Приключения эмигранта эн-ной волны. Глава 4

Глава 4. КАК ДЕЛА? (Wie geht's?  )


Привет дружище! Давно не писал, все никак не собраться. Когда я звонил вам домой, то не смог поговорить - ты был у себя в гараже, пришлось поболтать с твоей Валькой и от нее узнать ваши последние новости ну и свои рассказать. Но, поскольку, телефон для нас  удовольствие пока дорогое, буду и далее излагать подробности в своих письмах.


У нас все идет своим чередом. Наш сосед, как и обещал, проводил нас в город и охотно посредничал в различных учреждениях. Все началось с банка. В самом центре города у реки довольно живописно расположился краевой сбербанк. Это, пожалуй, самый богатый на клиентов и соответственно по обороту банк. Большое, из стекла и бетона, 4-х этажное здание с ярко-красной надписью " Sparkasse " (сберкасса по-нашему), с гостеприимно распахнутыми дверями было похоже на средней величины морской теплоход. Эскалатор внутри и лифт для инвалидов и пожилых людей, а также простая лестница вели нас в операционный зал. Игорь быстро оглядел большой зал и уверенно двинулся к одному из служащих.
- Я у него открывал счет, он меня знает, - сказал Игорь и затем довольно бегло обрисовал ему проблему, причем по-немецки он тараторил почти так же быстро, как и по-русски. Нас пригласили в отдельную комнату и господин из касты "белых воротничков" принялся за дело.  По совету нашего соседа мы открыли обычный счет на мое имя с возможностью также и моей жене свободно пользоваться банковскими услугами. Каждый квартал банк будет снимать за услуги порядка 30-ти марок, и мы сможем по всей стране, во всех сберкассах,  без всяких дополнительных расходов снимать или переводить деньги на нашем счету. Чуть раньше, проводя небольшой экскурс по услугам банка, он убедил нас оформить недорогую семейную страховку, очень живописно рисуя все выгоды нового положения. Теперь мы могли повсюду спокойно ходить, без страха что-нибудь разбить, уронить, сломать и нанести другой ущерб государству и частным лицам. Это будет стоить нам еще около семидесяти марок в год. Потом, когда все данные уже были внесены в компьютер, клерк спросил еще о чем-то.
- Вам предлагают арендовать ячейку в банковском хранилище, ну, документы там важные хранить или ценности или деньги, в конце концов, - заговорщицки прошептал мне Игорь.
- Платить раз в год по 15 марок, зато не сгорит ни один документ и не утонет.  Игорь умел убеждать, всем своим видом давая понять. насколько это важно иметь свою ячейку. Через 15 минут мы, словно миллионеры из боевика, спускались в искусственную прохладу банковского подвала. Нам выдали два ключа и показали, где находится и как открывается наша ячейка, в которой лежал неширокий, но достаточно вместительный металлический ящик. Класть туда пока было нечего, но мы с очень важным видом закрыли ячейку и поднялись наверх. Банковские карты обещали прислать по почте, а пока выдали одну временную. По ней можно было снять деньги только с помощью сотрудника банка. Но нас не огорчало это, наоборот, нас просто распирало от ощущения важности этих перемен.

