Девочка из созвездия Рака Глава 19

Вторая книга дилогии "Предисловие к себе"

Глава 19               
               
Профессор Озеров искал теперь малейшую возможность, чтобы хоть на день-два, но приехать в Энск. Были забыты все его прежние привязанности и привычки. Изменилось и его отношение к жене. Он стал более покладистым и внимательным.
Но это было совсем не то, что могла ждать женщина от любимого мужчины.  Елизавета Петровна знала, что она давным-давно уже не волновала мужа, как женщина. Да и по молодости было то же самое, ведь женился он на ней не по любви. А что можно ждать от брака по расчёту?
Отец Елизаветы Петровны был известным академиком, имея такого тестя, можно было быстро взлететь по карьерной лестнице на самый верх. Так что поклонников у Лизочки было предостаточно, многие хотели бы стать мужем единственной дочери академика Петра Васильевича Краснопольского. А она выбрала молодого аспиранта Лёвочку Озерова.
Елизавета Петровна мало походила на других профессорских жён. Это была хорошая хозяйка, верная жена и заботливая мать. Что и говорить, довольно редкие в наше время достоинства. И они с лихвой окупали и её некоторую застенчивость, и отсутствие врождённой интеллигентности, и неумение блистать на больших великосветских приёмах, подчёркивая и умножая своим присутствием значение всего того, что создано её учёным мужем.
А может быть, она не хотела посещать эти приёмы в результате обыкновенной женской ревности, кто знает. Ведь именно здесь надо было волей неволей встречаться с Эллой Георгиевной, женой профессора Долгополова и, как утверждала недобрая людская молва, любовницей Льва Романовича.
Это была красивая, невероятно активная и довольно бесцеремонная дама, беспрестанно пробующая себя, то в литературе, то в музыке, то в живописи, и даже в качестве педагога. Однажды кто-то (Елизавета Петровна уже не помнит точно – кто) сравнил супругу профессора Долгополова с героиней чеховского рассказа «Стрекоза». Но это было неудачное сравнение. Чеховскую героиню то и дело бросали любовники, а Элла Георгиевна держала своих любовников в руках и вольничать им не давала.
Свободная от всяческих комплексов, которые то и дело преследуют  нормального человека, Элла Георгиевна полагалась во всём на своё шестое чувство, и оно редко её подводило. Любое знакомство она начинала неизменным «Честь имею представиться», а затем громко называла своё имя со всеми мыслимыми и немыслимыми титулами, заслугами и званиями. Затем Элла Георгиевна  бесцеремонно брала нового знакомца под руку или за талию и вела в нужном ей направлении. То же происходило и с уже знакомыми мужчинами, только без «Честь имею», а с эмоционально-бравурным «О! Сколько лет, сколько зим!»
Надо заметить, что подобным образом она общалась только с мужчинами. С женщинами была куда сдержаннее, обходилась лишь лёгким прикосновением к плечу или груди собеседницы.
Несмотря на всю свою занятость, теперь уже на педагогическом поприще, Элла Георгиевна первой заметила, что с профессором Озеровым творится что-то неладное. Не добившись ничего от самого Льва Романовича, Элла провела своё расследование и узнала немало интересного.
И теперь, убедившись в правильности своих подозрений, она решила донести всё это до заинтересованных лиц. Выбрав время, когда профессора Озерова не было дома, отвергнутая любовница нанесла визит его обманутой супруге.
Несмотря на всю свою бесцеремонность, Элла Георгиевна всегда с каким-то трепетом переступала порог этого дома, куда её никогда не приглашали, где явно тяготились её присутствием и лишь из вежливости не указывали сразу на дверь.
Профессор жил в высотке на Котельнической набережной. Дверь открыла дочь Озеровых, Светлана. Она с удивлением посмотрела на Эллу Георгиевну и не сделала ничего, чтобы пригласить её войти.
- Я хотела бы видеть Елизавету Петровну, – тоном, не допускающим возражений, произнесла Элла Георгиевна.
- Мама, тебя! – всё так же, не спуская взгляда с жены профессора Долгополова, крикнула Светлана и слегка посторонилась, пропуская гостью.
Елизавета Петровна вышла в прихожую, на ходу снимая лёгкую цветную косынку в тон пёстрому ситцевому фартучку и недоумевая, кто бы это мог прийти в такую рань?
Далее последовала немая сцена.
- У меня к вам серьёзный разговор, – нарушила, наконец, молчание Элла Георгиевна. – Может быть, пригласите меня в комнату?
- Да-да, конечно, – сдержанно произнесла Елизавета Петровна, давая знать Светлане, чтобы та удалилась и не нагнетала обстановку.
В гостиной Озеровых мало что изменилось за те несколько лет, когда Элла была здесь с мужем в числе приглашённых по случаю 50-летия Льва Романовича. Та же добротная старинная мебель, та же большая  хрустальная люстра под потолком.
