же ты видишь, принцесса? - с опозданием отреагировал Янис.  Он не сразу разглядел это чудо, притаившееся  прямо у дверей консерватории.
     - Я вижу, как толпа зевак собралась на ярмарочной площади вокруг шарманщика. Одной рукой он крутит рукоятку своего Leierkasten, а на другую надета перчаточная кукла.  Это в Бремене.
     - Тут другая история, фея. Жених прощается со своей невестой. Сначала он был угольщиком на судне, а потом моряком.  Почти все время он проводит в море, лишь изредка ступая на берег. Но вот теперь он решил переплыть через океан, чтобы попытать счастья у чужих берегов. Он обещает вернуться за ней, еще не сознавая сколь витиеватым и усеянным множеством соблазнов будет его путь. Она выходит на крутой утес, под которым мглистым утром плещется ледяной, океанский мрак.  Машет вслед уходящему лайнеру, издавшему последний гудок, и еще долго всматривается  в мерцающую точку  на линии горизонта, пока ветер треплет ее разметавшиеся по лицу волосы.
     - Ты тоже моряк?
     - В каком-то смысле да, фея.
     - Тебе нужно  сойти на берег.
     - Зачем? Я ведь плаваю по морям свободы.
     - Обман, обман! От того-то так и печален зов этой трубы. Ты только думаешь, что свободен. Твой кораблик всего лишь островок, в котором ты заточил себя среди невольных вод!
     - Откуда ты все это знаешь, кнопочка?
     - Я же фея. ты сам сказал.
***

     - Иренка, вот ты где! - раздался мягкий голос вышедшей из консерватории молодой девушки приятной наружности.  Светлые локоны ее русых волос ниспадали из под беретки на плечи и струились вдоль лопаток и позвоночника по светло-бежевому плащу. Миниатюрная грудь и затянутый на талии пояс создавали внешнее впечатление некоторой худобы, которая,отнюдь, не портила ангелоподобний лик хрупкой незнакомки. От теплых потоков из ее глаз у Яниса разом обмякли плечи и грудь, улетучилась с облегченным выдохом свойственная ему в обращении с чаровницами напускная спесь.
     - Это моя  тётя Чеся, - одернула за рукав слегка обомлевшего Яниса крошечная принцесса, обнажив в растянутой улыбке череду ровненьких, как на подбор, игрушечных зубиков. - Правда, красивая?
     - Простите, она у меня такая непоседа, - взяв племянницу за ручку, промолвила учительница сальфеджио.
***

