Нужна ли литература?

Современная литература оказалась в очень несвойственных для себя обстоятельствах. Мы привыкли думать о книге и литературе как о чем-то обязательном и неизбежном. Большую часть истории человечества это было именно так: литература на протяжении сотен лет оставалась главным источником сведений о мире: исторических, культурных, естественно-научных, психологических. Чтение было абсолютно обязательным.

И что важно — значительная часть людей читала примерно одно и то же. У людей в возрасте 35-50 лет был почти одинаковый набор обязательных текстов, которые  формировали общий для всех культурный код. Сегодня ситуация совершенно иная: чтение, по факту, перестало быть основным каналом, по которому течет информация. Сегодня можно быть прекрасно образованным человеком, не прочитав в своей жизни практически ничего.

****

Кстати, весьма интересную, хотя и не бесспорную точку зрения по поводу произведений, достойных внимания, но не претендующих на художественную безупречность, высказал писатель А. Мелихов, убежденный в том, что «…литература умеренно талантливая…воспитывает лучше, чем гениальная…».

Попробуем классифицировать литературу.

Элитарная литература.

В настоящее время среди исследователей преобладает мнение, что современная литература -  это поэзия и проза последних десятилетий, переходного периода рубежа XX-XXI вв. В зависимости от предназначения современных произведений выделяют элитарную и массовую, или популярную литературу.
Элитарная литература – «высокая литература», которая создавалась в узком кругу писателей, священнослужителей, деятелей искусства  была доступна только для элиты. Элитарная литература противостоит массовой, но одновременно является источником для текстов, адаптируемых под уровень массового сознания. Упрощенные варианты текстов У. Шекспира, Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского способствуют распространению духовных ценностей среди масс.

Массовая литература

Массовая литература, в отличие от элитарной, не выходит за пределы жанрового канона,  она доступна и ориентирована на массовое потребление и коммерческий спрос. Богатая жанровая разновидность массовой литературы включает любовный роман, приключения, боевик, детектив, триллер, научную фантастику,фэнтези и т.д.
Наиболее востребованным и тиражированным произведением массовой литературы является бестселлер. К всемирным бестселлерам XXI века относятся серия романов о Гарри Поттере Дж. Роулинг, цикл изданий С. Майер «Сумерки», книга Г. Д. Робертса «Шантарам» и др.

Примечательно, что массовая литература часто связана с кинематографом – множество популярных изданий экранизированы. К примеру, американский сериал «Игра престолов» снят по мотивам цикла романов Джорджа Р. Р. Мартина «Песнь Льда и Огня».

Тенденции современной литературы.

1. Пишут все.
Авторы теперь не высоко образованные люди, а каждый второй. Тысячи изданий, начиная с «30 способов носить лосины» и заканчивая «Прощание с иллюзиями» известных журналистов. Беда не в том, что одному человеку в жизни все не прочесть, а в том, что даже галиматья находит своего восторженного читателя.

2. Изменился формат.
Короткие фразы. Абзацы из двух строчек. Каждая глава с новой страницы. Странный стиль. («Вторая жизнь Уве», «Бабушка велела кланяться», «Весь невидимый нами свет», «Бриджит Джонс»). Читатель не должен утомляться.

3. Художественный мир произведения искажён.
Ситуации оцениваются через восприятие наркомана-алкоголика-тунеядца. («Американский психопат», «Щегол», «Шантарам», "весь Бегбедер")

4. Сюжет строится на динамичности и космополитичности.
У Гончарова Обломов на 203 странице первый раз встал с дивана. Сейчас к 200-ой куча трупов, 2 перестрелки и 4 страны-участницы.

5. Личное несчастье героя не итог или мораль, а заданное настроение.
Читатель должен или плакать, или смеяться. Но не думать. Смерть жены, смерть мамы, несчастная любовь (без причины), болезнь отца,  в ход идёт все. («Шантарам», «Девушка в поезде», «Щегол», «Бегущий за ветром»).
***
В Российской же прозе, преимущественно, 2 тенденции.
а) «К чему мы катимся, но я все предусмотрел» (Лидирует Пелевин).
в) «Отберите у меня ручку, мне уже все равно о чем писать». (Здесь лидер Быков.)
Ну и самое главное, современная литература ориентируется на кино. Цель автора - экранизация, а не глава в учебнике.
****
Но есть и очень достойные книги на взгляд некоторых писателей, но неизвестные широкой публике.

