Это кто шагает в ряд

Частенько в стихах о современных самодельных поэтесс проскакивает такая мысль: «Я самая обаятельная и привлекательная.  Повторяю, это себе многократно. Потому что, когда я сама себя смогу убедить, что я лучше всех, жить легче». В таком вот ключе.  Чисто религиозное перемешивание причины и следствия: я верю в бога не потому что убежден в его существовании, а потому, что вера в то, что бог меня любит, придает сил.  Для женщины нет смысла жизни, чтобы не быть любимой. Потому что ареал женщины – семья, ареал любви. Потребность в любви за тысячелетия внедрилась в женщину. Даже в индустриальном обществе, когда она работает на производстве наравне с мужчинами, желание любви правит ее чувствами.

Мужчину жизнь приучила мыслить более рационально. Мужчина с древних времен охотник и добытчик.  Он вынужден конкурировать с враждебной природой, вынужден в борьбе с ней реально оценивать положение, трезво взвешивать: достаточно ли сил, чтобы одолеть врага, достаточно ли скорости, чтобы догнать добычу, достаточно ли сообразительности, чтобы врага перехитрить.  Тут самоубеждение во вред.

Женщина – хранительница   очага и детей, где ей конкуренция не грозила. И поприще, где она вступает в конкурентную борьбу - это борьба за мужчину. Насколько она успешна в этой борьбе, ей могло подсказать только отношение к ней мужчин. Но поскольку это не всегда явно проявляется, у женщины развилось чутье, интуиция.  Только в течении последнего столетия социальная роль женщины возросла. Она становится равноправной с мужчиной единицей производства. У некоторых женщин стало проглядывать во взглядах на жизнь что-то от мужское. Больше самостоятельности, независимости. И при всей независимости еще неизвестно, что для нее важнее: то, насколько она успешна как бизнес-вумэн, или насколько ценима, как объект привлекательности, вожделения для противоположного пола. 

Макияж. украшения и зеркала – женская сфера. Но нет такого волшебного зеркальца, которое убедит, что она всех румяней и милее. И что спасает ее от сомнений и уныния? Великая вещь, подарок природы. Самовнушение. Одновременная способность в чем-то твердо стоять на зеле. А в чем-то витать в облаках.

Некоторые женщины могут сомневаться в том, что они великие красавицы. Но не сомневаются, что они великие поэтессы. И  фонтанируют  рифмами. К сожалению, если для непривлекательных женщин есть макияж и компенсирующая одежда, то макияж для великих поэтесс отсутствует.

Конечно, любому важно осознавать свою ценность. Но женское осознание самоценности отлично от мужского. А если разбить не по полу, а по возрасту?  Острая необходимость осознавать себя хорошим присуща детям.  Ребенку комфортнее жить, зная, что он хороший. И мамина святая обязанность, не дать ребенку в этом усомниться. Если верить ребенка, что он хороший, у него больше шансов вырасти хорошим. Но когда ребенок выходит в жизнь, в школе, в институте, в рабочем коллективе мамы нет.  Это для мамы ты по милу хорош. В коллективе оценивают строго, по критериям полезности. 

 Но вот покидаешь коллектив и выходишь на пенсию. Тогда еще сложнее. Кто тебя теперь оценит?  Кому ты нужен? Детям? Внукам? Ты теперь не ребенок и у детей нет такой задачи, убеждать тебя, что ты ценный, полезный и так далее. Дети, погруженные в свои проблемы, подчас и не замечают, насколько ты для них полезен. Так то - дети. Родные.  А общество тебя вообще перестает замечать, в то время, как желание видеть себя ценным для общества не только никуда не делось, даже обострилось. 

Чем пенсионер ценен обществу, если стержень нынешнего общества - товарное производство? А цель товарного производства – прибыль. Извлечь прибыль из всех потребностей человека. Потребностей в еде, в одежде, в знаниях, в получении удовольствий, в удовлетворении страсти. Даже для глубоко интимных потребностей произведен товар в виде продукции секс-шопов.  Пока человек не только потребитель товара, но производитель, он так и крутится в этом механизме. В сочетании производства и потребления. Но приходит время, и извлеченный за изношенностью из общественного механизма, он становится только обременяющим общество потребителем пенсии и лекарств. Рождается ощущение ненужности.

 Вместе с этим возникает сомнение: а так ли нужна была вся твоя жизнь с ее бурлением?  А был ли ты незаменим? Возможно, жил иллюзией? И пока ты крутился шестеренкой в механизме, даже не задумывался, что без тебя вполне могли бы обойтись.  Ну, вот, пожалуйста, сейчас, крутятся без тебя, справляются. Следовательно, не такой уж неоценимой была твоя ценность. И придавливает пенсионера гиря «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет».

 Конечно, не всякого придавишь. Для человека свободной или, назовем ее, независимой профессии, нет четкого рубежа старости. Многие писатели, художники, предприниматели трудятся до смерти. К тому же они приучены к постоянной конкуренции. Сложнее тому, кто был встроен в коллектив предприятия.   