     По возвращению в Виндаву Янис успел наведаться на опустевший от покупателей  центральный Вентспилский рынок. Там, в вечерних сумерках слабо освещенных складских помещений еще теплилась остатками догарающей суеты жизнь уходящего, торгового дня: подсчитывались и делились барыши, приводился в порядок товар; кое-где по углам играли в карты и тянули винишко разомлевшие, разномастные дельцы; в воздухе, смешанный с сизыми табачными космами, витал стойкий аромат гашиша.
     Кивком головы Янис подозвал к себе нужного человека - Дмытро- мясника из торговых рядов. Уединившись в коридорном полумраке, Янис передал ему плотно упакованный, увесистый брикет с фуфлом, полученный от Иварса взамен хрустов, привезенных от Михельсона.
     - Янiс, це що, фальшиві гроші? Я що, свіжий чи що, щоб пiдробку збувати?
     - Да никто тебя сбывать не просит. Так передашь просто. Человечек завтра к тебе подойдет. Землячком скажется, мол, не найдется ли у тебя чего-нибудь для своих. Ответишь, что племянница только что с Полтавы приехала, сальца свежего привезла. Ну и подгонишь ему кирпич этот.
     Ближе к полуночи Янис добрался, наконец, до дома, потухшие окна которого не предвещали встречающих. Замешкавшись в прихожей, стараясь  стащить в темноте с ног башмаки и  безшумно, наощупь пробраться на кухню, Янис неудачно вписался в проходной проем, громко задев ногой о дверь. Выругавшись про себя и застыв на мгновение в причудливой позе, он на цыпочках проскользил  к столу и приподнял прикрытую полотенцем крышку еще не остывшей кастрюли. Едва он успел в спешке проглотить несколько кусков тушеного с овощами мяса, как в кухню сомнамбулой вплыла полусонная Мирдза, старшая из сестер Яниса, держа в руках подсвечницу с зажженной свечей.  Одетая  в ночную рубашку с накинутой на плечи кружевной шалью, она, сладко позевывая, приблизилась к Янису, чмокнула его в щеку и повисла у него на шее. Окончательно проснувшись, Мирдза стала ежиться от прохлады, пришедшей на смену теплой постели, и стискивать на груди согревающую шаль. Янис наскоро перекусил и , вытерев края губ салфеткой, запустил руку во внутренний карман пиджака и выудил оттуда пару невероятно красивых сережек из белого золота с переливающимися от блеска бриллиантиками:
     - Примеришь потом, Мирдза. По моему, они тебе будут очень к лицу.
     - Они потрясающие, Янис, ты прелесть!
     - Тихо, мелких разбудишь с родителями! И, да, вот еще, - Янис поставил перед сестрой флакон с духами,  - французские.
     - Ииии... - оскалив зубки и потрясывая в воздухе от восторга кулачками, Мирдза беззвучно ликовала, пока за радостным возбуждением она не разглядела устремленных в какую-то романтическую даль глаз любимого брата. - Янис? Кто она?
     - Кто?
     - Я тебя видела таким только один раз. Тогда это была Лаума.
     - Да...наверное..Лаума... Что?
     - Как ее зовут?
     - Чеслава..
     - Чеслава? Чеслава, Янитис, Чеслава? Она полячка, Янитис? Да? Полячка? Полячка!?
     - Полячка..
     - Познакомь меня с ней, Янитис. Познакомишь, да? Мне кажется, это... Она.. Что, она... Ох, как было бы славно! Я уже люблю ее, Янитис!
     - Пошли спать, ладно.
***

     - Labrit Melcazas kundze. Тут к вам один молодой человек приходил, оставил  вам букет, - остановила Чеславу на проходной консерватории вахтерша.
     - Мне? Что за человек?
     - Такой..
     - Какой?..
     - Ну это, знаешь, - замешкалась, подбирая нужное слово разбитная вахтерша, затем по свойски прильнула к лицу Чеславы и защебетала ей на ухо: - ну такой он, -  стиснула кулаки к груди и поджала губы, - ухх.. искры из глаз.  Директрисса-то, - озираясь по сторонам, перешла на шепот вахтерша, - столкнулась с ним в дверях, хотела было что-то ему сказать, когда он ее слегка подприжал, да только ахнула, поглядев в его ухмыляющиеся глаза. Грудь -то вперед выпятила, того и гляди рубашка лопнет, ага, надулась, значит, вся, дыхание затаила, словно на месте замерла. А потом выпустила пар и так пообмякла вся после его ухода. То- то... А она у нас кремень. Огонь, сама знаешь.
     Вечером того же дня Янис поджидал Чеславу рядом с консерваторией..
     За неспешно льющимся медом рижских  огней, отражавшихся пьянящим мерцанием в глазах влюбленной пары, неизбежно подбирался  момент, когда должен был быть заданным тот самый вопрос. Спустя два месяца после их знакомства этот момент настал, и Янис не стал ничего скрывать  от Чеславы:
     - Уедем втроем. Прихватим с собой Иренку и махнем отсюда. Деньги есть. Много. Будет еще больше. Не пропадем.  Всего-то восемь часов на пароме и мы в Швеции. А там я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю. Или в Травемюнде, Чес.
     - Для чего уезжать, Янис? Зачем? - обескураженно выдохнула Чеслава, припоминая свой недавний разговор с Илгой, когда на вопрос подруги она утвердительно ответила: "В том-то и дело, что нравится, хотя кое-кому он настолько приглянулся, что, видимо, нравится еще больше, чем мне" ,  наградив игривой улыбкой ни чуть не смутившуюся Иренку. - Бегать от кого-то, все время озираясь от страха по сторонам, а не идет ли кто за тобой по пятам? Постоянно менять места или безвылазно притаиться в какой-нибуль глуши, опасаясь возвращения на родину? Ты этой жизни хочешь для себя, Янис?
     - Они нас не найдут. Поищут немного и угомонятся.
     -Не найдут! - несколько истерично взвизгнула Чеслава, разведя руки в стороны. - Кто может это гарантировать?  А ты обо мне с Иренкой подумал? Ты о родных своих подумал? Они же к ним придут за тобой.
     - Они этого не сделают. Они не посмеют!
     На  левом виске у Яниса вздулась и запульсировала  толстая жилка, свело судорогой запястья от сжатых  с неимоверной силой кулаков - "Иварс мне друг, но остальные, кодла.. Они же и впрямь на это способны. Почему я об этом не подумал?"
     - Ты такой наивный, Янис. Ты понимаешь, что ты можешь попросту подставить под удар всю свою родню?
     Так они стояли в сочельник возле Домского Собора под вечерним покровом мягко стелящей пороши. С колокольни радостными переливами и звонкой трелью расходился  благовестный перезвон..
***

