На жереха

Мне приходилось бывать на берегах Клязьминского водохранилища (это под Москвой) еще в те времена, когда они почти не были застроены. И потому там поcтоянно можно было видеть уютно расположившихся рыболовов. Рядом торчали воткнутые в берег удочки, на воде мирно дремали поплавки, которые иногда, видимо, и вздрагивали, потому что в некоторых опущенных в воду сетчатых садках поблескивала мелкая рыбешка. Видел я на водохранилище и неподвижные рыбачьи лодки с неподвижно сидевшими в них рыбаками. Приятное, конечно, времяпрепровождение, покой, простор, но какая здесь рыба... Даже работники местного рыбзавода, выносившие иногда «налево» часть свого улова (сетями), предлагали сравнительно мелких окуней и ершей. На уху.
 
- И охота тебе этим заниматься?- спросил я как-то Володю, - ладно бы приличная рыба... - А я только приличную и ловлю, - ответил он. – Какую, например? – Судаков, лещей, много всего... - И какие они?, - и я вытянул свою руку, предлагая ему сделать на ней зарубку. Он не стал и с улыбкой сказал: - Большие они, одной рукой не ухватишь. Возьму тебя как-нибудь с собой на рыбалку, и ты сам все и увидишь.
 
Он сдержал обещание. Однажды утром в выходной он постучал мне в окно и сказал: - Тут жерех подошел и нынче вечером должен ловиться, хочешь - пойдем со мной. Жерех, жерех... Никогда не видел такой рыбы. Посмотрел в словаре - еще его называют шереспёр. Это где-то встречалось в русской классике, но все равно что-то экзотическое. Вечером по дороге на водоем я спросил Володю, откуда он узнал, что именно сегодня и именно здесь будет этот самый жерех. – Разведка донесла, ответил он. Мы сели в лодку и выплыли на середину водохранилища, где уже было несколько лодок. Володя отошел немного в сторону от них, так что до ближайшей было метров двести. – Они что, все тоже на жереха? – Он кивнул и сказал: вот сейчас смотри, до заката остается с полчаса, скоро появятся всплески. Это жерех начнет бить хвостом, оглушая мелкую рыбешку и быстро подбирая ее вокруг. Поэтому, видишь - у меня спиннинг с блесной, я буду подкидывать ему свою рыбку. Теперь только не мешай мне.

Он стоял в лодке, держа спиннинг наготове. Шли минуты, и вот первый всплеск метрах в тридцати. Володя мгновенно метнул, попал примерно в центр кругов на воде, потом начал быстро крутить катушку. Не успел я сообразить, что происходит, как в лодке оказалась здоровенная рыбина. Пока я с удивлением разглядывал ее, Володя сделал второй заброс, и в лодке оказалась вторая рыбина, еще побольше первой. Но теперь я перестал смотреть на рыб и завороженно следил за непрерывной работой рыболова, сосредоточенной и точной. Всплески следовали один за другим, так же и броски. Всего я насчитал их десять, после чего в лодке было семь больших рыбин. Все это заняло чуть больше двадцати минут.
 
С других лодок, видимо, заметили, что здесь что-то происходит, и они стали приближаться к нам. Тем временем по воде пробежал легкий ветерок, всегда сопровождающий момент заката солнца после теплого летнего дня. Всплески на воде стали крайне редкими. - Всё, пошли к берегу, - сказал Володя. – А не хочешь ли похвалиться вон перед теми? – Нет, - ответил он. – Из рыбаков я могу показать свой улов только близким друзьям. Остальные сильно расстраиваются.

На обратном пути я попытался узнать, где он сумел так научиться ловить жереха, если рыба эта и бывает-то здесь крайне редко. – Ну, конечно, тренировался со спиннингом в бросках на точность попадания, литературу изучал, но ты понимаешь - лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать. Первые практические уроки мне преподал горьковчанин Павел, пожилой, одноглазый, но... великий мастер. На Оке это было. – Ты что, ездил туда специально на рыбалку? – Нет, я там учился в консерватории.

Та-ак, оказалось - он классический пианист, а я и не знал. Тут у меня в голове почему-то завертелся вопрос, который в таких случаях задают люди, далекие (и не очень) от классической музыки: а полонез Огинского можешь сыграть? Но я вовремя сообразил, что планку надо поднять повыше. Я спросил: а Первый концерт Чайковского сыграть можешь? - Могу, - сказал он. Я исполнял его на выпускном экзамене. Тут я уже не мог остановиться, очень хотелось найти какой-нибудь каверзный (хотя бы и шутливый) вопрос, и я спросил, чему труднее научиться - играть Первый концерт Чайковского или ловить жереха. Он принял это всерьез: - Знаешь, я думаю - одинаково. И то и другое требует долгих лет, многих часов и большого терпения. Я начал учиться музыке в шесть лет. А с пяти лет я ходил с бабушкой на пруд и макал в него свою самодельную удочку.

Когда мы поравнялись с моим домом, Володя открыл рюкзак и сказал: - Бери рыбину. Я стал отказываться, но он настаивал и говорил, что я должен прочувствовать все до конца, а именно - зажарить и съесть эту рыбу. А если уж я так хочу чем-то его отблагодарить, то он при нужде призовет меня в свидетели для подтверждения своих рыбацких рассказов. Рыбакам ведь мало кто верит...

Прошло много лет, и вот теперь, вспомнив, я решил засвидетельствовать события того необычайного вечера.