И как преодолеть сомнения?  Вот и возникают коллективы типа «для тех, кому за шестьдесят».  Придут, побеседуют, пофилософствуют, даже поспорят, пошумят. Вспомнят, как их водила молодость в сабельный поход. И разойдутся. И все прекрасно. И сабли кажутся блестящими и острыми.  Но теперь ими только воздух рубать.
 
 Я состою в такой группе. Так что, в теме. Думаю, наша группа не слишком отличается от подобных. Это не политический или исторический клуб, не спортивная секция, не кружок пожилого натуралиста, не географическое общество, не научное объединение, даже не кружок кройки и шитья. Там бывает какой-то внешний продукт. Результаты исследований, спортивные достижения, скроенные наряды.  Основной посыл в группе: мы свое отбарабанили, а теперь возьмемся за руки друзья, чтоб не пропасть поодиночке. Вместе веселее.  Давайте собираться, общаться и радоваться жизни.
 
Ну и что, скажите, в этом предосудительного? Ничего! И прекрасно! Но смущает одно: в группе центральный лозунг: научись любить себя.  Вот лозунг и вызывает сомнения.
Редкий человек не любит себя. Разве что Данко.   Когда человек, (если он не в обществе, где царит трудовая повинность: рабовладельческом, феодальном. тюремном) работая на общество, отрывает себя от семьи, это вовсе не значит, что он работает в ущерб себе. Он, в конечном итоге, делает это для себя. Он сам сделал выбор и расставил приоритеты.   Жизнь в обществе – это путь не только наслаждений, но и обязанностей. Так что, думаю, в заявлении, что мы не научились любить себя, сквозит некоторое лукавство.

Себя любить просто.  Куда сложнее возлюбить ближнего, не родственника, -  тут нужно учиться.  Вражде учить не надо. А вот попробуй любить. А уж любить врага душу воротит.  Дай бог научиться понять врага. Понять, почему он оказался врагом, что разделяет. Можно ли если не преодолеть, то хотя бы сгладить противостояние.  Для этого нужно серьезное усилие над собой.

 Но группа для тех, кому за шестьдесят, создается не для таких нравственных напрягов. Но увы, марш под знаменем «полюби себя», биение себя в грудь с восклицаниями, что мы еще хоть куда – это похоже на хождение с пионерскими речевками. «Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд.  Сильные смелые, дружные умелые. Кто отстал? Не отставать! Кто устал? Не уставать!»  От этих речевок была точно такая же прибыль, как от восклицаний пенсионеров, что они еще коня на скаку остановят. Кроме самозомбирования никаких чудес.  Это кто шагает в ряд пенсионерский наш отряд.

 Я думал, что трата времени на любовь к себе, самозомбирование, один из видов самоудовлетворения, не приносящий никаких плодов. Но как-то одна женщина из моей пенсионной группы рассказала, как несколько лет назад она серьезно заболела. Неожиданно выявилась запущенная онкология. Перенесла тяжелейшую операцию. Выкарабкалась.

- В вот   лежу я после операции, - рассказывала она, - Понимаю, что жива. Но почему-то ничего не вижу, ничего не слышу и говорить не в силах.  Как на дне пропасти. И в эти дни, когда все отключилось, кроме мыслей, и мыслей невеселых, я углубилась в мысли о себе.

 Я слушал ее и казалось понял, почему ее мало интересует то, что не касается ее, почему она всей душой принимает лозунг о любви к себе.  Все мы конечно, находимся под угрозой болезни и смерти. И чем старше, тем эта неприятность вероятнее. Но люди, стоявшие у края бездны, заглянувшие в нее, и понимающие как легко туда снова соскользнуть, отсчитывают дни иначе. И у многих остается желание пристальнее смотреть в себя и меньше интересоваться тем, что снаружи. Они имели возможность увидеть бесконечность не только в окружающем мире, снаружи, но и во внутреннем мире, и такую шокирующую бесконечность, что бесконечность внешнего сошла на нет.

 Кант говорил, что две вещи не переставали приводить его в изумление – «звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас».  Думаю, Кант ту образно выразил бесконечность внешнего мира вне человека и бесконечность мира внутри человеческой личности.  Внешний мир легче увидеть. А внутренний не просто разглядеть. На то он и внутренний.  Тем более постичь.  Даже свой собственный внутренний мир.  А уж тем более сложно постичь взаимосвязь двух громад: внешнего мира и внутреннего. Каковы закономерности этой связи? Кант только отметил, что соединение, непознаваемое сочетание этих бесконечностей, которые одновременно смогли уместиться в его сознании, поражает его.

 Пусть у нас в группе не Канты, но некоторые постояли на краю бездны и, заглянув в   глубины внутреннего мира, осознали его уязвимость. Ту жестокость мироздания, которую они знали прежде в виде отвлеченной теории: даже если их внутренний мир исчезнет, внешний продолжит существование, - теперь они прочувствовали всем сердцем. И когда судьба подарила им шанс отойти от бездны, - оказалось, что не пришел их черед, -  вот тогда они стали ценить каждый день. Не отвлеченно, а конкретно. Вот тогда и настал черед для группы «кому за шестьдесят»