     Рождество Янис встретил в Виндаве в кругу своих родных. Глядя на их радостные, снующие тут и там лица, он в полной мере осознал насколько они ему дороги и как сильно он их любит. Зажженные свечи играли радужными соцветиями красок в форме накладывающихся друг на друга крестиков, освещая праздничный стол, который, как обычно, не обошелся без кочи, гороха со шкварками,  кровяной колбасы, домашнего медового пива, пирогов с грибами из ржаной муки и пипаркукаса. Тепло родительского очага, их  умиротворяющая речь и задорные голоса сестриц-хохотушек укачали Яниса, как младенца в люльке,  сплавляющейся по блаженным водам.
     Вечером следующего дня на воровской сходке, среди привычной галдежной суеты, раздался твердый, как горомовой раскат, голос, заставивший кодлу замереть в молчаливом оцепенении:
     - Я ухожу!
     - Слышь, жиган. Че-то это не по понятиям как-то, а братва? Страших надо позвать, объясниться.
     - Цыц! - рявкнул Иварс. - За хату базар был, помнишь? Сделаем последнюю делюгу вместе, молотнем и разбегаемся?
     - Нет. Без вариантов. Точка.
     - Окончательно решил?
     - Я выхожу! - с неумолимой жесткостью ответил человек.
     - Иди.
     Уже в дверях человек услышал брошенный ему в догонку наезд:
     - Э, чудила, ты че, в натуре из -за телки что-ли повелся, а?!
     Человек почувствовал, как у него ощетинился ворс на голове, и какие- то незримые нити крюками потянули его за спину, желая развернуть его и заставить колупнуться с предъявителем.  Несколько мгновений он простоял спиной к кодле на одном месте, потом разжал кулаки и вышел наружу, не оборачиваясь. На улице мёл позёмкою белый снежок, а в душе заиграл знакомый благовест.

                Эпилог.

     В рижской квартире Чеславы раздался звонок в дверь. Она отворила дверь и, посмотрев ему в глаза, пустила Яниса за порог. Вылетевшая из комнаты стрелой в прихожую Иренка, вцепилась в Яниса, обхватив маленькми ручонками его ногу и завопила: "Не отпущу! Не отдам!"
     Чеслава прижалась  к ним вплотную и, нежно отведя края шерстяного кардигана,  укутала в нем свое счастье.


