Старые минские истории - 2 или кожаные штаны

Старые минские истории

Ёхан Леверда
---------------------
Кожаные штаны

Маринка заскулила. Хочу  штаны. Как у Suzi Quatro. И даже топнула истерически ногой. Хочу. И все.
Я поморщился.
Таких сейчас не достать. Да и ценник улетел.
Да ещё и красные хочет.
Год прошел под знаком Черных кожаных штанов.

Через год, автобусом "Лондон-Москва ", передали. Польские корни каких-то девятиюродных братьев  сделали  свое дело.
В ресторан, на "Седьмое небо", она плыла как "Сатурн 5".
Гостиница  "Минск" содрогалась. До последней горничной. Мне казалось, что сейчас ее задница-персик, обтянутая  в самую дорогою кожу йоркширских предместий, вспыхнет аки "Сатурн 5" на команде ...ноль, поджиг.

Вечеринка удалась, я даже не сомневался. 
Ребята из "Блуждающих звёзд" выжали на танцполе из отдыхающих все соки и последнее бабло.
Марина была не просто счастлива.  Она сказала мне, милый , я в ахуе. И устроила мне афинские ночи.

Ой, вэй!

Что б я знал, чем все закончится. История с красными революционными  штанами.

Через месяц помер Ёся. Из немногих, кто делал настоящие мундштуки в СССР.  Для духовиков. Я плакал. Ёся, Стары Поц, посмотрев на твои губы , через неделю приносил тебе мундштук. Из чистой латуни. За 10р.  И ты уже играл ни как босяк жмура под местечком Раков. Ты уже мог дуть как Диззи Гиллеспи, ну, как вариант!
Ёся помер.
Общественность собралась почтить память великого Токаря.
Но почему-то  на халтурах плакала скрипка, а не труба Юры Вольштейна.

Я плакал и смотрел, как закапывают моего друга и учителя.
Марина стояла всея скорбь еврейского народа.
Из под шубы светились две красные, шикарные половины в кожаных штанах.
И когда прозвучала последняя нота. Нота таки прозвучала. И мы все хором пустили слезу. И был декабрь
.
Был скорбный день.
И в этот миг , со всего клабища  к нам сбежалось не менее дюжины собак.
В замешательстве мы стояли. Это были самые настоящие пираты. Всех мастей , возрастов, раскрасов и величин.
И все они домагались  моей Маринки.  Они облепили её сизым облаком , вернее её штаны и стали делать то, что обычно они и делают
на собачьих  свадьбах.
Прощальная минута замерла. Все набрали воздуха... и заржали.

Вчера был у Ёси. Все заросло на могилке.
Улыбки его на старом медальоне не различить. Некому ходить. К Ёсе.
Один он был. Все его  родственники в Яме лежат.

А про штаны я так написал. От грусти.
И Маринки нет. Давно нет.

Только мундштук, старый , позеленевший , на старом пианино пылится. И в третьей октаве мне уже не выдуть.