Тревожная ночь

   Поздней осенью накануне выходного дня отец, придя с работы, стал поспешно собираться на охоту. Я стал проситься, чтобы взял меня, но он отказал, а потом, видимо, передумав, велел быстро собираться, сказав, что поедем к дяде Егору на разъезд с ночевкой. Было мне тогда пятнадцать лет.
   Подъехав к его усадьбе с огорода, мы, взяв ружья и сумку, пошли в дом. Открыв дверь, я почувствовал резкий запах самогона, который гнала тетя Настя из браги.
Сам я его не пробовал, но не раз видел, как гнали. Тогда он был в ходу, так как самая дешевая водка стоила 2 руб. 87 копеек, была и дороже, а килограмм сахара стоил 78 копеек, из него получался литр крепкого самогона, который очищали от сивушных масел марганцовкой, молоком, фильтровали сквозь уголь, в общем, кто как умел.
   Радуясь встрече, дядя усадил отца за стол отведать первача. От выпитого лица у них раскраснелись, они разговорились, затем отец, видимо, вспомнив, зачем приехали, стал о чем-то шептаться с братом. Выйдя во двор, дядя запряг кобылу, набросал в телегу сена, а сверху положил старый тулуп. Видя, что они собираются куда-то ехать, я стал проситься, чтобы взяли и меня. Переговорив, они согласились. Положив на тулуп ружья, мы через огород выехали за околицу. Солнце еще стояло высоко над лесом. На мой вопрос: «На кого будем охотиться?». Они не ответили, лишь загадочно улыбнулись.
   Углубившись в лес, мы долго ехали по едва видимой в траве старой дороге, а потом свернули к ляге, заросшей осокой, редким камышом и густыми кустами по краям, там и остановились. Соскочив с телеги, дядя Егор  и отец подошли к большой яме, заполненной почти до краев водой. Судя по высоким буграм земли вокруг нее, она была глубокой. Негромко переговариваясь, они рассматривали ее края и довольно улыбались. Я же видел только коровьи следы, но, когда услышал слово лось, понял, что это он здесь ходил.
   В нескольких метрах от этой ямы рос раскидистый куст, в середину которого они сложили привезенное сено, а на него бросили тулуп. Я сразу понял, что это будет «засидка», но на кого?
   Усевшись на тулуп, отец позвал меня и, оглядывая окрестности, восторженно произнес: «Смотри, сынок, какая красота вокруг!» Затем заговорщически подмигнув, добавил: «Я тебе открою нашу с братом тайну. Сегодня ночью сюда на водопой должен прийти лось, и мы его застрелим, если повезет. Он может прийти и поздно вечером, а может и вообще не появиться, поэтому ты здесь пока покарауль его, а мы к ночи с Егором подъедем».
   Оставаться одному в этом глухом месте мне не хотелось, но, когда отец зарядил свое ружье пулями и дал к нему еще два запасных патрона на всякий случай, я согласился. Довольные, что меня уговорили, они поехали на разъезд. Глядя им вслед, я слышал, как поскрипывает висящее сзади телеги ведро с солидолом, и мне было тревожно. Вскоре звуки затихли.
   Зависшее над лесом солнце мягким светом ласкало пожухлую траву, длинные тени от деревьев чернели вдоль голого леса, и я подумал, что неспроста отец и дядя поехали домой, видно, уж очень им хотелось выпить первача.
   Смеркалось. Из ляги потянуло вечерней прохладой. Вслушиваясь в  тишину, я с нетерпением ждал их приезда. Когда слышал, как в лесу потрескивают сучья, то представлял, что это идет лось. Готовясь к встрече с ним, брал ружье в руки и наводил его сначала на зарю, как учил отец, чтобы выровнять мушку, а потом на бугор у ямы. Вскоре эта игра надоела, и меня стало тревожить долгое отсутствие отца и дяди, и только ружье придавало уверенности.
   Когда совсем стемнело, и мягкий лунный свет стал слаться по осоке, я понял, что самогон сделал свое дело - увлек братьев основательно. Откуда-то прилетели совы и стали кружить над кустом, где я укрылся. Улетев, снова возвращались и пикировали на меня, то ли пугая, то ли играя. А меня не покидало напряжение и мысли: «Вдруг лось придет, а я один, и мне придется стрелять по нему».
