Потеря

 “Вот и ещё один день прошёл в новых хоромах. Давно ли, кажись, ютились с отцом в лачуге, а теперь… Куда как хорошо! И всё-таки что-то не то, чего-то не хватает”.
Так думала Аннушка – дочка именитого купца.
 И у купца вроде бы всё ладится, торговлишка идёт, не на что жаловаться. Да всё не в радость, без огонька.
А тут ещё эта старуха-ворожея: ” Найди душу”. А какую душу и где её искать?
Холера её совсем возьми! Уже и так, и эдак мозговал, ан не решается задачка.
 
 – Ки-ки! Ки-ки! Тьфу ты, куды все запропастились?
 – Тишу ты, холера!
Кряжистый мужичок невелика росточка выворотился из-за печки: лохматый, в лаптях, и что ни шаг – то вздох.
 – Чего явилась?– недовольно буркнул он гостье.
 – Ах бесстыжие твои глаза! Да чтоб они вовсе повылазили! Ты как встречаешь свою супружницу? Как-никак, не одну сотню лет вместях живём!
– Да помню, Глафирушка, помню. Только беда у нас. Осиротили нас хозяева, бросили, как дохлых тараканов. Дом построили, и айда отседа, только их и видели.
 – Это как это так, это почему это так? Уж не ты ли им верой-правдой служил, дом охранял, скотину оберегал от людей корыстных, от худого глаза? А кто от пожара спас этих неблагодарных?
 – Да я особо не серчаю, мало ли чего? Может, второпях забыли…
 – Ты что, чурка с глазами, чтоб тебя второпях забыть, али карета для твоей пере-возки требуется?
 
 Так уже не первый месяц шли споры между домовым Афоней и кикиморой Глафирой – законными супругами. Только вот кикимора жила в болотах, объясняя это тем, что там-де и тихо, и прохладно, и вообще… Правда, про вообще она не объясняла. А Афоня как прирос к этим стенам. Уже бы давно можно было куда-нибудь уйти, а он
 ни в какую! Не в силах бросить на сиротство этот старый дом. Хоть и прозывают домового нечистой силой, а это ведь кому как. А для хороших хозяев и домовой подбирается хороший.
 В один прекрасный день довела-таки Глафира своего законного. Топнул он ногой, собрал пожитки и вон из дому. Но дверь всё-таки припёр доской (мол, нету хозяев), да стрелку на стене нарисовал на крайний случай, мол, подался в тую сторону. Ма-ло ли…
  Кикимора уговорила его перебраться к ней. Только Афоня упёрся: в болотину не полезет. Ему надобно, чтоб сухо, да тепло.
 – Так есть у меня одно местечко на примете,– быстро-быстро переставляя свои курьи лапки, тарахтела Глафира, – барсучья нора под выворотнем сколь времени пустует. Барсук-то от старости издох, а больше на хозяйство никто не зарился.

 Дошли они до норы. Залез в неё домовой, долго кряхтел, гремел чем-то, поднял такую пылюку, что кикимора не на шутку расчихалась, перепугав всех лягушек в болоте.
 – Ну ты как там? – прогундосила она, зажав нос, и сунув голову в нору.
– А ничаво, сойдёт! Мелковата хоромина, а всё одно другого не имеется.
Сказал так домовой и затих. Ждала-ждала его Глафира, да так и ушла, не дож-давшись.

