Глава 2. Аламан Байга - Казахстан

Роман: "Ангел в тени, или Аламан Байга".
(Натурализм, мелодрама.)
Глава № 2.
  На краю аула почти к самой обочине прилепился торговый павильончик, чистенькая, стеклянная витрина, аккуратненькое крыльцо, а рядом миленькая мусорка и большая метла приютилась за открытыми дверями. На улице сияло полуденное солнце. Шум, который создавали два человека стоящие рядом с павильончиком привлек внимание Ернара. Тем более эти люди разговаривали на повышенных тоннах. Ернар догадался, что полная женщина в чистом переднике и с тряпкой в руке это продавец, а оппонент получается, нерадивый покупатель и точно местный житель.
- Иди... Иди отсюда… Не дам я тебе больше… В долг не дам... Эх, Толик, до чего опустился… И без того должен, как земля колхозу. – Продавщица, подбоченившись, вытеснила Толика из павильончика на улицу и угрожающе махала тряпкой.
  Толик в свои сорок лет рад бы работать да не спиваться, а жизнь в ауле опустила его ниже плинтуса, но мужик рукастый, работящий, да работать негде. Только есть возможность подработать, когда кто-то из местных шабашку подкинет: кому огородик вскопает – за еду и копейку, кому дров нарубит, да воды натаскает, кому в сарае почистит, вот и вся работа. Да разве с такой жизнью не сопьешься? Ведь перемены захлестнули всю аульную жизнь, после того как Казахстан республикой стал и осталось всё благополучие и стабильность в СССР, развал союза ударил по рукам все население, а демократия перестала заботится о маленьких населенных пунктах, вот аулы и выживали как могли. Даже автобусы перестали ездить, вся логистика держалась на частном извозе. Толик пытался прорвать заслон продавщицы и протиснуться в торговую точку.
- Гулька, ты совсем как зверь… Я тебе чего плохого сделал? Дай чекушку… Я же отдам, посмотри весна на дворе. Скоро огороды начнут копать, вот закалымлю и отдам. – Нудил Толик, видимо, сильно приспичило выпить или похмелиться нужно было.
   Продавщица Гуля махала тряпкой отгоняя нерадивого покупателя, при этом еще и метлу схватила. Интересное зрелище получается, продавец на улице обороняет вход в павильон, а Толик ломится к прилавку, о чем думает не понятно. Продавец и Толик заметили Ернара, он остановился в паре метров от картины: «битва титанов» и задумчиво смотрел на сцену баталии. Ведь ничего смешного он не углядел в Толиной нищете и нежелании продавщицы идти на поводу у нужды. Ведь если все раздать в долг, о каком товара обороте может идти речь, так и до разорения один шаг, да шаги эти мы делаем своим выбором: «Дать или не дать. Быть или не быть, а зачастую как поступить за нас делают выбор наши амбиции.»
- Смотри, вон тебе собутыльник, может у него есть на «чекушку». – Продавщица приняла Ернара за пьющего, так как он после той лужицы в которую сам шагнул стоят весь в грязи.
- Эх, друг, эка тебя угораздило… Монеты на чекушку есть? Гулька без денег не дает, такая принципиальная стала, видно опять с муженьком машину не поделила. Видишь какая буржуйка. Тебя в канаву поди похмелье занесло? – Толик сочувственно подступил к Ернару, веря в случай, который стоит в грязи, а вдруг у него есть денежка.
- Не дружище, похмелье не причём, я с бездорожьем боролся. А спиртное не пью, да тебе не советую. – Ернар вступил в диалог, под пристальным взглядом продавщицы, она то теперь обратила внимание, на то что он не из местных.
- Да, что ты понимаешь, - Толя махнул рукой. – Не я такой, меня вон жизнь в угол загнала, рад бы по-другому, да не получается. – бубнил Толя себе под нос, он даже не рассчитывал, что его слышит Ернар.
- Ох, простите меня, что приняла вас за выпивоху, да где уж под такой грязью разглядеть приличного человека. – спохватилась, извинилась, кто его знает кем станет или есть человек, после того как грязь отмоется или отвалится.
