Виктор Панько тур 2 сказка 12

Сюся появился!

http://proza.ru/2013/07/27/406


    Сюся цяпал. «Цяп», «цяп», снова «цяп», еще раз «цяп», и опять «цяп». И так - очень много раз.
    Он вытягивал вверх тонкую шейку, как будто собирался глотать воду, глядел, подняв клювик, высоко в небо и кричал начинающим слабеть от бесконечного цяпания голосом, призывая услышать хоть кого-нибудь.
   Но никто его не слышал и не приходил. Поэтому Сюся продолжал звать. Люди, наверное, сказали бы: «продолжал плакать и голосить». Но Сюся плакать не умел, потому что он – не ребенок, а гусенок, и у него нет слез, а значит - ему оставалось только голосить.
   Голос у него есть. Правда, не такой, как у ревущего человеческого ребенка, ведь у ревущих маленьких ребятишек он - очень сильный. Это для того, чтобы ревущего ребенка слышало все село. И у ревущих детей в голосе много разных оттенков. Это - чтобы вызвать у всех окружающих жалость, и чтобы в результате этот ревущий маленький мучитель смог добиться какой-нибудь конфетки. 
    У Сюси же голос не такой сильный, поэтому все село его никак не могло бы услышать. И звук Сюся издавал довольно  однообразный. Но жалость он, конечно, мог вызвать. Потому что его крик очень уж сильно напоминал тот бередящий душу писк, который обычно издают выброшенные в приречные заросли никому не нужные котята.
     Если подумать, то Сюся был очень, очень, очень, очень несчастен. Значительно несчастнее, чем ревущие из-за конфетки мальчики или девчушки. Потому что рядом с ними все-таки всегда есть мама, или папа, или братья, или сестры, которые их могут успокоить. Пусть даже для этого они и не дадут конфетку, а вместо нее детишки получат пару шлепков.  Да, но зато рядом с ними кто-то есть, какая-нибудь живая душа! А Сюся провел здесь, представьте себе, один-одиношенек  бесконечно долгую ночь! И рядом – никого – никого!
    Ах, как бы хотел Сюся, чтобы с ним тоже рядом был хоть кто-нибудь, ну хоть бы кто-нибудь! Пусть бы даже он, Сюся, в наказание получил от Наташи несколько шлепков по хвостику!
   Но это теперь невозможно. Поэтому грустно Сюсе, тоскливо, одиноко и страшно. «Цяп», «цяп», «цяп», и опять «цяп», и еще раз «цяп», и все время – «цяп»!
   Накануне вечером Сюся отбился от своей стайки, и с тех пор почти без перерыва кричит, но никто к нему не приходит. Калитка в чужом огороде, в который они вчера зашли попастись, теперь закрыта, выйти невозможно, и куда идти, если бы она даже была открыта, – неизвестно.
    И надо же было им сюда припереться! Они шли сначала, как всегда, гуськом. Как разведчики. Или – партизаны. И ведь как приятно было слышать перед этим слова хозяйки: «Гуси – это самые умные птицы! Они всегда вместе, и мне с ними легко». И вот угораздило: залезли в чужой огород, да еще и разбрелись кто - куда. «Умные птицы…». А Сюся в этом чужом огороде увлекся молоденькой травкой, потом запутался в каких-то бурьянах, а когда вышел, посмотрел, вокруг – никого. Да еще и репей какой-то прицепился к зобу, до сих пор кусается.
  - «Цяп», «цяп», «цяп»…. «цяп»..
  - А это еще кто такой? – услышал вдруг Сюся низкий мужской голос. Откуда-то возник высокий, голова где-то у самых облаков, человек.
  – Ты как сюда попал? Чей гусенок?
   Сюся, хотя и понимает человеческий язык, но ответить на нем не умеет. Поэтому он только чаще начинает цяпать и стремится потереться о ногу мужчины, словно какая-нибудь собачка.
   - И давно ты тут? Бедный… Что это у тебя? Репей? Давай мы его оторвем, держись. Что же с тобой делать? Наверное, ты хочешь воды…. Подожди, сейчас принесу….
     С каким удовольствием пил Сюся принесенную человеком чистую холодную воду! Наверное, хныкающим на руках у своих матерей маленьким детишкам это трудно понять…. Он жадно припадал клювиком к воде, набирал, потом поднимал голову вверх, и вода, которая была для него слаще любой конфеты, стекала в желудочек, прочищала голос и прибавляла сил.
     «Но где же, где мои братья: Серый, Белый, Большой, Кривоножка и другие? – хотел спросить огромного человека Сюся. – Отнесите меня скорее к ним, и мне тогда ничего не надо, ни молоденькой травки, ни чужого огорода, ни этих репейников. Отнесите, отнесите! Я Вас прошу! Очень! Прямо умоляю! Пожалуйста!».
    Мужчина, хотя и не знал гусиного языка, а тем более – не умел читать гусиных мыслей, все эти  пожелания разгадал без особого труда.
    - Погоди, - сказал он. – Надо сначала найти твоего хозяина.
   И пошел искать хозяина. 
   Сначала он пошел по ту сторону речки и спросил тетю Марусю.
   - Тетя Маруся, у Вас гуси есть?
   -  Есть.
   - А все дома?
   -  Сейчас пересчитаем. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь…. Все.
  - Ладно, извините. Там какой-то гусенок заблудился, видно всю ночь цяпает, Думал – ваш.
  - Нет, не мой.
    Потом огромный человек пошел искать хозяина по эту сторону речки.
   - Кум Юра, у Вас гуси есть?
   - Есть.
  - А  все дома?
  - Нет, не хватает одного маленького гусенка. С вечера, куда-то запропастился.
  - Идите, заберите, он у Сокола в огороде. Там цяпает....
   И вот Сюся, если бы он знал ребячий язык, мог бы рассказать маленьким мальчикам и девочкам о том, что такое – настоящее счастье. А настоящее счастье, он теперь знает точно, – это когда Наташа приходит и берет тебя в руки, целует в клюв, прижимает к груди и несет к твоей стае. Счастье - это когда Серый, Белый, Большой, Кривоножка и все остальные твои братья тебя окружают, обходят, как бы обнюхивают, и радостно кричат: «Га-га-га!».
    Вернее, «Га-га-га» кричать они еще не умеют. Они бы, конечно, прокричали «Га-га-га», если бы были взрослыми гусями. Ну, а раз они еще довольно маленькие гусята,  то и вместо «Га-га-га» они радостно и весело кричат:
 «Сю-сю-сю! Сю-сю-сю! Нащ Сюся появился!».