                Комментарии:

     - Berlin.....Big sky, man.. - к/ф Awaydays ("Ушедшие дни")

     Радегаст - Адам Бременский, писавший во второй половине XI столетия, а за ним Гельмонд в XII веке свидетельствуют, что главным богом Ретрского святилища был Радегаст или Редигаст. Это дает повод заключить, что Сварожич и Редигаст был одно и то же божество и что, следовательно, последнее имя было также одним из наименований бога Солнца.

     Джек Питерс прорывается............гребаные скаузеры - речь идет о соперничестве между футбольными клубами «Ливерпуль» и «Манчестер Юнайтед», также известное как Северо-западное дерби (англ. North West derby) — одно из самых значительных футбольных противостояний в британском футболе и мировом клубном футболе вообще. История противостояния берет начало  с 1895 года в рамках второго дивизиона Футбольной лиги Англии: 12 октября Ливерпуль одержал победу на домашнем стадионе "Энфилд" с разгромным счетом 7-1; 2-го же ноября в ответной встрече футболисты манчестерского клуба  еще носившего тогда первоначальное название "Ньютон Хит" одолели соперников на родном для себя стадионе "Бэнк Стрит" со счетом 5-2, в которой тремя забитыми мячами отметился Джек Питерс. Еще одна крупная победа манкунианцев  над футболистами из графства Мерсисайд датирована 5 мая 1928 года. Тогда встреча между этими клубами завершилась со счетом 6-1 в пользу Манчестер Юнайтед. Встреча состоялась в рамках первого английского футбольного дивизиона на стадионе "Олд Траффорд".

     Скаузер - это житель Мерсисайда, ведущий обычные каждодневные разговоры на языке скауз (Scouse -ливерпульский английский или мерсисайдский английский, акцент и диалект английского языка, распространённый на территории метропольного графства Мерсисайд ), дополненном правильной насморочной интонацией и в сопровождении всех подобающих кивков, подмигиваний и тычков локтем в бок.

     ...на самом деле, был Марсианином - был чужим здесь, пришедшим со стороны! Марсианин… Из другого мира! Не из блатного - во всяком случае. - Михаил Демин "Блатной"

     Сами знаешь, как туда люди попадают! Сначала начнешь курить, потом, глядишь, выпившим пришел, кореша блатные, драка, милиция, суд! И всё, покатило по ухабам под откос! - к/ф "Каникулы строгого режима"

     воздух, хрусты (блатн. жарг.) - деньги

     Эх, фартовая маруха, На молодчика присуха !Маркоташки-голубки, Выйди в ночку под дубки. -  Д. Джойс "Улисс"

     Leierkasten (нем.) - шарманка

     Янiс, це що, фальшиві гроші? Я що, свіжий чи що, щоб пiдробку збувати?  - Янис, это что, фальшивые деньги? Я тебе что, свежий что-ли, чтобы подделку сбывать? (пер. укр.)

     свежий (блатн. жарг.) - преступник, сбывающий фальшивые деньги.

     Labrit Melcazas kundze (латыш. яз.)- Доброе утро, госпожа Мельцаж

     Травемюнде  - Вентспилс имел 2 регулярные паромныe линии – в Швецию (Нюнесхамн) и Германию (Травемюнде, 2 раза в неделю). Наиболее эффективной оказалась линия до Нюнесхамна, время парома в пути составляет только 8,5 часов и это кратчайшее время от восточного берега Балтики до Скандинавии.

     Домский Собор -   кафедральный собор города Риги, его символ и одна из главных достопримечательностей. Является крупнейшим средневековым храмом стран Балтии. Название собора происходит от латинских выражений «Domus Dei» («Дом Бога») и «D.О.М.» (сокращение от Deo Optimo Maximo[en] — «Всеблагому Величайшему Богу»). В настоящее время — главное церковное здание Евангелическо-лютеранской церкви Латвии.

     ...гороха со шкварками,  кровяной колбасы, домашнего медового пива, пирогов с грибами из ржаной муки и пипаркукаса. - традиционные блюда латвийской кухни к Рождественскому столу.