По дороге назад мы зашли на почту, довольно старинное здание, с часами наверху и парой желтых ящиков у входа. Здесь мы хотели написать заявку на установку телефона в нашей новой квартире, а заодно купить конвертов с почтовыми марками. К трем окошкам стояла небольшая очередь, кто посылку принес отправить, кто бандерольку забрать. Никто не шумел и не терся у стойки, все терпеливо ждали у нарисованной на полу, в метре от барьера,  желтой черты, которая словно граница отделяла нас всех от окошек с работниками. Марки нам продали довольно быстро, а вот по поводу установки телефона предложили обратиться в центральный пункт немецкого Телекома в краевом центре. Здесь таких полномочий они не имели. Мы вышли наружу. Рядом с крыльцом сын рассмотрел повнимательней шкаф желтого цвета, который мы сначала приняли за почтовый ящик. Это был автомат, где марки и конверты можно купить, если закрыта почта, или ты не хочешь ждать.
Теперь наша дорога лежала в АОК. Так немцы сокращенно называют одну из самых распространенных медицинских страховых компаний.  Они вообще любят сокращения и без специальной подготовки их разговоры не понять. Недавно я по радио слышал песенку, она была без слов, одни сокращения, все, что можно было сократить, немцы собрали в кучу и монотонно перепевали, потешаясь сами над собой. Контора находилась наверху по улице, в километре от центра. Поначалу такое расположение города казалось нам экзотичным, дорога шла то в гору, то под нее. Поднявшись наверх, мы любовались открывшимся видом на замок на другой стороне реки и облепившие его дома. Да, если вот так бегать каждый день вверх и вниз, то к вечеру язык на плечо свесишь, подумал я.
Здесь, в АОК,  как и во всякой другой , уважающей себя конторе, воздух облагораживался климатической системой. И неважно, что на улице плюс 30 или минус 20, что, конечно же, редкость для этих краев. Внутри всегда самая подходящая для работы температура, никто не замерзнет и не вспотеет , как бы ни старался. Нас опять самым вежливым образом выслушали и оформили нужные бумаги.
Естественно, что на руки нам ничего не выдали.  Всё в Германии делается не торопясь, но нам дали заполненную бумагу,  так называемый  антраг (Antrag,) то есть подтверждение того, что мы сделали здесь какую-то регистрацию. Сами бумаги обещали прислать по почте и мы,  довольные выполненной задачей,  вышли на улицу и решили еще раз прогуляться по центру города.
Сама больничная касса это так называемое медицинское страховое агентство которое обеспечивает (оплачивает) твоё лечение, больничное или амбулаторное обслуживание во всех клиниках  и  врачебных праксисах в городах Германии, то есть, заболел ли ты,  случилось ли с тобой не дай бог что-то,  тебе в любое время окажут соответственно медицинскую помощь. всё это конечно оформлено на государственном уровне. И ты каждый месяц практически платишь или вносишь какую-то сумму на счет этой больничной кассы, но вносишь не сам конечно,  а у тебя отчисляется некоторая сумма с твоего заработка.  А  пока мы были так называемыми безработными,  эту сумму за нас платило государство в лице нашей социальной службы. Какую сумму тогда точно за нас платили я не знаю, но у обычного работника в Германии , как я позже узнал, отчисляют около 15 процентов от его зарплаты.
Кроме того есть и так называемые частное страховки, сказал мне позже Игорь.  За неё ты платишь совершенно другую сумму и можешь лечиться на другом уровне. Если ты вдруг, не дай Бог,  попал в больницу, тебе предоставят  отдельную палату со всеми всевозможными удобствами, телефоном, интернетом, телевизором и  отдельным туалетом. Также к тебе приставят медперсонал. Медсестра и  врач, которые будут вокруг тебя скакать и делать всё возможное,  чтобы ты остался у них  как можно дольше.  Шутка!
Но страховка эта стоит других денег конечно  и в основном её заключают лица, которые имеют свои фирмы и очень неплохой доход по сравнению с обычными людьми.
На другой день Игорь снова разбудил нас ни свет ни заря.
- Одевайтесь, - сказал он, -  мы идём устраивать вас на шпрахи.
Шпрахи (Sprachkurse), а вернее языковой курс, это слово - своеобразный суржик у русских немцев здесь в Германии, то есть все новые слова, они пытаются перевести в более удобные слова и фразы на русском, со склонениями и спряжениями, соответствующими русскому языку. Слышать поначалу это было немножко странно и смешно, но потом мы и сами нехотя приобщились к этому и многие немецкие слова стали переделывать на свой лад и, таким образом быстрее друг друга понимать или объяснять другим,  что мы хотим.
   Мы уселись в рейсовый автобус, который ходит из нашей деревни в Вайльбург и добрались до центра. Шпрахкурс или языковой курс находился на другой стороне от центра, и нам снова надо было подниматься в гору.
В здании католической церкви, в небольшой пристройке, рядом с самой церковью и старым кладбищем, находился небольшой зальчик,  где занимались вновь прибывшие в Германию русские немцы.
  Когда мы подошли к этому зданию, там как раз занималась группа наших предшественников. Это был с виду обычный класс с несколькими рядами парт, за которыми сидели довольно взрослые дяди и тети, а иногда даже и дедушки с бабушками и внимательно слушали учителя, который у доски объяснял им какие-то нюансы немецкого языка. Эти курсы, как я узнал потом, давались единовременно по приезду в Германию. длились они полгода и оплачивались государством. Мы дождались перемены, и Игорь окликнул учительницу,  довольно дородную женщину лет 55.
-Привет, фрау Штайн! - сказал он, - как ваши дела?
   -Я привел вам новых учеников, они очень хотели бы попасть в вашу группу для изучения немецкого языка.
  Всё это, конечно, он очень бегло произнес на немецком языке. Я понял тогда довольно мало, кроме общих знакомых слов и своего имени.  Она улыбнулась ему очень приветливо, как будто он был ее самым старым другом. Потом она обратилась ко мне с похожим приветствием и вопросом. Я был в тупике и из всех слов понял только слово «привет», хотя тут же попытался вспомнить, что в таких случаях отвечают, и назвал себя.  Дальше этого разговор у нас не пошёл, всю инициативу принял на себя Игорь и  также бегло объяснил ей, где мы,  что мы и с чем нас едят. Следующий курс должен был состояться где-то буквально через месяц, но не у неё самой, а у её коллеги.
 Как я потом узнал, это были две учительницы, которые занимались частным предпринимательством и вели вот такие вот курсы для нас, русских немцев.  Её курс должен был длиться еще порядка 2-3 месяцев, и она посоветовала нам обратиться к её коллеге,  фрау Борн, у которой в скором времени должны были начаться занятия, на которые мы имели шанс попасть.
К фрау Борн  мы зашли на следующий день, она вела свой курс в помещении местного теннисного клуба, на другом конце городка. Немецкая предпринимательская жилка меня удивила: мало ли кто там ходит играть в теннис, почему должен пустовать зал для собраний клуба, если есть желающие проводить в нем встречи или занятия. Тем более, что тут тебе и стойка барная и кухонька и посуда всякая на любой случай  и даже аудио-центр с телевизором. Нам , конечно, так много было не нужно, столы, стулья, да доска с мелом, обычный школьный набор. Мы попали прямо на урок, и в окна было видно головы учеников, склонившихся над учебниками и тетрадями. Публика разношерстная и разновозрастная, от 18-ти и до 60-ти лет. К нам они никакого интереса не проявили, и мы, оставшись возле дверей, представились и обсудили наше устройство на курсы. У фрау Борн действительно еще оставались места в новой группе, и она с радостью согласилась записать туда нас.
Ее новый курс начинался примерно через месяц, причем в той самой католической церкви, где мы были вчера. Для устройства нам еще нужно было уладить некоторые формальности в социальной службе, куда мы дружно отправились, радостно предвкушая первые изменения в нашей новой жизни.

На этом заканчиваю свое письмо, что-то длинным оно в этот раз получилось, не обессудь!
Передавай всем нашим привет! Помню и скучаю!
Пиши.

Ваш Андрей.