Возможно,что Нобелевская и Пулицеровская премии тоже не показатель. Показатель один - станешь ли ты это читать хотя бы 2 раза.
***

Далее главные тренды в отечественной прозе.

1. Обращение к прошлому и его интерпретация.
К счастью, исторический роман в последние годы перестаёт быть единственным синонимом «современной русской литературы». Но писатели по-прежнему с удовольствием используют  возможность всесторонне оценить и осмыслить происходившее в отечестве, которую даёт только время. Другое дело, что немногим хватает таланта оживить прошлое, как, скажем, Алексею Иванову в блистательных романах «Золото бунта» и «Тобол», где погружаешься не просто в реалии ушедших эпох — но в язык и сознание наших предков.Прошлое можно и не оживлять, а лишь взять его условность вместе с устоями, представлениями и традициями и, досконально изучив их, взорвать до основания, поместив в самое сердце истории сегодняшнего человека.

2. Эксперименты с языком.

Вторая важная тенденция — поиск нового языка, чтобы говорить о современном. В ХХI веке язык становится все грубее, брутальнее и увесистее. Никакого пиетета (уважения) вроде нет. Сегодняшний день - это сор из которого растет проза, с ним можно (а то и нужно) обращаться вольно, чтобы не сразу читатель почувствовал авторскую горечь и разочарование, а под ними — нежность.
Перемежая шахтерские профессиональные словечки с грубым сленгом украинских политиков, Сергей Самсонов разворачивает эпопею о событиях «донбасской весны» в премированном «Ясной Поляной» романе «Держаться за землю». 
Умение Дмитрия Захарова  выписывать речевые портреты героев и все та же актуальная политическая лексика превращают полуфантастическую антиутопию «Средняя Эдда» в сверхсовременную прозу. Лауреат «Нацбеста» Михаил Елизаров, соединяя в романе «Земля» откровенную, грубоватую, порой обсценную лексику парней-могильщиков с нарочито простым, синтаксисом, погружается в философию смерти на фоне быта русской жизни. Сюжетно это роман о становлении-взрослении землекопа Володи Кротышева, Крота: постсоветское детство, вечные отцовские переезды и неустроенность, служба в стройбате, а  В 1990 работа в похоронном бизнесе. Авторам хватает дыхания только на рассказ или повесть. Так что сборники рассказов, как картины импрессионистов, куда честнее и выразительнее передают писательские ощущения от происходящего вокруг прямо сейчас.  Интересны книги Ксении Букши «Открывается внутрь» и «Петля» Романа Сенчина. Оба автора владеют приёмами, которые позволяют пристально вглядываться в житейские истории обычных людей, уязвимых, одиноких, потерянных. Сборники рассказов, как картины импрессионистов, куда честнее и выразительнее передают писательские ощущения от происходящего вокруг прямо сейчас. Магия сборников проявляется не сразу, важно не отвлекаться и не перемежать чтение другими книгами.
 
3.Переформатирование литературы.

Художественная проза все чаще отрицает границы, в том числе жанровые, и все больше заходит на территорию нон-фикшен. В особо удачных случаях из документов, благодаря авторскому прочтению, рождается настоящее искусство. Так получилось у Леонида Юзефовича с историей трагического противостояния белого генерала, правдоискателя Анатолия Пепеляева и красного командира, анархиста Ивана Строда. Документальный роман «Зимняя дорога» о малоизвестном эпизоде Гражданской войны, о страшном времени бессмысленной битвы и о том, что в любых, даже самых нечеловеческих условиях можно и должно оставаться человеком. Архивные документы и дневниковые записи под внимательным взглядом Леонида Юзефовича превращаются в роман о трагических судьбах двух достойных мужчин, которые одинаково сильно и бескорыстно любили свою страну. Есть, наконец, «городской невротик» Андрей Аствацатуров, превративший в героя прозы собственное альтер эго. «Люди в голом», «Скунскамера», «Осень в карманах» — все это, по выражению самого Андрея, псевдоавтобиография. Литературовед Аствацатуров лучше многих знает, что «не только текст похож на жизнь, но и жизнь похожа на текст».