- Да будет вам извиняться, я даже рад что померял глубину лужи по дороге домой, детство вспомнил. – Отозвался Ернар на извинения продавщицы. -  Ты же не инвалид, подачки просить. Заработать можешь, - Ернар не понимал ещё, почему так обнищало население, закончил диалог обращаясь к Толику.
- Да, могу. Но какая работа в ауле? Шабашки и те перевелись, пару лет назад люди еще пытались что-то строить, а сейчас даже в город Алматы, до которого 30 километров не на чем выехать, автобусы перевелись, а с частниками много не накатаешься. Сам посуди заработать негде, извозчику отдай. Да и та работа что селянам предлагают в городе не потянет частников. Короче брат, в этом захолустье ни дорог не работы, тупик и Гулька чекушку не даёт.
  Ернар задумчиво смотрит на Толика и продавщицу. Проходит в павильон, они следуют за ним. Продавщица понятно проходит на рабочее место, а Толик с надеждой, вдруг повезет или продавщица сдаст позиции «не давать» или новый человек будет милосердным. Ернар видит, как мало товара на прилавках.
- Бедненько у вас тут, надо с этим что-то делать. – Задумчиво говорит Ернар.
- Да что тут поделаешь? Вовремя ездить за товаром не получается, дожди мешают, тут после дождя неделями не выезжаем. Вот аул почти опустел, люди сами лепешки пекут. Ох, а товар, так мелочевка одна. Таких вон как Толик тут человека три трутся, вот и все постоянные покупатель. – Продавец тяжело вздохнула.
- Ну, давайте мне то что имеется, конфет пару кило, вот той вашей приправы, разной, пачек пять ну, и чекушку. – Ернар взял товар только для того чтобы хоть немного поправить положение ларька и поднять продавцу настроение, а чекушку протянул Толику.
  Толик аккуратно взял трофей, сегодня он его выстрадал по полной программе, ну, когда еще так повезет, бережно засунул в карман потертых штанов.  Продавщица и Толик задумчиво смотрели в след новоиспеченному посетителю, к тому же который говорил о том, что надо что-то делать с нищетой, а если человек об этом говорит, значит есть на то предпосылки или надежда, а вдруг у него получится, и выйдет так, что он не только сказал, но и сделает. Жизнь она сама по себе загадочна, в привычный ритм одних людей обычно приносят перемены другие люди или человек, который появляется на территории обитания застоя.
  Ернар не спеша отошёл от павильона и медленно пошагал в направлении родительского дома. Ведь ещё мальчишкой он облазил каждый уголок этого аула, впрочем, и прилегающие поля, озерца и речки. Во времена СССР аул был многолюдным, каждая отрасль деятельности дышала стабильностью, поля принадлежали совхозу. На них сеяли рожь и овёс, кормили свои табуны, а излишки вывозили на элеваторы, оттуда их перераспределяли в другие совхозы и в другие области. На удивление земля давала богатые урожаи.  Стада коров и лошадей паслись на совхозных полях, всё поголовье было совхозное, знать государственное. Как-то странно получается и народ был сытый и дома стояли ухоженные и зарплату людям вовремя платили и пятилетние планы выполняли. Разруха и нищета пришли вместе с развалом СССР. Те из нас кто жил в Советском Союзе всегда отмечают, что люди были честнее и добрее друг к другу. В многонациональном Казахстане радовались первомайским признакам и выходили на маевки все невзирая на возраст и социальный статус, царила здорова моральная атмосфера, основанная на доверии. Люди радовались возможности ездить по стране, бесплатное образование, бесплатная медицина и жильё. Был низкий темп жизни, люди как заполошные жить не торопились, они были спокойны и уверенны в завтрашнем дне. Так куда всё это делось? Учитывая, что движимой силой была идея равенства и братства, люди верили в светлое будущее и в самом начале пропаганды, а точнее образования СССР люди не осознавали, что их использует правительство, иллюзия свободы и само выборов конечно рухнула с годами.
