Сказание об Анжелике. Глава XXV

Авторы Ольга и Дмитрий Лейбенко


XXV
1980. Анжелика, милая, объясни, пожалуйста, что случилось? Скажи мне, или напиши, если ты не можешь это произнести.
2006. Сны о тебе снятся сейчас, когда прошло более четверти века. Вот и сегодня мне снился этот сон. Ведь сон – это язык души.  Во снах ты всегда была доброй.
1980. Сколько раз во снах ты позволяла мне объясняться в любви тебе, целовать твои руки. Ты всегда была печальна, но ты всегда была добра. Почему же в жизни так непреклонна и бесчеловечно жестока? Загляни мне в глаза. Ты увидишь, что со мной, во что я превратился. Однажды ты снилась с обнаженной грудью. Мне было грустно и неловко после этого сна, словно я ненароком опять оскорбил тебя.
* * *
Посмотри, что со мной происходит, как я страдаю. Я изменился за это время. Зачем я годами пишу Евангелие от Любви, если ты его никогда не прочтёшь? Конечно, Богине необязательно читать написанное о ней. Но разве Он иногда не заглядывает под крыши храмов?
Я понимаю, я погибаю, я тону в пучине твоей жестокости, но неужели ты не можешь дать мне хоть короткую передышку? Но ты не хочешь читать мои письма, я знаю, ты бросаешь их нераспечатанными с балкона в протекающую внизу реку Времени, и волны памяти безвозвратно уносят их в море Забвения.
Я пропадаю, я потерял всякую осторожность, я часами мчусь по без-людным ночным загородным трассам на «Харлее», я сжигаю целые баки бензина, я хочу умчаться от своей боли, я уже ничего не хочу даже от тебя. Я уже только хочу, чтобы это всё прекратилось, а как – неважно. Я прохожу повороты на такой скорости, что и сам знаю, это невозможно. Я дошёл до того, что иногда закрываю глаза на пустом повороте, но руки выводят меня из беды сами. О безумном всаднике уже начинают слагать легенды... Но мне ничего не помогает. Небо хранит меня, чтобы я продолжал нести свою чашу, ведь на такой скорости хоть немного боли выплескивается через край. И становится немного легче. Ненадолго. Я уже дважды поменял резину и моторную цепь. Когда я под утро, добравшись домой, курю возле мотоцикла, мне кажется, что волосы шевелятся на голове, когда я вспоминаю прошедшую ночь. Мне горько, я думаю о тебе, но я не плачу, я никогда не плачу, мужчины никогда не плачут. Но я знаю, что через несколько дней ночь повторится. Ночь не с тобой, разве я могу подумать мечтать о ночи с тобой. Ночь с призраками шоссе, ночь вдвоём с ветром в лицо и рёвом мотора. Я совершаю безумные развороты, меня швыряет так, что я вижу перед глазами сплошную карусель так, что кружится голова, и, дав перегазовку, лечу дальше вперёд, и вперёд. На ямах подбрасывает так, что иной раз я взлетаю над седлом и лечу, нависая над мотоциклом, вцепившись в руль.
… Утро наступает быстро, а потом, умывшись, побрившись, я, не завтракая – кусок в горло не лезет, заливаю свежий бензин, сажусь на ещё тёплого коня, и со скоростью 40 км/час еду на работу, и гаишники отворачиваются, увидев меня.
День пройдет спокойно и скучно, и ничего не произойдет. Со мной не произойдет. Три дня назад погиб наш офицер. Дурацкая смерть. Вышел из дома, пошёл к соседу, и нашёл смерть на дороге. Везёт же людям. Всё управление хоронить пришло, все офицеры, все, свободные от дежурств, провожали его. На мусульманском кладбище его погребли по мусульманскому обряду, и когда началась заупокойная служба, начальник управления с заместителями торопливо ушёл за спины, за надгробия, и никто из нас этого не  в и д е л.
. . . . . . . . . .
. . . . . . . . . .
Надо работать, надо что-то придумать, искать путь из лабиринта, может подкоп, может через крышу, но надо что-то  делать. Надо думать. Надо искать. Найти систему. Не найдётся, так создать.
– Может влюбленный человек отказывается от пищи, так как хочет умереть? Хотя бы подсознательно.
– Может это организм отказывается от пищи, так как хочет голоданием укрепить свой дух и тело?
– Важно есть много мяса, хорошо питаться. Это отключит антенны сердца. Если страдать от любви натощак, она всё более будет закручивать пружину.
– Носить короткую стрижку, мужчинам, подбирать узлом волосы – женщинам. От себя убежать можно. Только не в пространстве, а во внутреннем измерении. Нужно не искать развеселых кампаний, что само по себе и не плохо, а отвлекать свой мозг внутренней работой, давать ему загрузку по часам, чтобы у него оставалось меньше сил на ту тему. Хорошо и комплексное поведение. Сменить обстановку, уехать в отпуск, начать изучать новый язык, завести новых друзей, заняться спортом, хорошо помогает вернуться к боксу, командные виды, где остаётся меньше времени на личные переживания.
. . . . . . . . . .