Сказание об Анжелике. Глава 27

Авторы Ольга Дмитрий Лейбенко


XXVII
Детские болезни у взрослых протекают особенно тяжело. У меня не было иммунитета былых встреч, я оказался беспомощным – не было этих «прививок». Я оказался бессилен как индеец апачи, против болезней при-шельцев. Боги дикаря горестно глядели с небес.
Любовь опасна. У моей сестры были одноклассники, ушедшие в царство У. Я знал двух человек – одноклассника О. и однополчанина А., которые не вынесли этой пытки. Это были крепкие сильные люди, а значит, и страдали сильнее, и мучились дольше.  Их сила обратилась против них самих же и уничтожила их. Я не хотел погибать, я ясно видел, что водоворот моей памяти подталкивает меня к воронке бездны. Мне снилось будто кому-то другому, похожему на меня, хотелось просить, умолять не убивай меня, оставь мне жизнь, ну пожалуйста, ну что тебе стоит, дай мне передышку, разреши прийти в себя, дай отдышаться, я уже не выдерживаю больше, я больше не могу, пожалуйста, ну зачем тебе это, ну остановись, ведь ты уже видела смерть так же близко, как меня, ну довольно, умоляю, это причинит горе моей матери, пожалуйста, только ты можешь остановить это.
Сказано было «плодитесь и размножайтесь», а о любви ни слова, и карусель раскручивалась всё быстрее и быстрее, мои слова слились в неясный рокот. Стены, огни, дома, улицы, города, страны, планеты – всё скрутилось в чудовищный хоровод, сплошную искрящуюся ленту, всё туже стискивающую моё сердце, готовое и уже почти желающее остановиться. И единственно, что оставалось неподвижно, и только одно я видел ясно –  Её Лицо. В центре.
Вместо визга тормозов, криков, гула городов, звона разбитых стёкол и взрывающихся галактик, звучал голос: «Давай останемся друзьями». Просто. Друзьями. Друзья, просто. Но это непросто, совсем непросто! Друг, посылающий своему другу смерть, Друг, швырнувший горсть огня в готовое вспыхнуть сердце. И оно ждало, и оно просило, и оно вспыхнуло. Запустив ядерный распад души. Пучки молний заметались по темному небу, пробуждённая энергия искала выход. Разбуженная сила, не находя возможности поделиться этой энергией, не видя адресата, сила, пробуждённая для создания невероятной пользы, принялась разрушать саму машину, мечась по оборванной  электрической цепи, не находя выхода наружу, она забилась как волк в капкане, сдирая шерсть и переламывая кости. Не обнаружив приложения для полезного использования, она принялась крушить все вокруг, вырываясь наружу из тесного узилища тела. Змее ничего не оставалось, как пожирать соб-ственный хвост. И казалось, по всему небу заметались мириады бесчислен-ных молний, свиваясь в огромный радужный круг, повторяющий контуры Великой Змеи. Остановить неконтролируемую выработку энергии было невозможно. Единственно, что оставалось – перенаправить. Куда? Не знаю. Куда угодно. Температура достигла сотен тысяч градусов, и никакой материал во вселенной не мог бы служить стенками этого котла, и только тонкие стенки сердца, размером с мой собственный кулак, могли удержать этот ад, царивший в моей душе. Посмотри, у меня вот такое сердце. Хочешь, я передам его тебе? Но нет, этого сделать нельзя, ты не возьмёшь его и правильно сделаешь. Я несу его в себе как аварийный ядерный реактор. Мои нервы, мои верные солдаты, сгорают один за другим, стремясь удержать его от взрыва.
. . . . . . . . . .
Я продолжаю складывать слово во дворце Снежной Королевы:
– Ведь если  т а м, спросят тебя, добровольно ли ты принял этот дар, ты будешь вынужден ответить утвердительно.
– Рядом с большой любовью всегда ходит маленькая смерть.
– Порядочные люди редко бывают счастливы в основном из-за мерзавцев, но сами мерзавцы не бывают счастливы никогда.
– Если любовь прошла, то её и не было.
   Если любовь прошла – это была не любовь.
. . . . . . . . . .
. . . . . . . . . .
В последнее время я замечаю: мне хочется курить, я тянусь за сигаретой и вижу уже зажжённую в моей руке. Я курю, но уже не замечаю этого, никотин не действует.
Понадобилось шесть дней на строительство Вселенной. Разреши мне измениться за шесть дней. Я имею ввиду шесть дней наших встреч. Я буду меняться от встречи к встрече, ты меня не узнаешь. Я знаю, не полюбишь, но разреши  быть верным псом, сторожить порог, приносить в зубах газету и тапочки. Разреши, положив на них голову, спать на половичке возле тебя.
Я знаю, что ты скажешь. (Это единственное слово, предназначенное для меня.) «Нет». Единственное слово, предназначенное для меня.
* * *
Ты счастлива конечно, что ж, – я рад,
Отыскивать издёвку не спеши.
Я вправду рад, наверное стократ,
Прозренью чьей-то умненькой души.

Ступени равно вверх и вниз ведут.
Кому, куда, когда, – дано не знать.
…Заросший обвалившийся редут.
Экскурсия. Под зонтиками знать.

Ушедший век. За ним уйдём и мы,
Узнав что прежде, курица, яйцо.
Мерцает гемма древняя зимы.
Уже не разобрать…Лицо? Кольцо?

Что, странно? Пусть, но всё же не Дали.
Ты рада? Так считай я рад стократ –
С  Любовью рядом, от тебя вдали, –
Ужасно. Но куда б страшней обрат.
. . . . . . . . . .