  Казахстан стал независимой республикой, суверенной. В годы перестройки всё выглядело в радужных красках перспективы. Ну, а сейчас, когда прошло пятнадцать лет с дня независимости Казахстана, почему-то всем вместе жить в демократии и рыночной экономике не получилось. Я не хочу разглагольствовать о причинах нищеты, ведь мой рассказ о человеке, который несмотря ни на что строит планы как жить и воплощает их в реальность.
  Ернар подходит к родительскому дому, который, как и все дома в ауле обветшал, забор давно просил капитального ремонта, конечно с заставы Ернар посылал деньги, мизерную пенсию получали родители, но всех накопленных средств не хватало на более-менее приличное содержание постройки, впрочем, и жизни. Ернар остановился возле частокола, наблюдал за отцом, который сидел на стульчике не далеко от покосившегося крыльца. Большая собака лежала возле его ног, Ернар помнил этого пса, когда приезжал к родителям в те редкие отпускные и праздничные дни, которые еще удавалось взять, не смотря на загруженность службой. Мать возилась с вёдрами у сарайчика, куры ходили по двору, поклёвывая молодую зеленую травку и собирали зерна которые им бросал отец. Лошадь топталась с ноги на ногу, вожжами привязанная за дерево, которое отбрасывало тень почни на половину двора. Ернар не торопился заходить во двор он с нежностью смотрел на своих стариков. Его не покидали мысли о нищете, которая сквозила в каждом уголке его родного аула.
   Собака первая среагировала, скорее всего на запах Ернара. Повертела головой в разные стороны привлекая внимание отца и соскочив с места, виляя хвостом, помчалась к калитке, в которую уже успел зайти Ернар. Его родители увидели, радостью засияли их лица, наконец-то их слова услышал Всевышний и сын вернулся домой. Он не сообщал старикам о дне своего приезда, но то что больше не будет подписывать контракт на дальнейшую службу им сообщил. Мать первая встретила сына, успевшего дойти до середины двора и прижалась в его объятия.
- Ой… Бай… Сынок, ты как в детстве, мокрый и грязный, не говори, что случилось, сама догадаюсь… Лужи померил… - Мать от счастья сверкала слезинками в глазах.
- Ну, счастье привалило, дождались, - отец похлопал сына по плечу, он ждал, когда мать – старушка немного отступит и он сможет обнять сына.
  Во дворе все обменялись радостными эмоциями, собака бурно реагировала на взмахи руками и веселый смех Ернара, ей последней удалось попасть в его объятия. Родители любовались сыном, ну наконец-то он дома, какое счастье быть вместе. Мать и сын неспешно побрели в дом, а отец отправился топить баню, сына надо мыть. Самат-ага, отец Ернара был пожилым мужчиной, так сказать в расцвете сил, а мать – старушкой называл любя.

*****
    На заре двухтысячных годов в Казахстане процветала особая каста населения, которая возникла уже в Республике Казахстан. Ка;ста — социальная группа, которая исторически выделяется из общества. Понятное дело обществу и выделятся незачем, все его силы направлены на выживание, содержание семьи и жилища, так ещё детей нужно поднимать и обучать, а обо всём бесплатном забудьте, точнее забыли после развала СССР. Кстати сказать, эта самая «каста» сформировалась в девяностые годы, сами понимаете из каких личностей, да, вы не ошибетесь если мы все предположим, что на сегодняшний день элита у кормушки правления нацией и свободной Республикой, то есть народом – это лидеры девяностых, ну, о том, что творилось на всём пост советском пространстве в девяностые годы я не буду в этом романе рассказывать. Ведь моя цель раскрыть по сути разруху, которая блещет во всей красе в две тысячи двадцатые годы и что, а точнее кто мешает процветать отдельным личностям и Республике в целом.