Елизавета Петровна предложила гостье сесть, и сама устроилась напротив неё в мягком кресле с высокой спинкой.
- Ну, так что же за разговор у вас ко мне? – тихо спросила она. – Какую гадость вы на этот раз припасли?
- Зачем вы так, Елизавета Петровна? – молитвенно сложив руки на груди, воскликнула жена профессора Долгополова. – Не скрою, я виновата перед вами, но это всё в прошлом. Я всегда с большим уважением относилась и ко Льву Романовичу, и к вам. Хотя прямо скажу, муж ваш совсем не ангел.
- Я это знаю. И что же?
- Вы не заметили, что в последнее время с Львом Романовичем творится что-то неладное?
- В каком смысле?
- Он очень изменился.
- Если и изменился, то в лучшую сторону. Больше внимания уделяет семье, снова занялся спортом и выглядит, по-моему, великолепно. Какие могут быть тревоги?
- Вот именно,  выглядит великолепно. Вас это не настораживает? Его неизменно хорошее настроение, приподнятость, желание хорошо выглядеть? Да и одеваться он стал уж очень… Молодёжно, что ли?
- Вам-то что до этого? И откуда такая наблюдательность?
- Елизавета Петровна, не надо делать вид, будто вы не знаете, что Лев Романович подрабатывает у меня в экономическом лицее. И я его вижу достаточно часто.
- Элла Георгиевна, профессор Озеров не может «подрабатывать» у вас. Профессор Озеров любезно согласился читать лекции в государственном экономическом лицее и может в любую минуту изменить это решение, если услышит хоть намёк на то, что вы сейчас мне сказали.
- Вы правы, я допустила некоторую бестактность, простите меня. Однако сегодня не время выяснять отношения. Я пришла к вам, как друг, – сказала Элла Георгиевна.
При этих ее словах хозяйка дома как-то криво  усмехнулась и с нескрываемым интересом посмотрела на гостью.
- Да, да, как друг! – продолжала та. – Вы знаете, что у Льва Романовича есть любовница?
- Уж не вы ли? – наиграно удивилась Елизавета Петровна.
- Напрасно вы иронизируете. У меня есть неопровержимые доказательства. Вы не задумывались, почему Лев Романович вдруг так полюбил читать лекции в иногородних вузах.  Как минимум три-четыре раза в год, а в последнее время всё в одном и том же месте – город Энск.
- Что ж тут удивительного? Это крупный промышленный, научный и культурный центр. Мой муж поддерживает деловые связи со многими институтами, предприятиями и организациями этого города. Лев Романович им просто необходим как научный консультант по многим экономическим вопросам.
- Так вот, Лев Романович даёт консультации не только по экономическим вопросам, но и по некоторым другим. Спросите у него, кто такая Марина Кострова. Вероятно, он не затруднится ответить. Если, конечно, захочет.
С этими словами Элла Георгиевна поднялась, давая понять, что визит закончен, и что ей больше нечего делать в большой квартире Озеровых.
Лев Романович ничего не знал об этой встрече жены и бывшей любовницы. И даже дочь Светлана на этот раз промолчала. Но именно в это время Лев Романович принял решение порвать все свои старые связи на стороне. И, в первую очередь, это касалось Эллы Георгиевны. Как любовница она была несколько утомительна, и даже не в плане сексуальных отношений. Рот у неё не закрывался ни на минуту. И даже состояние оргазма она выражала не вздохом или стоном восторга, а банальным «О! Пошла, пошла…» Что отбивало всякое желание заниматься с ней любовью дальше.
Объяснение с Эллой Георгиевной вылились в отвратительную и даже безобразную сцену. Поначалу она опешила и никак не могла сообразить, чего требует от неё Лев Романович.
- Так ты хочешь, чтобы мы расстались? – наконец выдохнула она. – А причина, конечно же, твоя журналисточка? Да, не спорю, она моложе меня. Но не думаю, что это могло как-то повлиять на наши с тобой отношения.  Нет, мой дорогой, я не из тех женщин, которых можно бросить просто так. Я закачу тебе скандал на весь учёный свет, все узнают о моральном облике профессора Озерова. Не думаю, что твоей семье это понравится.
- Но я тоже могу кое-что о тебе рассказать, – спокойно ответил Лев Романович.
Это был запрещённый приём, но ничего другого ему не оставалось.
- Не так сложно будет вскрыть все твои аферы в экономическом лицее и твои пристрастия к различным гуманитарным фондам и поездкам за границу. Кое-кого, безусловно, заинтересует, где крутятся  те деньги, которые ты взимаешь за обучение лицеистов, и те, что жертвуют на благородное дело  просвещения молодёжи наши  спонсоры.
Крыть было нечем. Лев Романович хорошо знал, что говорил, и чем всё это может закончиться для жены профессора Долгополова.
 А ещё он знал, что никто в мире не сможет отнять у него то огромное, ни с чем несравнимое, счастье, что дают ему встречи с Мариной. И отказаться от этих встреч он уже не в силах.
(Продолжение следует)