 А в это самое время купец ехал в свой старый дом. И дочка с ним упросилась. Уж так сильно потянули их к себе прежнее подворье, что прям не в мочь.   
  Добрались. Подошли к дому – дверь подпёрта. И какой добрый человек позабо-тился? Они-то уехали, зная, что с концом, потому и двери запирать не стали: ко-
му надо – заходи и живи.
 Вот толкнули они дверь, вошли. А доме тишина…  Даже мыши не шуршат. И жилым уже не пахнет.
 Посидели, покручинилсь. Пора и обратно. А как будто что-то не отпускает. Гля-нула Аннушка – мисочка, в которую наливали домовому молочка, уже пылью покрылась, и жирный паук затянул её своей паутиной. Она ахнула.
 – Тятенька, а домового-то мы с собой не позвали!
 – Не забивай голову, дочка. Едем! И брось ты это старьё!
Не послушалась его Аннушка, завернула мисочку в платочек и взяла с собой. Ста-
ли выходить со двора, оглянулись на прощанье, а на стене вроде как стрелка накарябана.
 – Тятенька, не нам ли это знак?
 – Да кому такими глупостями заниматься? – снова отмахнулся купец и собрался садиться в телегу, да дочка заупрямилась.
 – Пойдём по стрелке сходим. А вдруг то для нас, может, ждёт кто нас.
Осерчал было купец, да разве любимой да единственной дочери будешь супротив-ничать? Оставили они телегу и пошли, куда стрелка указывала.
 Долго ли, коротко ли шли, только упёрлись в болото. А там лягушки хороводятся. ”Ква” да ”ква”. А слышится совсем другое: то ли "ки-ки", то ли "хи-хи". Что за чудеса? Тут ещё болото застонало, заухало. Жутко.
И тут приметили они чуть в стороне от болота огромный старый выворотень, а меж его корней – лаз.  Не мал, но и не велик. Человеку на карачках будет мудрено ту-да залезть. Да чего туда соваться?
  Подумали-подумали отец с дочерью и решили дальше не идти. Да и куда? Кругом болота. У Аннушки на душе ровно кошки скребутся. Достала она мисочку, накрошила туда кусочек каравая, что с собой в поездку брала, и поставила у лаза. Может, какая зверюшка полакомится, да её, Аннушку, поблагодарит.
 Но не успели они отойти, как послышалось громкое кряхтенье. Аннушка испугалась, прижалась к отцу. А из норы вдруг вылез мужичок, невысок росточком. В лаптях и
с лохматой бородой.
 Хлопнул себя по лбу купец.
 –А ведь я тебя признал! Не ты ли середь ночи разбудил меня, как пожар приклю-чился?
–Может, и я, только чего теперь с этого? Ступай своей дорогой! – буркнул мужи-чок.
 –Да дорога моя к тебе-то как раз и привела! Понял я, о какой душе ворожея бая-ла.
Аннушка во все глаза уставилась на отца. Чего это с ним? Купец же её к себе развернул.
 –Это ж хозяин наш ласковый! И мисочка это его! И это его мы с собой не позвали!
Он снова повернулся к мужичку.
 – Прошу тебя, пойдём с нами, будешь, как и прежде домовничать, только уж теперь в новом доме, а?
– А дочерь твоя в молчанку играет? Может, нужон ей домовой, как зайцу погре-мушка, – снова пробурчал мужичок.
Тут, наконец, Аннушка справилась с оторопью, которая на неё напала при виде это-го странного мужичка. Припомнила она: отец рассказывал, как домовой спас их от пожара. Поклонилась ему низёхонько.
 – И я от всего сердца прошу тебя.
Потоптался домовой, покашлял. Уж так растрогала его просьба купца с дочерью!
 – Ну, будь по-вашему. Коль смогли отыскать меня, да и просите так уважительно, пойду. Только два условия у меня.
 – Давай! – махнул рукой купец.
 – Первое: больше вы меня вживую, вот так явно, видите в последний раз. Всё-таки я – домовой. А второе…,– он смущённо умолк.
 – Ну же,– подбодрил его купец.
 – Так жёнка у меня есть. Пусть иногда ко мне в гости наведывается.
 – А где ж она, что-то тут никого не видать, – заоглядывались отец с дочерью.
 – Ки-ки,– раздалось неуверенно из-за ближайшего дерева.
Оттуда, семеня курьими лапками, появилась Глафира, упрятав почти всё личико за низко повязанным платком. Закрестились тут наперебой Аннушка и купец, вытаращили глаза.
 – Да что ж вы её пугаете? Не показывается она людям. И вам больше не покажется. А вот навещать меня будет. Ну как, согласны?
 – А, была не была! – кивнул купец, – а теперь пошли?
 – Вы идите, а я от вас не отстану, не боись.
Топнул ногой домовой и исчез так же, как и перед этим его жена – кикимора.  Только  над ухом прошептал: ”Посудину-то мою не забудьте”.

 С той поры наладилась жизнь в новом доме купца. Дела ладятся, душа поёт. А тут и женихи к дочке зачастили. И ни одна беда не заглянула в дом. А уж купец с Аннушкой старались, баловали домового: и молочка-то в мисочку нальют, и хлебушка свежего накрошат, а в праздники и чего повкуснее да покрепче поставят.
                Тут и сказке конец.