  Нужно уточнись что такое каста, каста характеризуется эндогамией, наследственным закреплением и ограничениями по выбору профессии. Так вот, выбрав себе профессию в девяностые годы эти личности, уточняю, криминального происхождения, а точнее безнравственными поступками сколотили себе состояние и дали возможности своим детям получить руководящие должности или доминировать над большинством, которое называют народ, таким образом закрепились в касте руководства Республикой. Наш тайный герой сидит на своей территории. Кабинет обставлен дорого и со вкусом, можно все назвать одним словом «мещанство», только в японском стиле. К нему все приходят на поклон, ну, когда речь идет о мелких сошках так ему с такими вообще не к чему водить знакомства. Гости нашего таинственного героя: мер города, прокурор, банкир. Дабы пронизать произведение тайной или интригой не буду раскрывать все карты и описывать нашего таинственного героя, а точнее всё писать про него. Но, чтобы не путать уважаемого читателя дадим прозвище нашему герою, и так назовем его «Шерхан». В любом случае этому человеку прозвище в аккурат подходит. Он был одиночкой, занявшей завидное положение у кормушки бессмертного правителя. Он в действительности был как не пробиваемая скала, ему всё благополучие досталось по наследству, волей случая он был родственником одного очень высокопоставленного чиновника в упряжке с правителем Республики, вот вам и весь секрет достатка, если чего себе надумал все должны сработать по принципу: «вынь, да положи». И, неважно что кому-то в ущерб, главное, чтобы «Шерхану» было хорошо и так как он захотел.
  «Шерхан» сидел в дорогом вертящемся кресле, отвернувшись от роскошного рабочего стола в библиотеке, своего дорогостоящего особняка. Рука спокойно лежала на подлокотнике, он в руке вертел шикарную ручку, а на среднем пальце сверкал брильянт на черном агате, с первого взгляда угадывалась печатка ручной работы, сто процентов эксклюзивная. Эту картину: «Роскошная жизнь» наблюдал Азамат, который работал, а точнее шестерил на этого человека, адвокатом. Вы знаете, чтобы привлечь внимание «Шерхана» к своей персоне Азамату нужно было приложить неимоверные усилия. Сначала родится в нищей семье, потом получить соответствующее образование. Ведь все богатые гордые и приучены к тому что бы другие работали на них, так вот если бы Азамат был выходцем из семьи с маломальским достатком, он бы не стал тем, кем является сейчас.  А те, кто стремится из трущоб выбраться не всегда избирают чистоплотные пути. Поэтому пойти в услужение, кстати не пыльная работенка адвоката дает не плохие перспективы, а по головам Азамат прошелся тогда, когда получал лицензию для занятий адвокатской практикой. Повезло Азамату ещё при рождении, в него природа, а точнее родовая инженерия заложила всё лучшее, что имелось в генах предков. Утонченные черты лица, роскошь для казахской национальности, но в документах было написано – казах. Соответственно всё остальное приобретенное от социума, в котором рос нищий человек. Нищета, эта тетка, она воспитывает своих питомцев в трех категориях: первая категория, нищие, но гордые. Вторая, проходимцы на которых негде ставить пробы и третья категория умные и изворотливые. По-другому, выкарабкаться из трущоб можно, а от родства с тёткой Нищетой не избавится, она впитала в кровь при рождении. Наш Азамат был из третьей категории.  Далее дело техники, плюс элемент везения, главное попасть на глаза «денежному мешку». Азамат попал, когда работал в солидной юридической фирме, которая обслуживала, кстати сказать правовую сделку «Шерхана», который давно присматривался к контингенту выбирая для себя не чистоплотного исполнителя. Я одно могу сказать, там, где есть большие деньги нет правовой основы как их заработали.
  Уже битый час Азамат сидел напротив хозяина и не мешал ему думать думы. Азамату вчера исполнилось тридцать лет, его жажда знаний, пытливый ум и пронырливость помогли попасть на глаза «Шерхану». Ну, а года три назад приняв впервые участие в сомнительной сделке и не предав хозяина, Азамат стал шакалом у ног «Шерхана». Поэтому ждать и догонять стало основой отношений. Наконец «Шерхан» вернулся в реальность, не отрывая своего внимания от наблюдения за тем, что происходит за окном, не поворачиваясь к Адвокату грубоватым басом спросил:
- Докладывай, что удалось узнать? – не утруждая себя вступительным приветствием и многословием, «Шерхан» только постукивал перстнем по подлокотнику.
