Деревня, город. Из книги Природа, 1994

Деревня

Счастлив тот, чье детство прошло в деревне: более богатого пространства, формирующего и взрослых, и детей, не найти. Ибо близка земля с ее силой рождения, близка речка или озеро с какой-то жизненной свежестью, близок лес с таинственными уголками и далями, да и само небо словно спускается и наполняет бескрайностью твои мысли... И вся деревня, низкая, с домами и улицами, знакомыми людьми, со всем своим летит будто к чему-то своему неизбежному, но родному, понятному и глубокому настолько, что захватывает все существо твое...
А времена года в деревне — с историями, с трудностями, с чистотой, а время само, еще «то» время, когда средства массовой коммуникации (информации) еще не дошли до деревни... То время великое: формировало людей именно оно, оно «лепило» характеры — в подражании другим, близким, но более в непременном приспособлении к чему-либо, природному или человеческому, и приспособление то оборачивалось чудом материального насыщения, пусть минимального, чудом неповторимости, чудом искусства.
Формировались традиции, которые так безжалостно уничтожались городом: буквально. В деревне зарождалось многообразие культа отдыха, утраченного сегодня.
...традиции шли через память, через язык: надо ли удивляться тому несметному богатству фольклора, что было сотворено за многие и многие сотни лет, несмотря на усилившееся давление извне, несмотря на лихие годины?
Деревня есть словно шанс узнать что-то подлинное: в этом, конечно же, скрывалась странность. Может быть, она «сохраняла» утрачиваемое ныне соотношение между отдыхом и трудом? между чувством «открытости» и знанием «огромности» мира?
Но самое «важное» для нашей души, для сознания «происходило» в пространстве воздуха. Да, всех нас кормила земля, всем нам давала жизнь вода, но небо! Как дали его, краски и свет, «величину» (!) пространства соотнести со Словом, верным, и через Слово нам, наконец, стало бы все понятным? Ведь это очевидно, что хмурый день с горизонтом в конце улицы «замыкал» что-то именно в нашем сознании: чувствовалось скрытое беспокойство, хотелось найти какие-то ответы, хотя и вопросы-то были неявные, неясные.
Заботы, суета отсекали от подобного «тонкого» чувства: но лишь намечался просвет в суете, обстановка пасмурности захватывала, и был рад ты...
Очевидно, что день ясный, солнечный, тем более холодный — «нес» информацию иную: утверждения, радости, уверенности; сомнения таяли... Хотя бездонность синеющего в глубине воздуха у внимательного человека и «возрождала» преклонение перед какой-то своей раздвоенностью.
Эта прохлада ночи, непросветная темень августа и сентября, этот запах земляных дорог, этот день в деревне, где дома и заборы становились темными — с историями (?), — все подчеркивало то самое странное чувство «верного» соотношения... И никак не могу догадаться, выразить его; оно в природе самой, природе вокруг, природе человека.
Люди в массе своей прагматичны: это самосохранение? по оно не может быть стопроцентным, — и выплескивается принципиально другое объяснение на все вокруг: кто осудит? кто осудит того, кто органично объясняет видимое Красотой, и само взаимоотношение людское выстраивает вслед этой не понятной и завораживающей душу картиной?
Да и, может быть, он и окажется правым?

Город

Город срезает индивидуальность и устанавливает надындивидуальные особенности: приходят в движение новые силы, «возникают» моды, легко может нивелироваться вообще человеческая неповторимость... Появляются «звезды»... В городе труднее видна самостоятельность как усилие личности, в городе неожиданная инерция — и покоя и движения.    В России общественные волнения по сути сожгли традиции деревни и традиции города: уничтожена архитектура, растоптана память; человеческие характеристики от этого стали предельно жестки.
Какой уют, какие удобства жизни и общения влекут и поныне людей города? к городу? где круг непосредственных друзей и врагов вовсе не становится больше, может быть, только избраннее?
Какой самообман у человека, все усиливающийся, все далее и далее отторгающий его от природы, от самого себя проявляется здесь? А тайны? в этих жилищах, в этих уголках города уже навсегда скрыто столько преступлений!
Этот город давно перерос какие-то свои количественные пределы, и теперь «работает» не только на уничтожение природы, но и человека. Мера пройдена, отброшена: и лишь некоторые люди, некоторые направления города колеблются в разумных пределах вокруг Меры. Но люди, видимо, руководствуются (или обманываются?) иными мерками (мерками!), стремясь и стремясь в город.
А город необходим: человеческое пространство реализуется здесь много полнее (пусть и с вероятностным исходом). Все хотя бы потому, что это всегда концентрация чего-либо: даже в природе живой, чтобы выйти на новое .качество, необходима концентрация...
При концентрации чего-либо вступают в силу «законы» (!) самоорганизации. «Возникают» надличностные, надындивидуальные структуры, инерция которых несоизмерима...
Может быть, только эта особенность «влечет» людей? Мне кажется, что большинство людей как раз этого не осознают: бегут эти люди в город от пустоты (именно своей личности), от более быстрого разрушения личности к «менее» быстрой.
Но личностное не исчезает ни при какой концентрации, оно ломается, оно приспосабливается, но полностью не исчезает, даже более, оно сохраняет свои родимые пятна в любой новой комбинации. И потому любил неповторимое в селениях, любил такие детали, что были и единственными и характерными... И конечно же, хотел видеть и город, и деревню «классическими» — национальными или интернациональными, или хотя бы с элементами «классики»... Какое варварство было совершено, какая трагедия — наши города и веси утратили связь времен.
И сложное чувство всегда рядом, когда мы «думаем» о российских городах (в особенности): их облик перекраивался множество раз: в прошлые века — естественно (?), как во всем остальном мире, но в нашем веке общественное землетрясение разрушило их едва ли не до основания.
И осталось что? какая жестокость, которая проявит себя еще и еще? и какой голый постамент нам в «утешение»?
Город необходим; эта ступень неизбежная; город есть мощный и «мутагенный» фактор в эволюции человека, есть скачок в его развитии. Да что, впрочем, говорить, ведь все повторяется: только неясна природа «прорывов» в развитии...