4.Проза медиков.

 Здесь выделяется проза врачей написанная прекрасным литературным языком «Юные годы медбрата Паровозова» Алексея Моторова.  Это истории из 1980-х, когда будущий врач Алеша Моторов только окончил медицинское училище и несколько лет работал медбратом в реанимационном отделении большой московской больницы. Смешные и циничные врачебные байки, драматичные истории о случаях, которые для одних — чудо, а для других — «сложное ночное дежурство».  Еще одна стоящая книга о буднях врачей — «Нью-йоркский обход» Александра Стесина, получивший недавно премию «НОС».  «Записки патологоанатома» и «Записки из скорой помощи» Андрея Шляхова. Проза медиков  позволяет  читателю подойти чуть ближе к зыбкой границе между тем миром и этим, прикоснуться к тайне творения, побыть героем.

5.Обращение к прошлому и его интерпретация.

К счастью, исторический роман в последние годы перестает быть единственным синонимом «современной русской литературы» (как это было еще в прошлом десятилетии, когда короткий список значимой премии мог сплошь состоять из исторических романов). Но писатели по-прежнему с удовольствием используют  возможность всесторонне оценить и осмыслить происходившее в отечестве, которую дает только время. Другое дело, что немногим хватает таланта оживить прошлое, например Алексею Иванову в романах «Золото бунта» и «Тобол», где погружаешься не просто в реалии ушедших эпох — но в язык и сознание наших предков. Не у всех получается, как у Захара Прилепина в мощной «Обители», заставить читателя прожить страшные моменты недавней истории.  Время можно и не оживлять, а лишь взять его условность вместе с устоями, представлениями и традициями и, досконально изучив их, взорвать до основания, поместив в самое сердце истории сегодняшнего человека. Так поступила Марина Степнова в романе «Сад», позволив в середине XIX века вырастить юную княжну Наталью Борятинскую в абсолютной свободе, как растят детей современные матери.
Вообще историческое начало — самая удобная писательская ширма. Пристроившись за нею, автор может делать что угодно, например последовательно проводить мысль, что времени нет, а есть только любовь, как это делает Евгений Водолазкин в романах «Лавр» и «Авиатор». Или, наоборот, отрицать все, кроме конкретного времени, — так у Дмитрия Быкова из трех линий, стремящихся в одну точку, 22 июня 1941 года, получился один из его лучших романов «Июнь».

6.Эксперименты с языком

Вторая важная тенденция — поиск нового языка, чтобы говорить о современном. В ХХI веке язык становится все грубее, брутальнее и увесистее. Сегодняшний день — сор, из которого растет проза, с ним можно (а то и нужно) обращаться вольно, чтобы не сразу читатель почувствовал авторскую горечь и разочарование, а под ними — нежность. Председатель совета экспертов «Большой книги» Михаил Бутов, представляя финалистов 2020 года, отметил, что они «демонстрируют заметную тенденцию к языковой брутальности, которая при этом совершенно не отменяет серьезности и глубины текста». Сергей Самсонов разворачивает эпопею о событиях «донбасской весны» в премированном «Ясной Поляной» романе «Держаться за землю».  Лауреат «Нацбеста» Михаил Елизаров, соединяя в романе «Земля» откровенную, грубоватую, порой обсценную лексику парней-могильщиков с нарочито простым, довлатовским синтаксисом, погружается в философию смерти на фоне быта русской жизни.
Попытки современных прозаиков подобрать языковой код к сегодняшнему дню напоминают старания  сложить из ледяных кристаллов слово «Вечность».

7.Малая проза.