- И не много… и не мало, - Азамат говорил натянуто, он побаивался своего хозяина. – Семья живет скромно. Отец и мать в годах, ну, пожилые, недавно вышли на пенсию. Сын из бывших пограничников, уволился в запас капитаном. По собственному желанию, не продлил контракт. Видимо причина банальна, награды есть, нареканий нет. То хозяйство, о котором мы ведем речь – частная собственность. За оформление старик последние штаны снял. – Азамат положил папочку на стол. – Тут, я кое-какие бумаги накопал, ну с реестра земельного комитета, пенсионный фонд и проверил все счета этой семейки на задолженности. Зацепится не за что, долгов нет.
  Азамат с чувством выполненного долга замолчал. Он, данные ему поручения выполнял тщательно и дотошно, за что и был дорог «Шерхану», который его не ценил, а только делал вид. Ну, зачем исполнителю знать, что его используют, рвение поубавится. Азамат довольный собой нагло улыбался, как пес ожидающий кость, ждал подачки от хозяина. «Шерхан» даже не повернулся от окна, он немного сдвинул стул в сторону, достал из шуфлятки стола конверт и отведя руку в сторону, бросил конверт на стол. Азамат наблюдал за движениями, улыбка сползла с лица, ведь её некому было демонстрировать. На пальце «Шерхана» блеснула печатка и рука опустилась на подлокотник, заставив Азамата вздрогнуть. Никакой мистики, просто личность труса всегда сама себе придумывает курьезы. Азамат медленно потянулся за конвертом, будто, не доверяя своим глазам или ожидая, что вдруг хозяин повертятся и ударит его по руке. Но, хозяин не шелохнулся, только методично постукивал по подлокотнику, что ужасно раздражало Азамата, он наконец-то взял конверт убрал его в портфель и щелкнул замочком. Щелчок для «Шерхана» означал одно: решение принято, первый шаг сделан, игра стоит свечи.
- Там на расходы и… командировочные… берем… готовь бумаги… Как загоню в угол семейство дам команду.
  Азамат понимал, разговор окончен, добавить нечего и посвящать в свои планы и методы как «Шерхан» будит отжимать землю у тружеников, которую они получили после развала СССР, как паи от совхоза ему, Азамату, точно никто не скажет. Теперь вы понимаете где собака зарыта и почему Ернар, и его старики попали под беспредел. Ну, все просто «Шерхан» облюбовал их земельный участок в Чилийском районе всего двести двадцать гектар. Вам интересно откуда у простых сельских жителей такой кусок земли? Так вот, понятие «земельный пай», в нашем случае двести двадцать гектар земли по которым протекает мелкая речка, не глубоководная с заводями, местами заболоченная и шикарные луга пригодные для пастбища простираются в две стороны от речки, так как она почти пополам рассекает участок. Вернемся к понятию «земельный пай», которое возникло в начале девяностых годов в результате ликвидации таких институтов как «колхоз» и «совхоз». В итоге такой ликвидации некоторое имущество осталось бесхозным, которое решено было передать: Гражданам, обслуживающим эти развалившиеся колхозы и совхозы. Пай можно определить, как участок сельскохозяйственного назначения, выделенный конкретному гражданину в общем массиве. Впоследствии граждане, получившие пай, имели право распоряжаться им, поэтому правом на пай на данный момент обладал Самат-ага.
