Правда жизни

               
 
         70- годы…  Я шла, почти бежала по улице, сжимая в руке заветный адрес.
     Там,  по этому адресу была моя надежда получить работу и  заработать деньги.
     Дома меня  ждут маленькая дочка, старенькая бабушка и усталая мама.
     Надеяться больше не на кого. Муж заблудился в командировках.
 
      Наконец ступени крыльца, заветная дверь, темный коридор и свет из
    приоткрытой двери. Шаг и за порогом полыхнуло солнце, оно ярко светило прямо
    мне в глаза.
     Пришлось зажмуриться и затем, приоткрыв глаза, я смогла рассмотреть
    маленькое помещение с двумя канцелярскими столами, заваленными кипами бумаг.
    На одном из них вызывающе краснел телефон. Большой книжный шкаф со
    стеклянными дверцами дополнил интерьер. На стенах – расписание и плакаты.   

       Прямо напротив меня у окна стояла высокая женщина, похожа она была по
    возрасту, осанке и покрою платья на директрису института благородных девиц из
    недавно просмотренного по телевизору исторического фильма. Вторая женщина,
    была тоже в возрасте, она сидела за столом и вопросительно смотрела на меня, 
    так неожиданно для них появившуюся посетительницу, которую явно не ждали.

     Набрав воздуха, я  в порыве выпалила: 
    - Здравствуйте! Я по объявлению,
    работать...
    - Здравствуйте, садитесь… - Кивнула директриса.

     Она указала мне на стул и села за стол напротив. Я в это мгновение вдруг
      стала ощущать реальность  и… растерянность.  Но пришлось собраться.
      Отступать было некуда.
     - Я по поводу работы. Проведения  политзанятий у вас на курсах… Вот мой
       диплом, характеристика и паспорт.

       Директриса строго посмотрела на меня:
    - А вы знаете, что у нас курсы трактористов- механизаторов? Вы представляете,
     с кем  будете работать?  Это рабочие с заводов, которым у нас на курсах дают
     специализацию работы на тракторах и комбайнах для работы на уборке урожая в
     колхозах и совхозах области...

     Четкий голос начальницы словно расставлял акценты на смысле каждого своего
     слова. Я усиленно закивала головой и объяснила, что как учитель истории и
     обществоведения я в школе проводила политинформации. Сейчас я в декрете и
     мне нужна временная работа не на целый день. Скептическая улыбка  пробежала
     по губам директрисы. Она взяла мои документы и молча пролистала их. Потом
     подняла глаза и предложила подождать за дверью.

       Стоя за дверью, я слышала приглушенные голоса, там определенно спорили. Я
    замерла, мысли мелькали в голове страх, отчаяние, надежда все накрывало меня
    в эти секунды.  Наконец  скрипнула дверь, в проеме стояла вторая женщина, она
    пригласила войти. На негнущихся ногах я вошла и встретила холодный взгляд
    директрисы.  Она сообщила, что завтра я могу провести занятие и по итогам
    работы первого дня будет принято решение. Я получила программу занятий и
    перед встречей со слушателями завтра должна буду сдать планы по курсу. На все
    про все один вечер.

      В назначенный день и час я пришла по знакомому уже адресу.  Вторая женщина, 
    наконец, представила мне директора, и представилась сама как завуч курсов.
    Имена у них были одинаковые, обе Марии. Но одна Мария Ивановна, вторая Мария
    Серафимовна. Быстро пробежав глазами мой план занятий, мне предложили идти в
     аудиторию.

       С журналом под мышкой и кипой газет я уверенно отправилась на такую
     долгожданную работу.  Помещение для занятий было не такое уж и большое,  но
     народа было много, и это были одни мужчины разного возраста.  Первое что я
     увидела, не поддельное их удивление, когда я предстала перед ними и усмешки,
     которые они даже не собирались скрывать.

     С отчаянной решимостью я встала перед ними и начала уже поставленным
   учительским голосом  излагать подготовленный урок о решениях
   партийного съезда коммунистической партии Советского Союза по планам развития
   сельского хозяйства в стране, ударных надоях и высоких урожаях… о происках
   капиталистических стран, о международной обстановке…

       И тут я почувствовала огромное напряжение вокруг меня, как перед грозой.
   Мне вдруг стало трудно дышать, я увидела перед собой сидящих мужчин, которые
   смотрели на меня  глазами, где было все, что они обо мне думали -  презрение,
   возмущение, раздражение….
      Неожиданно один из них резко встал и, грохнув по парте кулаком,  четко и
   раздельно спросил, что я лично знаю о высоких надоях и урожаях, давно ли я
   была в колхозе? Голос его все набирал силу и угрожающую энергию. Поведал, что
   его жена вчера пришла из магазина и, бросив сумку, кричала, что купить можно
   только свиные уши и хвосты и ей нечем накормить семью… Глядя мне в глаза он
   спросил  что же я знаю о международной политике в сравнении с ним, когда он на
   танке въезжал в Прагу и видел все своими глазами.

      Вокруг была толпа разъяренных мужиков. Некоторые из них  стали медленно 
   вставать из за парт, видимо для того, чтобы внести свою лепту в эту стихийную 
   «дискуссию.
      Я почувствовала каждой клеточкой своего тела страх, растерянность, отчаяние
   и... беспомощность. Повернув голову к двери, увидела два глаза в проеме, один
   ниже, другой выше. И в этот момент, что то взорвалось во мне, нет, я не должна
   уйти сейчас….

     Я стояла напротив разъяренной теперь уже толпы, словно я была объектом всех
   их несчастий и бед. И… вдруг слезы ручьем хлынули, я не могла ничего сделать…,
   я смотрела на них и плакала отчаянно, беспомощно, стала кричать на них, что
   они не понимают, мне нужна работа, нужны деньги, дома маленький ребенок и      
   старенькая больная   бабушка с мамой. Я не уйду,  что бы они не делали сейчас,
    что бы не говорили мне. Наверное, я выглядела как маленький, но отчаянный
    воробей  перед стаей воронов.

      И вдруг наступила… тишина. Мы стояли друг напротив друга. Они и я. И в этой
   тишине вдруг раздался спокойный твердый голос - «Не плач, дочка. Говори что
   тебе надо. И если кто обидит, скажи, мы разберемся». Я снова зарыдала, уронив
   голову на руки, но это были слезы облегчения и жалости к себе.
 
        Пожилой мужчина подошел ко мне и протянул носовой платок. Я смотрела на
      него и первый раз в жизни почувствовала, что значит отеческая защита. Ведь
      мой отец был арестован по доносу когда я была совсем маленькая и не
      вернулся из Сибири.

        Мужчины молча расселись по местам. Не помню, что я говорила и о чем. Весь
     курс я провела. Не совсем по плану, говорила не только я, но и говорили и
     они о том, что надо для того, чтобы наши дети жили лучше, чем мы и как
     надо обустроить жизнь в нашей стране. Эх, кто бы нас услышал.

         Но с работы вечером домой меня каждый раз провожали мои слушатели, что
         бы меня  ни кто не обидел. 
      Позже я узнала, что бойкот политинформаций на этих курсах  не прошли
     несколько мужчин специалистов их общества « Знание» областного комитета
     партии. И меня взяли от безнадеги. Ведь учебный план политинформаций должен
     быть обязательно  выполнен.