Пожалуй, самыми показательными в этом смысле будут книги Ксении Букши «Открывается внутрь» и «Петля» Романа Сенчина. Оба автора владеют той писательской оптикой, которая позволяет пристально, но без оценок и эмоций вглядываться в житейские истории обычных людей, уязвимых, одиноких, потерянных. Именно такой, отстраненный, беспристрастный взгляд исследователя позволяет через героев показать среду, увидеть всю ее неприглядность и… продолжить изучение. Герои Букши просто едут по своим делам на 306-й маршрутке или топчутся на остановке, и ты их точно уже встречал, ведь это сын маминой коллеги, это пацан из соседского двора, это девица, которую удочерила тетя Лена из шахматного клуба. Магия сборников проявляется не сразу, важно не отвлекаться и не перемежать чтение другими книгами.  Острее всего, пожалуй, позволяет ощутить это недавний сборник Людмилы Улицкой «О теле души». Ей удалось так точно передать тонкость и размытость границы между реальностью и небытием, что, с одной стороны, перестаешь очень уж сильно страшиться смерти, а с другой — острее чувствуешь, что живешь.
 
8. Переформатирование литературы.

Художественная проза все чаще отрицает границы, в том числе жанровые, и все больше заходит на территорию нон-фикшен. В особо удачных случаях из документов, благодаря авторскому прочтению, рождается настоящее искусство. Так получилось у Леонида Юзефовича с историей трагического противостояния белого генерала, правдоискателя Анатолия Пепеляева и красного командира, анархиста Ивана Строда. Документальный роман «Зимняя дорога» о, казалось бы, малоизвестном эпизоде Гражданской войны благодаря беспристрастности историка и таланту рассказчика Юзефовича по силе воздействия становится практически эпосом о страшном времени бессмысленной битвы и о том, что в любых, даже самых нечеловеческих условиях можно и должно оставаться человеком. Архивные документы и дневниковые записи под внимательным взглядом Леонида Юзефовича превращаются в роман о трагических судьбах двух достойных мужчин, которые одинаково сильно и бескорыстно любили свою страну. Такие люди, как Пепеляев и Строд, могли оба быть опорой России, но жизнь свела их в снегах Якутии в тяжелое время, «между миром, который уже умер, и миром, который еще не родился».

9. Русский фольклорный магический реализм.

Пожалуй, в новой истории русской литературы эта тенденция, гоголевская по своей природе, самая любопытная. Из чего складывается фантасмагория дня сегодняшнего, каким эхом откликается? Получивший «НОС» Алексей Сальников заставил всех читающих прожить горячечно-гриппозное состояние своих «Петровых в гриппе» и обнаружить, что люди вокруг — лишь «призраки воображения». Дмитрий Быков охарактеризовал роман Сальникова как «смешной, но не веселый; монотонный, но интересный; раздраженный, но трогательный». Он и правда свеж, парадоксален и поэтичен и одновременно это вызывающе будничный роман, в котором все не то, чем кажется. «То ли все происходящее в романе — гриппозные галлюцинации трех Петровых, то ли и правда обнажилась на мгновение колдовская изнанка мира», — поделилась ощущением от романа Галина Юзефович. Своим путем, но в том же гоголевско-булгаковском направлении отправилась вслед за «Сиянием «жеможаха» София Синицкая. Взглянув на жуткие события советской истории (репрессии, война )через колдовское стекло мифов, сказов и фольклора, Синицкая позволила наивному искусству очистить прошлое от шелухи и показать его суть. За свою удивительную манеру густого образного письма, где все невероятно и в то же время живо и правдоподобно, за новый взгляд на болевые точки прошлого Синицкая уже получила премию Гоголя, вошла в короткий список Нацбеста и всерьез претендует на «Ясную Поляну» — к ней точно стоит присмотреться.
***
Заключение.  Каждый  писатель создает свой собственный мир, и ценность истинной литературы состоит в том, как она отражает красоту этого мира и его глубину. В основе настоящей литературы — стремление понять жизнь, осознать проблемы человеческого существования и найти подходящую форму, чтобы преподнести все это читателю. Основой же потребительской литературы является производство и продвижение продаваемого товара.

PS В коротком обзоре нет ссылок на перечисленных, часто мало известных писателей,
всё очень легко найти с помощью INTERNET.