  По сути, «земельный пай» в двести двадцать гектар стал частной собственностью Самата-ага, тогда, когда два его соседа, не зная, что делать с этой землей передали права пользования отцу Ернара и уехали из разваливающего колхоза. Самат-ага обошёл все инстанции, на заработанные копейки выкупил три пая у государства в частную собственность и в итоге получилось двести двадцать гектар делимого участка. Процедура приватизации в девяностые годы дала возможность некоторым гражданам почувствовать себя полноправными хозяевами земель Казахстана. Это не хорошо и не плохо, в основной массе народ остался нищим, не понимая, что значит приватизация. Просто растащили имущество СССР на клочки, а ведь многие кому это имущество досталось так сказать по дешёвке, толком не знали, что с ним делать. Итог разруха по всему Казахстану. Вот вам и суверенитет, про который народ сейчас говорит: - «На что он нам нужен и что с ним делать?»

******
   Галлия училась на втором курсе в Казахском Национальном Университете имени Аль-Фараби. Многоуровневая система образования КазНУ включает: высшее базовое образование (бакалавриат), высшее специальное образование, магистратуру и докторантуру.  Ведущее многопрофильное высшее учебное заведение Казахстана. Вы представляете, как в такое учебное заведение могла попасть учится девушка из малообеспеченной семьи? Не буду предлагать вам сыграть со мной в игру: «правда или действие», расскажу вам всё сама, как на духу.
   Когда Галлее исполнилось семь лет, из семьи ушёл отец, да он бросил жену и двух детей, в самый разгар развала СССР.  В первый класс Галлию повёл старший брат, которому исполнилось тринадцать лет.  Росли они как все, точнее, как многие дети из народа, не выделяясь из общей массы. Пока не произошёл тот случай, который перевернул всё с ног на голову. Мать Галлии работала на мойке. Галлия уже училась в третьем классе, уже считалась взрослой девочкой и могла самостоятельно приходить к матери на работу. В тот день она задержалась в школе и не побежала домой, а направилась к матери на мойку. Не встретив матери в рабочем зале, побежала в подсобное помещение, открыла тяжёлую дверь, забежала в комнатку и остолбенела от увиденной картины. В углу между маленьким диванчиком и окном зажалась мать, закрывая лицо от ударов, над ней навис мужчина и шипел зловещим шёпотом, изредка нанося удары огромным кулаком по голове.
- Ты пойми, эти деньги взять кроме тебя никто не мог, ты дура я тебя изуродую если завтра ты не вернешь кассу.
   Галлия не задумываясь кинулась к мужчине, стала колотить его по спине и кричать, требуя, чтобы он оставил её мать в покое. Мужчина выпрямился, развернулся, посмотрел на девчонку, отодвинул её в сторону и вышел. Мать всхлипывая выбралась из угла, пригладила растрёпанные волосы, села на край маленького диванчика обняла Галлию и разрыдалась приговаривая.
- Доченька, да если бы у меня было высшее образования, я бы никогда не работала в этой дыре. Я бы могла заработать столько денег, сколько нужно для того чтобы вы могли учиться и не голодать.
- Мамочка не плачь, потерпи немного, у меня будет высшее образование, я смогу тебя вытащить из этой дыры. – Рыдая говорила Галлия. – Пойдем домой, ты же не брала его кассу.
  Мать Галлии действительно не брала кассу, позже выяснилось кто настоящий виновник, но этот случай, яркая картина униженной матери застряла в детском сознании. И к концу года Галлия победила на районной олимпиаде по математики. Позже не один раз занимая призовые места и получая награды, она закончила школу на отлично и получила заветный грант, который позволил ей поступить, в КазНУ и получать стипендию. Вот так девочка Галлия уже училась на втором курсе экономического факультета и к слову сказать, все дисциплины тянула на отлично, не пропуская не одной лекции.
   Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь. Этот случай как раз про нашу героиню. Молодой перспективный, сын банкира заприметил красивую девушку на лекции, оказывается он тоже учился на втором курсе, но лекции посещал иногда. Деньги отца позволяют таким студентам делать то что они хотят. Он был таким романтичным, внимательным, казался умным и беззаботным. Галлия даже не заметила, как оказалась в его доме, он познакомил её с родителями, потом в одной постели и наконец в ЗАКСе. Почему его богатые родители не мешали сыну жениться на золушке, которая нечета их сыну, Галлия поняла позже, когда выяснилось, что её муж наркоман со стажем. Когда он не употреблял наркотики, он пил спиртное до беспамятства. Так вместе с красным дипломом Галлия получила в придачу мужа наркомана и свекра, который её ненавидит и винит во всех грехах сына. Оказалось, что в семье банкира много грязи или странностей, сын был любовником молоденькой мачехи, отец догадывался о их связи, но ничего не предпринимал, в тайне хранил надежду, что эта молодуха забеременеет и родит ему ещё одного ребенка. Банкиру было всё равно сына или дочь, главное в ребенке будет их кровь, его гены. Свёкор часто намекал, что, когда Галлия родит от нее больше ничего не нужно будет. Галлия подозревала, если она родит ребенка, то его у неё заберут, а её вышвырнут, как надоевшего котёнка.
   Галлия стояла на втором этаже роскошного особняка и наблюдала в окно, как её муж паркует машину во дворе. Распахивает дверь со стороны пассажирского сиденья и пьяно, старается выбраться из машины, рядом по стойке смирно вытянулся водитель, зная причуды хозяина, который запрещал к нему притрагиваться, наблюдал за маневрами молодого хозяина. Галлия медленно спускалась во двор и не торопясь шла к мужу, уже зная, что наркоманы ничего быстро не делают.
- До чего ты докатился… - Галлия говорит тихо, не обращаясь к мужу и не ждет ответа на свои реплики. – Я уже не знаю, как тебя удерживать от этих роковых поступков, которые ты совершаешь. Раньше ты был другой, куда делся твой романтизм… – Старается помочь мужу выбраться из машины, придерживает его отпадения.
- То раньше было… Ты думаешь, я всё забыл. У родителя своя жизнь… У меня своя… Не лезь в чужие сани. Ты семьей не стала… - пьяно отмахивается, старается удержаться на ногах. – Ты что не понимаешь, раньше была любовь… А, сейчас тю-тю… - Он покрутил руками перед собой, пошатываясь брел к парадному крыльцу. – Ребенка нет, где мой наследник… Не рожаешь… Призираешь… Убью… - пытается ударить Галлию, но потеряв равновесие падает на ступеньки.
   Едва Галлия успевает отскочить, оставляя мужа на попечение водителя уходит в дом. Уже были случае, когда муж успевал её зацепить и потом не выпуская из рук наносил удары, тогда охраннику или водителю уже приходилось оттаскивать Галлию и стараться не давать мужу махать кулаками. Он на следующее утро увольнял таких работников, так что была и текучка кадров и не вмешательство одного смущенного охранника, который испугавшись увольнения не мешал избивать Галлию, в тот день муж мог забить её до смерти. На балконе второго этажа стоял свёкр и наблюдал за молодыми, слышал их разговор. Галлия идет по длинному коридору второго этажа, в надежде быстрее оказаться в своей комнате и закрыться от этого кошмара.
- Галлия… - окликнул свёкр, он резко распахнул дверь своей комнаты, оказавшись за спиной Галлии. – Всё, что происходит с моим сыном… Твоя вина… Почему ты не рассказываешь мне о ваших проблемах? – Свёкор разыгрывает комедию, прикидывается не знающим, а сам мечтает затащить Галлию в объятия. Нечистоплотное отродие.
- Мне нечего вам сказать, вы сама всё видите… - Галлия больше не может сдерживать слёзы, заплакала.
   Ускорила шаг, зашла в свою комнату, закрылась на добротный шпингалет, хорошо, что в дорогих особняках двери могут быть препятствием на пути у беспредела, опустилась спиной по дверям, закрыла лицо руками и зарыдала навзрыд, жалея о прожитых годах, не понимая, что делать дальше и как жить. Дышать мешали воспоминания, как однажды её муж избил в летней беседке у бассейна. Свёкр равнодушно наблюдал, потом, когда муж ушёл, он подошел к беседке, стоял минут пять, смотрел на рыдающую Галлию и о чем-то думал, потом бросил ей полотенце, повернулся и ушёл.