   В устоявшейся тишине из леса донеслись разные звуки, и я думал, что это едут отец с дядей, но мои ожидания были напрасны. Похолодало, и меня стало клонить ко сну. Закутавшись в тулуп, я согрелся и задремал. Очнулся от внутренней тревоги и сел, мне казалось, что кто-то бродит неподалеку. Оглядывая в тусклом свете луны край ляги и прислушиваясь, я, крепко сжимая цевье приклада, приподнялся на колени и замер, увидев приближавшегося к яме животного. «Лось!» – полыхнуло в сознании. Я глядел на него, забыв о страхе и ружье. Зверь остановился,было слышно, как он пьет воду. Что-то подсказывало, что надо стрелять по нему, пока он стоит ко мне задом.Вскинув ружье, я дважды выстрелил. Раздался гулкий плеск воды, словно ватага мальчишек одновременно прыгнула с берега в воду. Мне хотелось вскочить и убежать подальше от этого места, но от страха ноги словно одеревенели. А плеск раздавался все сильнее. Я понял, что раненый лось свалился в яму и сейчас пытается выбраться из нее. «Добить, - мелькнула мысль, - иначе выскочит и затопчет меня, но тогда он утонет…». Не зная, как поступить, я сидел в засидке, не шевелясь, не выпуская из рук ружья и прислушиваясь к доносящимся звукам. Лось, не видимый мне из-за высокого бугра земли, продолжал барахтаться в яме.
   Постепенно напряжение в теле стало спадать и я, укрывшись тулупом, с нетерпением ждал приезда отца и дяди,представляя, как они удивятся и обрадуются, что я убил лося. Внутри меня все ликовало от гордости. И все же сон сморил меня. Уже светало, когда я проснулся. Лось по-прежнему был в яме, фыркал и хрипел, нарушая утреннюю тишину.
   Сквозь дрему услышал голоса людей и вскочил. Из леса показалась  телега,  и я,обрадовавшись,побежал навстречу.
  Обняв меня, отец стал оправдываться:
   - Прости нас, сынок, что не вернулись вечером, увлеклись с братом и племянником разговорами и….
   - А я лося убил, - перебил я его радостным возгласом. 
   - Да ты что! Неужели? – вырвалось у дяди Егора.
   И они заторопились к яме. Увидев в ней едва стоявшего на ногах лося, хотели добить его, но, посоветовавшись, решили вытащить живым, по их мнению, опасности он уже не представлял. Отец, довольно потирая руки, сказал:
   - Ну, брат, мяса теперь на всю зиму хватит. Молодец,Сашка!
   - Мясо, когда оно в холодильнике лежит, а сейчас - главное не попасться с лосем, - произнес дядя, выпрягая кобылу и, накинув вожжи на рога лосю, привязал их к хомуту. Кобыла поднатужилась и потянула лося из ямы. Неожиданно он издал звук, похожий на рев. Лошадь, словно от удара кнутом, рванулась в сторону и, порвав вожжи, ударилась головой об одинокую толстую березу,растущую вблизи ямы,и, упав, затихла. Дядя выругался и, подбежав к ней, прижался ухом к боку, слушая, бьется ли у нее сердце. Отец, зачерпнув в ведро воды, плеснул ей на голову. Уши у кобылы задергались, и она,вскочив, рысью метнулась к лесу. Дядя бросился следом, но вскоре вернулся один. Озабоченно поглядывая на притихшего лося и сиротливо стоящую телегу, предложил отцу сходить к Петьке, который вчера пьянствовал с ними, и попросить его приехать на машине, добавив, что парень он надежный, не болтливый, но придется поделиться добычей. Мне их проблемы были неинтересны, и я, сев на тулуп, ел пироги, испеченные тетей Настей. Лось в яме уже не бултыхался, но был жив и, видимо, из последних сил держался на ногах.
  Пока отец ходил в деревню за помощью, я поспал и проснулся, когда услышал рев мотора машины. Напрямую к ляге мчался вездеход ГАЗ-63. На ходу разворачиваясь в осоке, машина забуксовала. Водитель, мужик средних лет, судя по невнятной речи, был пьян. Нещадно газуя, пытаясь ехать то взад, то вперед, он посадил машину на раму. Дядя, выругавшись, произнес: «Чувствую, добром это не кончится». Приуныл и отец. А Петька хоть бы хны. Достал из-под сиденья машины бутылку с бражкой, сделал несколько глотков и, протянув ее дяде, сказал: «Мужики, не волнуйтесь, я машину засадил, я и вытащу. Сейчас сбегаю на разъезд к Федьке, он на тракторе подскочит, если не загулял с утра, и вытащит и машину, и лося».
   Втроем мы стояли у ямы и смотрели, как лось, положив голову на землю и подрагивая телом, смиренно, как и мы, ожидал своей участи.
   К полудню все благополучно закончилось. Машину вытащили, тушу лося разделали, а мясо поделили не пополам, как планировали, а на пятерых, в том числе и на меня, ведь это была моя добыча.
   Этот невольный ночлег в лесу помог мне подавить чувство страха. С тех пор я часто возвращался с охоты ночью в кромешной тьме, ночевал один в лесу, у озер и никогда не испытывал ни малейшей боязни.